Гордость расы - Илья Новак Страница 51

В его голове возникла новая идея.

Так вот для чего халганам понадобился этот союз с презираемыми всей пангалактикой адептами света!

Адепты и их клоны. Клоны-спичи с биоритмами, которые можно на время притушить, которых никакой гидроник, будь он хоть гением ментальной диффузии, никогда не определит!

Клоны, послушные, как роботы, но в то же время обладающие настоящими полноценными мозгами.

Клоны-спичи, лишенные страха, как дроны, но не бессмысленно тупо-агрессивные, а агрессивные обдуманно и, так сказать, выборочно, не способные, в отличие от дронов, крутящихся вокруг «Эгибо», с одинаковой яростью нападать и на врагов, и на хозяев.

Сколько потребуется спичи, чтобы захватить платформу?

Он вспомнил, каким образом Секта, зарабатывая первоначальный капитал, грабила пролетающие через Лошадиную Голову транспорты Унии купцов. На один спрут, охраняемый по контракту с Магазином двумя десятками специализированных боевых киборгов, хватало двух спичи. Всего двое клонов способны были захватить корабль.

Монитор вновь подсоединился к информационной паутине платформы и изучил все, какие смог найти, сведения о мужских клонах-спичи Секты света.

Итак, что еще, кроме пиратов, потерявшегося дзентанца Ушастого и приблудного пиччули, имеется на этот третейский час? — спросил сам себя Динас Форте,

Халгане попытаются проникнуть на «Эгибо».

Я знаю, каким способом они попытаются туда проникнуть.

Халгане попытаются захватить Плюмаж.

Я знаю, с помощи кого они собираются его захватить.

Мне понадобилось полчаса, чтобы, раскусить все это. Неужели никто другой так и не догадался…

Не догадался, потому что я имею преимущество стороннего наблюдателя, которому доступна практически вся информация.

Не догадался, потому что я гений логики, с осознанным самодовольством решил он.

И я уже нашел ответ на свой предыдущий вопрос.

Что прячет хан Виши в Перьях?

Клонов-спичи.

Хан провез сюда уже всех или ему нужны еще бойцы?

Если нужны, то какой самый логичный путь доставки?

Он один сделал всю ту аналитическую работу, которую раньше провели спецслужбы доменов Властительной Халге. Но даже это не вызвало и подобия улыбки на лице монитора. Наоборот, он по привычке скривил рот в гримасе так, что уголки губ опустились.

Итак, я знаю, как доставить спичи на платформу, думал он, выходя из рубки.

Ты слышишь, властный хан Виши? Мне наплевать на противостояние халган и Объединенной Земли. Мне наплевать на справедливость. Но ты и твои дроны унизили Динаса Форте. Теперь Динас Форте уничтожит тебя.

А еще, подумал он, у меня есть цветы.

— Интересно, где ты все-таки раздобыл столько цветов? — спросил таможенник. — Никогда бы не подумал, что у такого, как ты, может быть страсть к прекрасному.

— Я просто хочу продать их. При чем тут страсть к прекрасному?

— Вот, это уже больше похоже на тебя… — Таможенннк-максвелонит, старый знакомый Форте, отвернулся от шлюза и проницательно уставился на монитора. — Как обычно, только меркантильные интересы, а? Но с чего ты решил, что я пропущу тебя туда?

Они не были друзьями — у Динаса вообще не было друзей, — но его многочисленные знакомые работали в самых разных общественных сферах. Он заводил знакомства не из любви к общению, но полагая, что лишние связи никогда не помешают.

Сейчас оба стояли в контрольном шлюзе одной из внешних площадок центрального стержня в ожидании, когда транспортный спрут Унии купцов завершит посадочные процедуры.

— Вообще-то это запрещено, — заявил максвелонит. — Ты и сам должен знать. Форма сорвиголовы еще не позволяет тебе проходить туда… — Он замолчал, давая возможность Динасу продолжить беседу. Таможенник выглядел типичным представителем нации, обитавшей на планете Максвелле, открытой много веков назад Габби Максвеллом, исследователем из первого земного Роя эмиграции. На лысой голове рельефно выступало пять шишек-сгустков, единственных в своем роде органов, способных улавливать практически весь спектр радиочастот. Еще у него были длинные худые руки, остроконечные уши, крючковатый нос и очень тонкие прямые губы.

Динас заглянул в свой пакет и пересчитал астериты,

— Сколько, по-твоему, могут стоить двенадцать цветков? — спросил он, изображая озабоченность. — Я, знаешь ли, никогда раньше подобным не занимался.

Максвелонит ладонью потер свои сгустки и предположил:

— Ну, может, около тысячи? Или полутора тысяч? А может, и еще больше. Точнее не могу сказать. Я ведь тоже с этим никогда не сталкивался.

«Полторы тысячи! — подумал монитор. — А скорее всего, даже больше. Стоит работать на космопол, если достаточно собрать и продать несколько вонючих цветков…»

— Врешь, Ди Керн, — с доброжелательной улыбкой констатировал он. — Наверняка сталкивался. Десять процентов?

— Ха! — сказал таможенник. — За пару сотен ты предлагаешь мне нарушить инструкции. Как ты думаешь, почему мы сейчас здесь вдвоем?

— Почему?

— Бригада, проверяющая каждый новый транспорт, состоит из троих. А я договорился с напарниками. Что, по-твоему, это означает?

Монитор прекрасно знал, что это означает. С обычной тщательностью он наперед просчитал весь разговор и теперь с удовлетворением отмечал, что реплики Ди Керна почти в точности совпадают с теми, которые он прокручивал в голове за мгновение до того, как таможенник открывал рот.

Вот теперь по его расчетам в беседе должна произойти короткая многозначительная пауза — и она действительно произошла.

— Так что же это означает? — наконец спросил монитор.

«Что мне надо будет делиться с ними».

— Это означает, что мне придется поделиться с напарниками.

«Пятьдесят процентов».

— Половина, Динас.

«Вообще-то мне наплевать. Ди Керн, — мысленно обратился к нему монитор. — Хоть семьдесят, я здесь не за тем. Но ты не должен ничего заподозрить, так что давай поторгуемся. Двадцать процентов устроят тебя?»

— А двадцать процентов тебя устроят? — спросил он.

— Вас. Вас, а не тебя, Динас. Я же сказал, нас трое.

«Конечно, этого мало».

— Ну конечно, это слишком мало.

«Жалкая сотня не стоит моих усилий».

— Не стоит и напрягаться за жалкую сотню…

«Тридцать пять…»

— Сорок процентов.

«Ого! Ты даже более жадный, чем я ожидал. Раньше я не присматривался к тебе. Умные могут быть меркантильными. Жадность — удел глупцов, Ди Керн. Хорошо, что ты жаден. Значит, ни о чем не догадаешься…»