Ходячие мертвецы. Восхождение Губернатора - Джей Бонансинга Страница 54

Ник продолжал тихо бормотать:

– Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, да приидет царствие твое…

– Заткнись, – мозг Брайана вскипел, охваченный паникой. Что пытается сделать его брат? Филип либо собирается изнасиловать эту бедную женщину, либо хочет убить ее и скормить Пенни. Нужно что-то делать. Ник прав. Он был прав с самого начала. Нужно как-то остановить все это, прежде чем…

Внезапно Ник выскочил на поляну и побежал к Филипу.

* * *

– Ник, погоди! – Брайан бросился за Ником сквозь кусты ежевики.

Ник уже стоял на открытом пространстве, направив ружье на Филипа. Филип ошалелым взглядом смотрел на него.

– Опусти эту штуку, Никки.

Ник прицелился точнее.

– Дьявол запустил в тебя свой крюк, Филип. Ты согрешил против Бога… осквернил Его имя. Теперь все в Его руках.

Брайан, ошеломленный нахлынувшим на него просветлением, с участившимся от адреналина дыханием, нащупал свой 38-калиберный.

– Ник, не делай этого! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! – закричал Брайан, подбегая к Нику.

В этот момент девушке на земле удалось перевернуться. Она и впрямь была связана по рукам и ногам. Сквозь кляп во рту она закричала что-то прямо в землю, словно просила, чтобы та разверзлась и впустила ее, позволила умереть. Между тем Ник и Филип застыли в шести футах друг от друга.

– Ты теперь ангел-мститель? – с иронией в голосе спросил Филип.

– Возможно.

– Это не твое дело, Никки.

Ник дрожал от переполнявших его эмоций, глаза блестели от сдерживаемых слез.

– Есть лучшее место для тебя и твоей дочки, Филли.

Филип стоял неподвижно, как каменный монумент. Его узкое обветренное лицо в сумрачном свете казалось гротескно искаженным.

– И ты собираешься нас туда отправить?

– Кто-то должен остановить все это, Филли. Кто, если не я? Господи, прошу, прости…

– Ник, подожди! Пожалуйста! Выслушай меня! Опусти ружье, Ник. Я тебя умоляю! – Брайан, словно рефери, кружил по поляне с пистолетом, поднятым кверху дулом. Отважившись приблизиться к Нику, все еще целящемуся в Филипа, он забормотал ему в ухо. – Ваша крепкая дружба в Уэйнсборо, общие радости и печали, все те мили, что мы прошли вместе, – разве все это ничего не значит? Филип сто раз спасал нам жизнь! Да, ситуация вышла из под контроля, но ведь все можно уладить. Опусти ружье, Ник. Я тебя умоляю.

Ника затрясло, но он продолжал целиться. Пот катился с его лба.

Филип сделал шаг вперед:

– Брось, Брайан. Никки всегда был трусом. У него духу не хватит выстрелить в кого-то живого.

Ружье щелкнуло. Прогремел выстрел.

* * *

12-калиберный обрез – слишком грубый инструмент. При стрельбе с близкого расстояния смертоносная дробь может разлететься на фут, а то и больше, и бьет с такой силой, что способна продырявить шлакобетонный блок.

Картечь, поразившая Филипа в спину, пробилась через лопатку и шейный отдел позвоночника. Девушка погибла мгновенно: дробь снесла ей половину черепа. Два тела окутались облаком розового тумана. Девушка застыла в неподвижности, но Филип подергивался в смертельных судорогах еще несколько мучительных секунд. На его запрокинутом лице застыла маска удивления.

В шоке от произошедшего Ник Парсонс рухнул на колени. Его пальцы словно примерзли к спусковому крючку дымящегося ружья. Он смотрел на два изуродованных тела, раскрывая и закрывая рот, но не мог выдавить из себя ни звука. Ружье упало в бурьян. Что же он наделал? Он чувствовал себя сжавшимся внутри, словно семечко, холодным и пустым. Трубы Армагеддона гремели в ушах, обжигающие слезы стыда текли по лицу ручьями. Что он наделал? Что он наделал? Что он наделал?

Брайан Блейк застыл, превратился в лед. Образ брата, распростершегося в луже крови рядом с мертвой девушкой, отпечатался в его мозгу навсегда. И больше не осталось никаких мыслей. Не раздумывая, повинуясь только инстинкту, Брайан вскинул пистолет и выстрелил в висок Нику Парсонсу. Ник закатил глаза и повалился наземь со странным, умиротворенным выражением ребенка, которого наконец-то уложили спать после долгого дня.

* * *

Течение времени утратило всякий смысл. Брайан не замечает темные силуэты, приближающиеся из-за дальних деревьев. Он не замечает, что зомби, привлеченные шумом, уже подбираются к лежащим на поляне телам. Даже толком не сознавая этого, Брайан Блейк заканчивает земной путь здесь, рядом с Филипом, укачивая кровавые останки младшего брата у себя на коленях.

Он смотрел вниз, в лицо Филипа, бледное, как алебастр, перепачканное кровью.

Мерцание жизни еще брезжило в глазах Филипа, когда два брата встретились друг с другом взглядами. На краткий миг Брайан вздрогнул от внезапно пронизавшего его холода печали. Кровная связь между двумя братьями глубока, как сама земля, которая раскалывается сейчас в душе Брайана с мощью тектонического сдвига. Вся совокупность их общей истории: бесконечные, тягостные школьные четверти и благословенные каникулы, ночные перешептывания, их первое пиво, их секреты и детские ссоры, их провинциальные мечты, разрушенные жестокой реальностью, – все эти воспоминания хлынули в душу потопом.

Брайан зарыдал.

Его вопли, похожие на плач животного, попавшего в капкан, поднимаются в темнеющее небо, сливаясь с далеким воем гоночных автомобилей. Погрузившись в скорбь, он даже не замечает, как Филип покидает его.

Когда Брайан вновь посмотрел на брата, лицо Филипа уже превратилось в мраморно-белую скульптуру.

* * *

Футах в двадцати от поляны задрожала листва. Не меньше дюжины мертвецов приближалось к Брайану. Первый, мужчина в изодранной рубашке, проломился сквозь ветви, шаря перед собой руками. Глаза-пуговки обвели поляну и остановились на ближайшем куске мяса – остывающем теле Филипа.

Брайан Блейк вскочил на ноги и бросился прочь. Он не мог на это смотреть. И помешать им он тоже не мог. Зомби. Они избавятся от трупов, и никто не узнает, что Брайан приложил к этому руку.

* * *

Брайан забрался повыше на крышу кабины грузовика, выжидая, когда закончится неистовое пиршество.

Его мозг работал как телевизор, настроенный на прием множества станций одновременно. Он снова достал из-за пояса пистолет и крепко сжимал его как гарантию безопасности.

Какофония голосов и осколки полусформированных картинок толпились у него в голове. Сумерки перешли в непроницаемую темноту; от ближайшего источника света Брайана отделяли сотни ярдов. Но он видел все, словно негативную пленку: от страха чувства обострились, как лезвие ножа. Теперь он остался совсем один… и это страшнее всех зомби, вместе взятых.

Влажные, булькающие, посасывающие звуки, доносившиеся с поляны, почти терялись в сплошном гуле с мототрека. Вскользь Брайан отмечает про себя, что, вероятно, Филип выбрал этот день для похищения неспроста: чтобы никто его не заметил и не услышал криков девушки.