Танго дьявола - Эрве Жюбер Страница 54

— А цыган лишат гражданских прав, — продолжила юрист.

— Здесь начинает дурно попахивать, — согласился Пленк.

— «Четвертое — обезвреживание Туманного Барона». Некое излишество, если вспомнить о втором обязательстве. И наконец, «Пятое…».

— Что, Эльзеар?

Штруддль протер стекла очков, свернул и развернул свой экземпляр Газеты суши. Нет, он прочел все правильно.

— «Пятое — если вы проголосуете за меня, я прекращу дождь».

— Истинный перл! — рявкнул Ванденберг. — Сначала Фулд, изгоняющий чудовищ из Базеля. Затем Фулд, распоряжающийся стихиями. Такого мы еще не видели!

— Макиавелли хочет ступать по нашим мозолям, — проворчал Лузитанус.

— Нам подчиняется дождь? — удивился до сих пор молчавший Роземонд. — Я был не в курсе.

Пять человек, сидевшие в задней комнате «Двух саламандр», замолчали.

— Как три четверти базельцев решились отдать ему свои голоса в первом туре? — простонала Сюзи.

— Он обольщает, — предложил Пленк. — Голосуйте за меня, и я достану вам Луну. И все эти ослы ринулись в западню.

Лузитанус процитировал, подняв палец к потолку:

— «В Базеле живут такие олухи, тупицы и зеваки, что любой фигляр, торговец реликвиями, мул с бубенцами или же уличный музыкант соберут здесь больше народа, нежели хороший евангелический проповедник».

— Не портите доброго старину Рабле базельским соусом, — взмолился Ванденберг.

— Все это от вина Штруддля. Вот уже неделю мне кажется, что я живу в Париже во времена фонарщиков и вонючих улиц, где вам резали горло с той же легкостью, что и кошельки.

— Господин Лузитанус! — возмутился Ванденберг.

— Народ Базеля, быть может, и глуп, но если дождь продолжится и после его избрания, он его распнет, — понадеялся Пленк.

— Однако бюро рисков не предвидит никаких улучшений в ближайшие дни, — удивился Лузитанус.

Эльзеар наполнил чашки черным кофе и принес печенье. Но сегодня утром никто не был голоден.

— У нас три убитых цыгана, — напомнил Ванденберг.

— Бедняга из литейни, утопленник из мешка, найденный пять суток назад, и вчерашний плотник, — подвел итог Пленк. — Его пытали дыбой под министерским фуникулером. Я занимался его останками.

— Исторический метод не меняется, — заговорила Сюзи. — Мешок идет от римлян. Дыбу применяли во всей древней Европе. Что касается цыгана из литейни, то его казнили так, как казнили в России до 1672 года, заливая в глотку осужденному расплавленный металл. Но в те времена использовали свинец.

Все невольно сжали челюсти.

— И виновником этих убийств являются метчики! — прохрипел ректор. — Отныне у нас есть доказательство. Не так ли, Пленк?

— Да, доказательство есть, — ответил медэксперт.

— Вы читали статью про цыган? — возмутился Лузитанус. — «Они получили по заслугам…», «создание уничтожает своих создателей…», «и палачи умирают…».

— Возмутительно, — произнес Ванденберг из своего угла.

— Посмотрим на хорошую сторону этих происшествий, — проскрипел Роземонд. — Рабочий Фликар отомщен, мусоросжигатели прекратили забастовку, тротуары чисты.

— Не забывайте, что теория исторического убийцы официально поддержана властями. В Исторический квартал можно попасть только по специальному пропуску. Вся зона неуклонно превращается в гетто, — добавил Роземонд.

— Карниз почернел от зевак, — сообщил Пленк. — Базельцы наблюдают за подъемом воды. Сейчас это — самый модный спектакль.

— Возмутительно, — вздохнул Штруддль.

— До второго тура остается пять дней, — напомнил Ванденберг. — Когда Фулд придет к власти, руки у нас будут связаны.

Эльзеар вздернул бровь и повернулся в сторону зала. К таверне кто-то приближался. Он встал, подошел к двери, запертой на двойной оборот ключа, и выглянул наружу через глазок. У бронзовой лошади остановился автомобиль. Из него вылез Мартино, перешел улицу, попытался открыть дверь и несолоно хлебавши удалился. Штруддль вернулся в заднюю комнату.

— Это был Мартино, — сказал он.

Все промолчали. Ванденберг спросил у Роземонда:

— Никаких известий о Роберте?

— Никаких.

— Последней ее видела королева цыган, — заметила Сюзи.

И добавила про себя — живой.

— И наши «новые друзья» знают не больше нас? — заговорил Пленк. — Невозможно исчезнуть без следов на клочке суши размером с носовой платок!

— Мы отыщем ее, — утвердительно сказал Эльзеар.

— Святой Ансельм! — воскликнул Ванденберг. Его голос дрожал от ярости. — Конечно, мы ее отыщем! Мы же не можем уехать без нее?

— А теперь, леди и джентльмены, она покидает дом. Меланхолическая мелодия из Клуба Одинокого Сердца. Раз, два, три.

Роберта вытерла окарину серым платьем каторжанки и заиграла отрывок из битлов.

— Слишком печально, — решила она, остановившись. — Посмотрим, посмотрим. Что у нас есть еще среди одиноких сердец?

И душой, и телом погрузилась в С тобой и без тебя, но после нескольких тактов перестала играть. Слушать некому, никакого ежа-телепата на горизонте, мораль на нуле… Роберте пришлось признать, что она до дна исчерпала свою удивительную способность видеть жизнь в розовом цвете.

Она с тяжелым сердцем отправилась в ванную, села на унитаз и в сто девяносто четвертый раз за день спросила себя, что произошло на свободе за те десять дней, что она сидела в одиночке муниципальной каторги. Захватил ли Фулд власть? Продолжал ли Барон убивать? Были ли еще живы ее друзья?

В щель под дверью трижды в день просовывали поднос с едой. Свет включался и выключался по расписанию. Никаких встреч. Колдунью отрезали от внешнего мира.

Послышался шум ключа, поворачивающегося в замочной скважине.

— Приказ был категоричен, — прохрипел чей-то голос. — Никто не должен сюда входить.

— Вы оспариваете подпись на этом документе? — Охранник ничего не оспаривал. — Арчибальд Фулд велел мне допросить подозреваемого. Заприте за мной и не беспокойтесь. Я вооружен.

— Ну, если вы настаиваете.

Надзиратель запер дверь за посетителем, который осматривался в, похоже, пустой камере. Он подошел к туалету и тихо позвал:

— Луи, ты там?

Мишо ощутил свист воздуха справа и заметил что-то рыжее, молнией промелькнувшее рядом. Он рухнул на пол лицом вниз, но понял это только через несколько секунд. Моргенстерн одной рукой держала его за запястья, упираясь коленом в спину и прижимая к полу.