Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ - Петр Хомяков Страница 51

Захолустная окраина начала богатеть на глазах.

Но рудники и плавильни требовали много рабов. Которых много не наловишь в этих диких, сухих, бесплодных горах. И их стали массами ловить на севере. Благо тамошние люди, не знавшие бронзы, были легкой добычей вооруженных металлическим оружием солдат империи.

Как доставлять этих рабов?

Морем, разумеется. В этих чертовых горах не то что рабов, приличные стада не прогонишь.

И стала Эллада строить корабли. Благо, и лес, и металлический инструмент был.

И стала еще быстрее богатеть. Уже как хозяйка морей.

Потомок бы сказал, что эта провинция стала экономическим центром империи, оставаясь в политическом и религиозном плане ее задворками. Хотя в целом, религия была все же родная, имперская.

Например, обрезание мальчикам гордые эллины до нашествия дорийцев (а до этого было еще ой как далеко!) делали исправно.

Но хуже было другое. Приток рабов с севера быстро изменил население. Оно стало не похоже на население остальной империи. А многочисленные царьки, разумеется, тоже не стояли в стороне. Погнали всех своих чернявых, кудрявых плоскозадых «Иштар»…

Прости, богиня, что упоминаю тебя так, – подумал фараон.

Итак, погнали они всех этих Иштар, и уже три поколения исправно белеют, отбирая себе в жены лучших рабынь с севера.

Как мужчина фараон их прекрасно понимал. Но с точки зрения правителя это было возмутительно. Они позволяли себе то, что не мог позволить себе он! Царь царей! Ишь, чего взяли! Мне, значит, надо со всеми этими жреческими доченьками и племянницами делить ложе, чтобы сохранить трон. А им все можно. Им не надо себя ломать, чтобы остаться на своих жалких тронах, которые и тронами-то назвать нельзя.

Сегодня они проигнорируют этих плоскозадых «Иштар», – прости еще раз, богиня, но ты и впрямь, хоть и блудлива, но по сравнению с дочерьми севера просто плоскозадая уродина. Итак, сегодня они проигнорируют дочерей имперских жрецов. Завтра проигнорируют имперских богов. А послезавтра проигнорируют волю императора.

Так, что ли?!!

Да, не надо быть политтехнологом далекого ХХ века, чтобы понять, что экономическая, геополитическая и этногенетическая ситуация в Элладе чревата крахом мирового порядка под мудрым руководством Империи, и ее божественного фараона с мутной реки Ра.

Разумеется, слов типа экономика и геополитика фараон не знал. Но ему их было знать не обязательно.

Важно было осознавать суть проблемы.

А она была очевидна.

Терраса из белого камня под навесом, поддерживаемым колоннами из того же камня. Свежий ветерок с моря. Огонь светильника мечется под его легкими порывами. И вино в чашах кажется черным.

– Вот так я и попала сюда, Зев, – закончила свой рассказ Яра. Она отпила из чаши.

– Не пей много, Яра, ведунам пить нельзя.

– Да, какая я ведунья? Глупая лосиха из варварского северного леса.

Ему снова становится остро жаль ее. В который уже раз за то время, что прошло с того мгновения, как он услышал ее зов, там, на невольничьем рынке.

– Не надо, Яра. Все пройдет.

– Если ты о шрамах на заду и бедрах, то они и так почти прошли.

– Все, забудь об этом!

– Слушаю, мой господин.

– Яра, ты еще станешь и богиней и царицей! А я тебе не господин, а твой родович. И твой мужчина. А ты моя женщина. И ты нужна мне. Я не просто выручил тебя. Ты тоже меня выручила и ты действительно нужна мне. Это Судьба, что мы встретились.

Поэтому отдохни, отоспись, отмойся.

А потом поговорим.

Она откинула назад свои густые волосы цвета меда и грустно подперла голову рукой.

– Ты придешь сегодня ко мне на ложе?

– Приду, Яра, приду. Но не сегодня. Сегодня спи, родимая. Спи, моя царица.

Эй, кто там! – он хлопнул в ладоши. Из полумрака выступила служанка. Местная уроженка.

– Проводи госпожу в ее комнаты! – резко сказал Зев. Он уже привык общаться со слугами так же, как и все вельможи на пространствах огромной Первой империи планеты Земля.

И вчерашняя рабыня Яра невольно вздрогнула от этого, внезапно изменившегося, голоса родного человека. Да, ей еще много надо было пройти, чтобы стать госпожой.

Ибо путь от рабыни до госпожи гораздо короче, чем путь от «лосихи из северного леса» до все той же госпожи. А она все еще оставалась этой «лосихой». Несмотря на «уроки» Соломона.

Но вот Зев, похоже, свой путь от волхва вольного народа до имперского вельможи уже дано прошел.

По напряженному лицу Зева стекал пот. Он уже долгое время водил руками над головой Яры, сидящей в кресле.

– Ну, как, легче? – спросил он. – Только не ври. Не ври! Мне надо знать, сколько волховской силы у меня осталось.

Она полуобернулась назад, схватила его руку и поцеловала в ладонь, прижав ее к своему лицу.

– Легче, правда, легче. Ты все еще колдун, мой родной. Не беспокойся. Конечно, не такой, как Веда. Но ведь ты и никогда не был таким сильным в ведовстве, как она.

Вопреки всем ожиданиям, Яру в доме Зева начали вдруг донимать многие недуги. Казалось, до этих пор она крепилась, а тут вдруг все горести прошлых месяцев враз проявились в виде недомоганий.

Зев в изнеможении, не присел, а просто рухнул на скамейку у ее кресла, откинув голову к ней на колени.

– А теперь я тебе поколдую, родимый. Можно?

– Конечно.

Она стала водить руками над его головой. И столько любви, благодарности и страстной нежности было в ее сердце, что рукам казалось передался этот душевный огонь. В кончиках пальцев стало ощущаться легкое покалывание. И она вдруг поняла, что в этот момент по отношению к Зеву ее колдовство действительно сильно.

Она мельком взглянула на него. И увидела подтверждение своей уверенности. Морщины на его лице на глазах разглаживались. Полуприкрытые глаза бодро распахнулись, устало откинутая голова энергично выпрямилась.

Гордость от сознания собственной силы заполнили ее. И дрожь восторга пронзила все ее тело, начинаясь от кончиков пальцев и распространяясь по рукам куда-то под сердце.

Зев вскинулся, повернулся к ней и прижал ее ладони к своим губам.

– Колдунья, ты моя колдунья! Где и когда ты научилась такому волховству?

Он знал, что получил то, в чем ему отказали на Лысой горе. Он снова был бодр, энергичен и ощутимо помолодел.

Но, взглянув на нее, он понял, что заметно посвежела и она. Щеки разрумянились, глаза блестели. Голова была гордо откинута назад. Перед ним снова была уверенная в себе дочь старшины рода.