Вечный бой - Владимир Добряков Страница 54

На следующей станции мы вышли. Я шёл на десять метров сзади, внимательно присматриваясь к окружающим. Но Чесноков не появлялся. Я не стал проходить в торговый зал универсама, а остановился возле касс и полчаса наблюдал, как Бакаев со Светланой выбирают товары. Когда они направились в кафе, я занял позицию в пивном баре напротив. Оттуда хорошо просматривался зал кафе. Светлана сняла пальто и белые перчатки, и устроилась с Бакаевым за столиком у окна.

Девушка лакомилась мороженым и запивала его кофе, а Бакаев потягивал вино из высокого бокала и что-то рассказывал. Видимо, что-то интересное и смешное. Светлана слушала очень внимательно и иногда смеялась. Через полчаса Бакаев расплатился по счету, и они стали собираться. Он помог Светлане надеть пальто, девушка натянула перчатки и накинула капюшон (на улице, пока они сидели, пошёл снег). Я снова занял позицию в вестибюле станции и вошел в тот же вагон.

И тут я увидел Чеснокова. Бакаев со Светланой стояли у самой двери, готовясь выйти на следующей станции. А Чесноков прислонился спиной к противоположной двери и с равнодушным видом рассматривал рекламное объявление над входом в вагон. Я подошёл поближе и сделал вид, что изучаю схему линий метро, а сам внимательно наблюдал за Чесноковым. При этом я ухватил рукоятку пистолета и снял предохранитель. Патрон я дослал ещё в переулке.

Поезд остановился, двери открылись, и мы вышли на перрон. Я занял позицию сзади Чеснокова, который, обгоняя других людей, приближался к Бакаеву. Прозвучало объявление: «Осторожно! Двери закрываются!» В этот момент перрон наполнился грохотом, подходил встречный поезд. Я уловил движение правого локтя Чеснокова и тут же выстрелил ему в левую лопатку. Тот свалился, не издав ни звука.

— Что такое? Что с человеком? — послышались голоса, — Скорую надо вызвать! Человеку плохо!

Бакаев со Светланой остановились.

— Что случилось?

— Наверное, сердечный приступ. Надо вызвать Скорую, — ответил я.

Светлана присела возле Чеснокова, сняла перчатку и стала нащупывать пульс. Её лицо приняло озабоченное выражение.

— По-моему, Скорая ему уже не нужна.

К нам подбежали дежурная по станции и милиционер.

— В чем дело?

— Видимо, сердечный приступ, — ответила Светлана, — Он уже мёртв.

— Так, — констатировал сержант, — Кто видел, как это случилось?

Он присел возле трупа и расстегнул на нём куртку, чтобы найти какие-нибудь документы.

— Э! Да он при оружии! И пистолет на взводе, предохранитель снят!

Я взял милиционера за локоть.

— Сержант, отойдём на пару слов. Этого человека убил я. Вот моё удостоверение, оставьте его у себя. По нему вы меня всегда найдёте. Здесь и номер пистолета, и адрес, и всё прочее. Я охраняю выдающегося ученого, и сегодня предотвратил покушение на него. Ты и сам всё уже понял. А вот пистолет, извини, пока не отдам. Я должен довести его до безопасного места. Кто знает, не ждут ли его ещё кто-нибудь. Не бойся, пистолет я не выброшу. Я не киллер, это — мой рабочий инструмент.

Сержант внимательно изучил моё удостоверение.

— У Пелудя служишь? Знаю его, деловой мужик. Ладно, ступай со своим подопечным. Утром обязательно приди в отделение, — и многозначительно добавил, — Во избежание крупных неприятностей.

— Непременно.

Я подошел к Бакаеву и Светлане.

— Пойдёмте, Николай Петрович. Нам здесь больше нечего делать.

— Борис, это — вы? — удивился, узнав меня, Бакаев, — Как вы здесь оказались?

— Не совсем Борис. А оказался вовремя и, как видите, не зря. Пойдёмте.

— Что значит: не совсем Борис? Я не понял вас.

— Пойдёмте, пойдёмте. Я всё вам объясню. Да пойдёмте же! Я слишком долго отсутствовал, как бы ребята тревогу не подняли.

Но тревога была уже поднята. В квартире Золотаревых нас встретил разъярённый Пелудь.

— Ну, и как прикажете это понимать, Николай Петрович? Шутки шутите? Какое мальчишество! Я ребят инструктирую: глаз с вас не спускать, все варианты просчитывать, все опасности предвидеть. А вы! — Пелудь безнадёжно махнул рукой и повернулся ко мне, — Ну, а ты где пропадал? Ребятам сказал, что только дом обойдёшь и сигарет купишь, а пропал на целый час! Что, служба надоела?

— Не шуми, Женя, — вступился за меня Бакаев, — Борис меня сопровождал и, оказалось, не зря.

Я коротко рассказал Пелудю об инциденте на станции метро. Майор только головой покачал и снова набросился на Бакаева:

— Вот видишь, Николай! А ты всё жаловался, что я тебя слишком жестко опекаю. Этот тип тебя давно пас и вычислил именно тот момент, когда ты будешь без прикрытия. Скажи спасибо, что Борис тебя случайно заметил и пошёл за тобой. Сейчас бы не киллер, а ты лежал с пулей в сердце.

— Всё это так, Женя. Согласен, я вёл себя глупо и неосмотрительно. Но в этом деле есть ещё один непонятный момент. Борис сказал мне, что он не совсем Борис. Я правильно передал ваши слова?

Я кивнул, а Пелудь уставился на меня подозрительным взглядом. Что это с Гришиным? Уж не стал ли он часом покалываться? А я прикинул: то, что я собирался сказать Бакаеву, вполне можно услышать и Пелудю. Тем более, что после сегодняшнего покушения он не отойдёт от босса ни на шаг. По крайней мере, в ближайшие часы. Да оно и к лучшему. Пусть проникнется ещё большей ответственностью. Тем временем, девушки накрыли стол. Я удивился, как держится Светлана. Она только что была свидетелем покушения на Бакаева, только что пыталась нащупать пульс у убитого мною киллера. И как быстро она восстановила душевное равновесие! Правда, не до конца, решил я, присмотревшись. Она сняла только пальто и перчатки и ходила по квартире в ботинках. Я опять прикинул последствия и пришел к выводу, что если истину узнают два человека, то ещё трое погоды не сделают и катаклизма не вызовут. Девушки пригласили нас к столу. Пелудь разлил по бокалам вино и сказал:

— Ну, Борис, или как тебя там? Мы ждём объяснений.

— Прежде всего, представлюсь. Я не Борис Гришин, сотрудник вашей охраны; я Андрей Злобин, хроноагент экстракласса. Правда, это не на долго. Свою задачу я почти выполнил, и уже завтра я снова буду Борисом Гришиным на все сто процентов.

— Что это значит? Что такое «хроноагент»? Будьте любезны объяснить, — спросил Бакаев.

— Николай Петрович, ваши работы в области изучения физики Времени вплотную приблизились к открытию и обоснованию существования Миров с параллельным временем. Этих Миров должно существовать на нашей планете бесконечное множество…

— Но ведь это — только предположение, гипотеза! И потом, откуда вы-то знаете, на какой стадии находятся мои изыскания?

— Нет, Николай Петрович, это — не предположения и не гипотеза, это — реальный факт. А знаю я об этом потому, что сам я живу и работаю в Мире, параллельном вашему. Здесь я временно, в командировке. Вернее, не сам я, а моё сознание, Матрица личности. В качестве носителя моей Матрицы, объекта внедрения, мы выбрали Бориса Гришина. Мы у себя ведём наблюдение за другими параллельными Мирами, мы называем их Фазами, и при необходимости можем вмешаться, предотвратить катастрофу, помешать развязыванию войны, остановить внедрение опасного изобретения или способствовать полезному делу. Вот, к примеру, как сегодня. Скажу сразу, вами заинтересовались не только мы, но и наши противники. Они считают, что открытие параллельных Миров-Фаз и установление контакта с нашей организацией противоречит их высшим целям. В принципе, их цели, в конечном счете, благие. Но вот средства, к которым они прибегают для их достижения… Вас они сегодня хотели просто убить. Да-да, майор, этот киллер такой же Вадим Чесноков, как и я, Борис Гришин. Я не знаю, как его зовут по настоящему, но это и несущественно. Главное, я выполнил свою задачу и помешал ему выполнить свою. К слову, если бы нам потребовалось заморозить вашу работу, отстранить вас от неё, мы не стали бы прибегать к столь радикальным методам, как наши противники. Да, за жизнь этой личности можете не беспокоиться. Я не имею в виду Чеснокова, в которого он был внедрён, киллеру и смерть соответствующая, здесь на нашей стороне и мораль, и закон. Матрицу этого агента успели считать, и сейчас он в своей штаб-квартире наблюдает нас и кусает от злости локти. Пусть покусает.