Новая жизнь 2 - Виталий Хонихоев Страница 55

Я подбираюсь, чувствуя, как моя печень протестует против всей этой затеи. Моей печени крайне не нравится левый хук Нобу-сенпая и вообще, сама идея о возможности получить такой вот хук. Но слово царя тверже сухаря, куда деваться, надо Федя!

— Но ты и сам смотри внимательнее, а то расслабился тут… — вжух! Мимо моего лица проносится перчатка. А как же «по лицу не буду»?! Тут же удар в корпус, принятый на предплечья вносит поправки. Он же сказал «не буду бить», но не «не буду обозначать». А это разные вещи. Позволить мне расслабиться и вовсе не прикрывать голову — значит формировать неверные рефлексы, а Нобу-сенпай против формирования неверных рефлексов, педагог от бога, так сказать. Макаренко и доктор Спок, только в черных перчатках весом в двенадцать унций. Пожалел меня, мог бы и восьмиунциевые взять…

— Хорошо, хорошо… — говорит он, принимая на перчатки мои ответные удары. Он-то может себе такое позволить, что ему мои удары, это мне приходится метаться из стороны в сторону, лишь бы не попасться под его руку.

— Никто не расслаблялся… — выдыхаю я, восстанавливая дыхание. Сейчас я расходую энергию в три, в четыре раза больше чем Нобу. Он спокойно передвигается по рингу, периодически расстреливая меня своими ударами. Слава богу, хоть сильно бить перестал, начал работать в половину, можно уже не сотрясаться всем телом после удара, прошедшего по касательной, но позволить себе прямые подставки и жесткие блоки, принимать на перчатки и предплечья я все еще не могу.

— Расслабился, расслабился — усмехается Нобу: — голова у тебя на месте, но тело… — он снова исчезает из вида и я тотчас отпрыгиваю назад, наученный горьким опытом. Потерял сенпая из виду — получил по печени, вот как это работает. И как он это делает?!

— Смотри внимательно — Нобу появляется в центре ринга, слегка разочарованный тем, что я ушел от его низкого крюка штопором в печень: — тут привычка твоя против тебя работает. Ты за глазами следишь, как профи, я заметил. — он поводит взглядом слева направо, и я делаю шаг назад. Он кивает. Я останавливаюсь. Думаю. Понимаю.

— Это … интересный трюк, Нобу-сенпай — говорю я, понимая, как именно я потерял его из виду. И самое главное — я же знаю про этот трюк, но это как с невидимым ударом, даже если ты знаешь его — ты все равно попадешься. Тут надо рефлексы ставить. В самом начале тебя учат смотреть в центр груди, отслеживать общее движение тела, периферийным зрением видеть всего противника и это правильно. Но окончательно подавить движение глаз никто не может, нет боксеров с застывшим, стеклянным взглядом, жаль конечно. Вот бы мне научится смотреть в одну точку как манекен во время защиты и атаки без ущерба для восприятия. Я бы тогда ух! Псевдоним бы у меня был «Кента смертельный взгляд» или там «Айсмен». Но увы. Все мы двигаем глазами — по большей части бессознательно. И у начального обучения — глядеть в центр грудной клетки, следить за плечами — есть еще одно значение. Новичку, неофиту ни в коем случае нельзя смотреть противнику в глаза. Глаза — зеркало души, глядя в глаза мы многое можем узнать о человеке и смотреть в глаза человеку, чья воля сильнее чем у тебя — то еще удовольствие. Есть тут обычай — перед поединком борцов сумо два соперника в течении минуты смотрят друг другу прямо в глаза, испытывая ки противника. И бывали случаи, когда в результате таких вот гляделок один из борцов сдавался. Но даже если ты не сдашься, то взгляд в глаза сильному, уверенному в своих силах, уверенному и агрессивному сопернику — может парализовать тебя. На долю секунды ослабить. И придать ему сил. Есть там какое-то ки или «сила смертельного намерения» или нет — я не знаю. Я знаю только, что смотреть в глаза могут только очень опытные бойцы. Только те, кто не испытывает сомнений в своих способностях и пойдет до конца невзирая ни на что. Так что и трюк, который сейчас проделал Нобу-сенпай — не из разряда заурядных «покажи, что бьешь слева, а сам справа» или там «приучи его к нижнему джебу, а потом в голову».

Нобу-сенпай увидел, что я слежу за его глазами, предсказывая передвижения и направления атаки, обозначил намерение двигаться в одну сторону и едва я повел туда взглядом — тут же ушел в другую сторону. Результат — он исчез из моего поля зрения. Как можно потерять стодвадцатикилограммового мужика на небольшом ринге? Как показывает практика — можно.

Нобу-сенпай снова делает шаг вперед, и я с неестественной ясностью вдруг вижу синие жилки вен, вздувшиеся на правой стороне, там, где он держит перчатку у виска, мелкие капельки пота на лбу. И я понимаю, что эти вот быстрые и легкие движения — даются ему уже не так легко, как кажется со стороны. Тем не менее Нобу-сенпай снова оказывается рядом, и я уже знаю эту его технику — скользить левой ногой вперед, не выдавая этого движения, оставляя вес тела на правой, глядя в глаза, отвлекая внимание и в нужный момент — перенося вес вперед и подшагивая. Покрывая таким вот образом большее расстояние в единицу времени, чем ты ожидаешь от человека такой комплекции. Опасен Нобу-сенпай, очень опасен, пусть и лет ему за сорок с хвостиком и лишний вес мешает и дыхание у него уже сбито… все равно встретиться с ним в темном переулке — то еще удовольствие.

Отказавшись от идеи бегать и протирать своей тушкой канаты — я делаю шаг вперед и оказываюсь в клинче. Клинч с Нобу-сенпаем — это удовольствие сомнительное. Стальное кольцо замкнулось у меня на шее, потянув вниз и вперед.

— Слушай сюда, щегол — говорит Нобу-сенпай мне в ухо: — если ты — ученик нашей школы, то ты никак не можешь на первом же голосовании вылететь! Понял?! — для убедительности он добавил мне в ухо с правой. Несильно, так, шлепнул для привлечения внимания.

Я киваю. А что тут еще скажешь? Кивать то еле могу из-за стальной хватки старшего и его тяжеленых предплечий.

— Смотри, не опозорь нас! — я чувствую дыхание сенпая на своем лице: — понял? — еще один тычок в ухо.

— Понял — отвечаю я коротко. Берегу дыхание. Кажется, я начал понимать, в чем тут дело и почему Нобу не обрадовался «бесплатной рекламе». Слишком уж серьезно они тут относятся ко всем этим боевым единоборствам. Я-то считаю, что все это рукомашество и дрыгоножество в современном мире весьма непрактичная штуковина, что «лучше старенький ТТ чем дзюдо и каратэ», и что самый главный профит от всего этого — это воспитание силы воли и умения быть агрессивным. Но это же японцы, которые даже чай заварить не могут, чтобы не сделать чайной церемонии. Из всего здесь делается искусство. И отношение к искусству у них самое серьезное. Это на западе если Школа Бокса упоминается на ТВ — уже реклама. Достаточно упоминания. Обыватель вспомнит и придет.

Но здесь… здесь есть конкуренция между Школами, между видами единоборств. Это мир, где есть эксперты, авторитеты и прочие седые старики с длинными бородами и бровями. Здесь есть наследственные школы тайных боевых искусств, есть кланы, которые живут этим и есть даже Академия Боевых Искусств.

И здесь упоминание Школы в разрезе «а ваш-то ученик после первого же голосования вылетел!» — так себе реклама. Этого я не понял, увлекшись всем этим «любой пиар хорош, кроме некролога», и если на западе это действительно так, то тут…

— Аргх! — говорит Нобу-сенпай и отпускает меня из своих медвежьих объятий. Поднимает перчатку и отходит в угол ринга, заметно прихрамывая. Ловит мой взгляд и пожимает плечами.