Танцуй! - Сергей Вишневский Страница 55

— А это…

— Нет, без смертей и увечий. Так, женские шалости, — махнул рукой Хойсо. — В плане владения силой их можно считать на уровне третьегодок университета, но в плане рунологии они еще отстают.

— Я отдал Бренду текущие задачи по городской инфраструктуре, так что время на подготовку у нас есть.

— Отлично, — кивнула темная сущность и спрыгнула с кресла. — Что же… Если это все, то я, пожалуй…

— Господин Хойсо, вы ведь знаете заведение мадам Жакье, что находится тут недалеко?

— Допустим, знаю, — стараясь скрыть основное место своей кормежки, произнес черт.

— Как вы знаете, в Кусарифе были запрещены заведения подобного вида. Там вообще было сложно с подобными услугами.

— Да, и про я это знаю.

— И те из Кусарифа, кто искал подобные услуги, отправлялись на вольные острова за подобными развлечениями.

— К чему вы мне это говорите?

— Крупнейший и лучший дом «Свободной любви» вольных островов открыл филиал в нашем городе.

Хойсо сглотнул, но выдержал невозмутимую мину.

— С чего вы решили, что мне это интересно?

— Уши.

— Что?

— У вас покраснели и набухли уши.

Черт тут же схватился за свои уши, но тут же отдернул руки.

— Я… Кхэм…

— Большая цветочная тридцать шесть. Пока не построят для них отдельный особняк, они располагаются там, — невозмутимо произнес Айзу, всеми силами стараясь скрыть широкую улыбку.

— Я учту, — кивнул Хойсо и молча шагнул в тени, на ходу доставая из мантии белоснежный колпак.

***

Ужинал, а если точнее завтракал Роуль за столом. На белоснежной скатерти лежали серебряные приборы и позолоченные тарелки. Перед ним стояло большое блюдо, закрытое куполообразной крышкой. Все это сочеталось со светлейшим горизонтом на востоке и пылающим городом за спиной упыря, пожар которого приятно грел спину.

Рядом со столом стоял обезглавленный труп в форме слуги влиятельного дома империи с белоснежным полотенцем на руке.

— Роуль? — раздался голос Хойсо сзади. — Что происходит?

— У меня поздний ужин, — произнес упырь и, расправив салфетку, заткнул ее за воротник.

— Тебя три дня не было. Я думал, ты что-то нашел, а ты…

— А я ем главу рода Габрин. Джозефа «Чистый помысел», — пожал плечами упырь и кивнул официанту.

Обезглавленный труп наклонился и снял крышку.

На блюде, сервированным нежным капустным листом, мелкими красными помидорами и парой веточек укропа, лежали мозги.

— Вот это я понимаю — этикет! — поджав губы, произнес Роуль.

Слуга поднял вторую небольшую крышечку и пододвинул к упырю тарелочку с тремя маленькими вазами, в которых был налит соус.

— Прелестно, — произнес упырь, взяв в руки приборы. — Просто прелестно!

Обезглавленный труп взял нож и принялся отрезать кусочки от мозга, а Хойсо покачал головой.

— Я все понимаю, полнолуние, но не настолько же, — вздохнул старый друг. — Что с тобой, Роуль? Ты раньше не вырезал города. Да, небольшой, но все же город.

— Я устал ждать, Хойсо. Меня раздражает их медлительность. Они не хотят принимать мер, а это значит, что эти меры будут принимать я! — заявил упырь, разглядывая затылочную долю мозга с ее извилинами. — Ты только посмотри на это! Вот это я понимаю культура еды по-имперски!

— Роуль, Габо шастает к Прародительнице как молодой ухажер. Бренд додумался, где и как ему медитировать. Рус с Гротом собрались в поход на соседнее баронство, чтобы создать там вулкан и сжечь все к чертовой матери. Я отправил на практику парочку девушек водников в город. У нас дел невпроворот. Сейчас немного не то время, чтобы развлекаться массовыми убийствами.

— Не будь занудой, Хойсо, — вздохнул Рус. — Ты когда-нибудь пробовал мозги двухсотлетнего мага света в сырном соусе?

Он отрезал аккуратный кусочек и, подхватив его вилкой, макнул в пиалу с соусом. Затем он с удовольствием положил его в рот и вскинул брови.

— Базилик?

Хойсо покачал головой, а упырь удивленно на него уставился.

— Глава древнего рода, сильный маг света и просто отличный противник в преферанс… — тут Роуль поднял взгляд на старого друга. — Я ожидал чего угодно, но точно не базилик.

— Роуль, пойми — они не отдадут тебе ее. Не знаю, что у них происходит, но они тебе ее точно не отдадут. Ты же видишь… Они промолчали на Небесный шпиль, они молчали после твоей выходки в их храме. Они даже сейчас промолчат.

— И что ты мне предлагаешь?

— Хотя бы не убивать неповинных людей, — развел руками Хойсо. — Воины — да. Паладины — да. Клирики — да. Но ты же перебил всех! Даже собак!

— Собаки, кстати, у них не очень.

— Что?

— Собаки, говорю, не вкусные.

— Ты ел собак?

— Главное на востоке их есть можно, а мне нет? — возмутился Роуль и, наколов вилкой очередной кусочек, пригрозил им Хойсо. — Это мое священное право есть всех, кто может говорить, лаять, мяукать и чирикать, включая тех пернатых уродцев, что пародируют человеческий голос!

— Ты же раньше ел только разумных!

— Ты бы видел, какие иногда попадаются разумные, — фыркнул Роуль. — Пудель многоуважаемого Джозефа, как мне показалось, вел себя разумнее некоторых полоумных идиотов.

— Ты съел пуделя? Просто съел его?

— Не просто, — съязвил упырь. — Я ел его с хлебом. Знаешь, когда жрешь пуделя, его кудряшки застревают в зубах и…

— Фу! Мерзость какая, — передернул плечами черт.

— Ты просто не ел такс, — хохотнул Роуль и принялся отрезать очередной кусочек.

— Слушай, я действительно всей душой с тобой, но… это перебор.

Хойсо указал на горящий город и толпы трупов. Кто-то из них пытался танцевать имперскую сальсу, кто-то бессмысленно носился по округе, парочка мертвецов билась головой об стену, а около сотни играло на главной площади в догонялки.

— И вообще, зачем ты заставил тело этого Джозефа изображать слугу?

— Как ты понял, что это он? — смутился упырь.

— Значит, артефакт «Святая поступь» на ногах тебя ничуть не смутил? — указал черт на ноги слуги, одетые в белоснежные носки со следами вышивки рун золотой нитью.

— Ну, как-то было не до обуви, — признался Роуль. — И вообще! Это моя вечеринка с кровью и танцами! Кого хочу, того и делаю подавальщиком еды!

— Слушай, серьезно… хватит, — тяжело вздохнул черт.

Роуль молча отвернулся и отрезал себе еще один кусочек. Макнув его в соус, он с удовольствием закинул его в рот, снял салфетку и встал из-за стола.