Час Предназначения - Джеймс Алан Гарднер Страница 53

– Давай, – мрачно сказала она, обращаясь ко мне. – Расскажи ему все, о чем он хочет знать.

– Рассказывать особенно нечего, – пробормотала я. Мне вдруг стало стыдно перед ней – перед моей матерью. – В полдень Господин Ворон и Госпожа Чайка прилетают из Гнездовья. Детей забирает Господин Ворон, а тех, для кого наступил День Предназначения, – Госпожа Чайка.

– Забирает? – переспросил Рашид. – Каким образом?

– Мы входим внутрь Госпожи Чайки и Господина Ворона, – объяснила я, удивляясь его тупости. – Там внутри есть кресла. Мы садимся в эти кресла, и боги уносят нас на север, в Гнездовье.

– И что там происходит?

– Детей Господин Ворон уносит в свое гнездо. Там они выходят из его нутра и ждут, пока их не коснутся боги. После этого все засыпают.

– Газ, – пробормотала Стек. – Усыпляющий газ.

Я пожала плечами, не желая спорить о том, что и как делают боги. Мне было не по себе оттого, что Лорд-Мудрец расспрашивает меня лишь затем, чтобы проверить, не солгала ли ему моя мать, и мне хотелось поскорее закончить.

– Какое-то время спустя дети просыпаются и обнаруживают, что они теперь другого пола. Потом они снова входят внутрь Господина Ворона и улетают домой.

– Про детей понятно, – кивнул Рашид. – Как насчет кандидатов на Предназначение? Тебя и Каппи?

– Госпожа Чайка забирает нас в другое гнездо, свое. Не знаю, что именно там происходит, поскольку это священное таинство – никто, прошедший через него, никогда не делился подробностями. Но боги придут к нам в Час Предназначения и спросят: «Мужчина, женщина или и то и другое?» Мы говорим им, каков наш выбор, и наше Предназначение свершается. – Я вызывающе посмотрела ему в глаза. – Достаточно?

Лучезарный поколебался, словно размышляя, стоит ли продолжать расспросы. Он бросил взгляд на Стек, но та не смотрела ни на него, ни на меня, а, подобрав с земли камень, разглядывала плавающую в пруду утку, перекатывая камень в ладони.

– Ладно, – буркнул он. – Стек, я просто хотел проверить. В конце концов, что-то могло измениться с тех пор, как ты двадцать лет назад выбрала свое Предназначение.

Лицо ее исказила язвительная усмешка. Размахнувшись, она швырнула камень, метя далеко в сторону от утки. Камень с плеском упал в пруд, почти не нарушив водную гладь.

Дом мэра стоял у подножия Патриаршего холма, в тени торчавшей в небо радиоантенны Древних. Зефрам утверждал, будто это большое здание во времена Древних было гостиницей. В нем было больше двух десятков комнат, все одинаковые – или, по крайней мере, они были одинаковыми, прежде чем дожди, снег, насекомые и грызуны наложили на них свой отпечаток.

К тому времени, когда Патриарх пришел к власти сто пятьдесят лет назад, большая часть старой гостиницы обрушилась. Он приказал перестроить ее по его собственным указаниям, назвав ее Патриаршим дворцом. После его смерти последовала яростная политическая борьба между тогдашними мэром и служителем Патриарха, которые никак не могли решить, кому будет принадлежать здание. Каким-то образом мэру удалось одержать верх – возможно, благодаря щедрым финансовым уступкам служителю, и с тех пор старая гостиница стала резиденцией мэра.

Впрочем, для всех мэров ее наличие было весьма относительным благом. Содержание дома таких размеров обходилось недешево, а летом внутри стояла страшная жара из-за большого пространства спереди и по бокам здания, покрытого асфальтом Древних («парковки», по словам моего отца). Четыреста прошедших с той поры зим привели покрытие в полную негодность, но, несмотря на трещины, оно продолжало впитывать каждый солнечный луч, насыщая воздух густым запахом жженой смолы.

Перед зданием стояла самоходная повозка Древних, успевшая основательно проржаветь за четыре столетия. От внешней обшивки ничего не осталось, отчасти из-за погоды, а отчасти по вине детей, отламывавших от нее всевозможные безделушки, которые они прятали в ящики столов и прочие потайные места. Для предшествующих поколений, вероятно, это было проще, но когда появился на свет я, остались лишь слишком прочные и тяжелые детали, которые практически невозможно было отломать. Каппи когда-то заслужил мой поцелуй за кусок обшивки, который он подарил мне на девятый день рождения.

Увидев повозку, Лорд-Мудрец направился прямо к ней, оставляя отпечатки пластиковых сапог на нагретом солнцем асфальте. Склонившись над останками двигателя, он попытался пошевелить разные его части. Наверное, стоило сказать ему, что он зря теряет время – все, что можно было хоть как-то сдвинуть с места, было давным-давно растащено. Толкнув меня в бок, Стек пробормотала:

– Всю свою жизнь он ищет исправную машину. Нам удалось найти немало таких, что выглядели вполне сохранившимися внешне, благодаря эксцентричным коллекционерам, но ни у одной не работал двигатель. Но тем не менее Рашид не теряет оптимизма и надеется, что даже в такой груде железа сумеет найти запасные части, которые ему пригодятся.

– У этой уже никаких частей не осталось, – сказала я. – Все давно проржавело.

– Знаю, – ответила Стек. – Думаешь, и я не пыталась оторвать от этой развалины хотя, бы кусок, когда…

Она замолчала. Лучезарный потянулся к мотору, наклоняясь все ниже и ниже, так что его ноги почти оторвались от земли.

– Что там? – крикнула его бозель.

– Такого я никогда не видел, сколько бы ни заглядывал под капот, – отозвался Рашид из металлического брюха повозки.

Стек подмигнула мне, и мы направились к машине. Лорд достал из кармана на бедре короткий металлический цилиндр и повернул один из его концов, на другом внезапно вспыхнул яркий огонек, затем направил желтый луч в ржавые потроха.

– Видите? – спросил он.

Стек и я посмотрели туда, куда указывал луч, – на коробочку из черного металла размером в ладонь, прикрепленную к куску проржавевшей стали. Конечно, я видел эту черную коробочку и раньше, когда еще был достаточно мал и любопытен. Я колотил по ней камнем, пытался отковырять кухонным ножом, даже держал под ней свечу, чтобы узнать, что произойдет.

– Ее не оторвешь, – предупредила я. – Это просто черный комок.

– Черный комок, которого здесь быть не должно! Спроси Стек, сколько двигателей я обследовал с тех пор, как мы вместе.

– И у каждого двигателя были свои особенности, – ответила она. – Да, я не изучала машины так, как ты, но ты сам говорил мне, что их существуют сотни разновидностей. Десятки компаний производили десятки моделей каждая, и каждый год вносились изменения и усовершенствования, не говоря уже о том, что люди иногда сами дорабатывали собственные машины. Почему же тебя удивляет, что тебе попалась деталь, которую ты прежде не встречал?

– Потому что я Лорд-Мудрец. – Он снова наклонился внутрь повозки, пытаясь пошевелить черную коробочку.

Теней на асфальте не было, и солнце палило немилосердно. Последнее, чего мне хотелось, – стоять и медленно поджариваться, пока Лучезарный ковыряется в потрохах мертвой уже четыреста лет машины.