Дай бог каждому - Леонид Каганов Страница 55

– Да нет же! – вскричал я. – В смысле… Э-э-э…

– Человек, скажи, – продолжил визирь, – а если в твоем организме одна из клеток перестанет подчиняться? Станет отбирать питание у окружающих, бесконтрольно расти, бесконечно размножаться?

– У нас есть такое заболевание: рак, – сказал я.

– Заболевание, – задумчиво повторил визирь. – Вот как интересно… И у нас встречается такое психическое заболевание – мы называем его бешенством. Когда кто-то потерял рассудок и перестал подчиняться обществу. Тогда его уничтожают, для этого есть специальные боевые бригады. Уничтожают любыми методами – такое существо представляет опасность для остальных.

– Спасибо, я видел, – кивнул я, покачнув занемевшим плечом.

– Человек, скажи, – вновь начал визирь и надолго задумался, ерзая по полу. – Скажи мне, человек, ведь если существует целый народ, где каждое существо превыше всего озабочено не благом общества, а своей личной судьбой и выгодой… – Он умолк.

– Ну? – спросил я нетерпеливо.

– Возможно, я скажу что-то глупое, – предупредил кубарь. – Возможно, у меня в рассуждениях ошибки. Просто я пытаюсь выстроить логическую картину, основываясь на том, что ты рассказал.

– Ну и?..

– Скажи мне, человек, ведь если существует общество, которое состоит из тех, для кого на первом месте собственная судьба… Как может существовать такое общество? В нем неизбежно начнется борьба. Беспорядки. Битвы, войны. Каждый захочет отнять чужие вещи или жизни. Все будут конкурировать друг с другом. Появятся те, кто захочет управлять остальными. Каждому придется думать, как сделать свое жилище недоступным, как спрятать личные вещи.

– Но… – начал я обиженно, однако визирь предостерегающе помахал суставом.

– Я просто пытаюсь рассуждать с точки зрения твоей логики. Когда я закончу, ты меня поправишь и все объяснишь. Если рассуждать логически, такое общество существовать не сможет. Кто будет работать, если все сядут сторожить собственные вещи и еду? Поэтому рано или поздно особям придется объединиться в группы, которые начнут охранять своих членов, а за это – руководить их поведением. Я правильно рассуждаю? У таких групп будет сразу две цели. Так мне кажется. Во-первых, группы унаследуют психологию своих членов и будут точно так же стараться победить окружающие группы, подчинить их и обогатиться за их счет. Во-вторых, группы будут страдать от внутренней борьбы – их участники внутри продолжат конкурировать друг с другом и бороться за право управления.

– Но… – сказал я совсем растерянно.

– Я просто пытаюсь рассуждать, – пояснил визирь. – Группы начнут расти за счет покорения соседей, и наконец останется несколько самых больших групп, которые будут воевать за ресурсы друг с другом и бороться за жесткий порядок с внутренними бунтарями… – Визирь замолчал на миг. – Теперь я готов тебя выслушать. В чем ошибка моих логических рассуждений?

Я сжал зубы.

– Человек, почему ты не отвечаешь? – повторил визирь.

– Ты прав… – выдавил я. – Именно так и устроен наш мир…

Визирь молчал долго. Затем сверху на панцире распахнулась дырка, из нее выполз глаз на стебельке. Глаз уставился на меня и долго-долго изучал. Затем спрятался.

– Можно я задам последний вопрос? – произнес визирь. – Скажи мне, человек. Ведь если я прав… если так устроено ваше общество… – Он помолчал, ерзая по полу. – Но это значит, что в драках между особями, а особенно в драках между большими группами должны постоянно гибнуть люди. В вашем мире должно быть немыслимое количество смертей от борьбы друг с другом. Это так?

– Так… – выдохнул я.

– И вот тогда я не понимаю, – подытожил визирь и откинулся к стене. – Здесь логическое противоречие! Если вы так дорожите своей жизнью, если для вас она ценнее всего, если вам жалко иногда отдать десяток жизней для блага общества – то почему вам не жалко тех жизней, которые теряются в борьбе друг с другом? Ведь, наверное, были случаи, когда погибали… наверное, даже… – визирь замялся, – тысячи особей? Может, десятки тысяч?

– Миллионы, – сказал я сквозь зубы. – Десятки миллионов. Вторая мировая война, шестьдесят лет назад…

– Миллионы… – задумчиво повторил визирь. – Но где же ваша логика, человек, так любящий жить? Я объяснил свою логику, теперь ты сможешь объяснить мне свою?

– А… А зато мы свободные! – сказал я.

– А мы не свободные? – удивился визирь.

– А зато мы… – Я осекся, но вдруг взорвался: – Мы живем как хотим!!! Никого не трогаем!!! Никому свою логику не навязываем!!! Вам-то какая разница?!! Какое ваше собачье дело?!!

– Портал открыт, – напомнил визирь. – Закрыть Портал невозможно в принципе. Мы не рассчитывали встретить враждебную расу. Мой народ всегда желал мира и дружбы, мы были счастливы найти расу, так похожую на нас телом и образом жизни…

Я мысленно вздохнул, пытаясь представить, какие же расы они встречали до нас, а кубарь продолжал:

– Меньше всего мы ожидали встретить таких коварных врагов. Если по ту сторону Портала живет раса бешеных, чье поведение не управляется даже их собственным обществом, то где гарантия, что когда-нибудь они не решат прийти к нам, чтобы отнять наши жизни и богатства?

– У нас не такое плохое общество! – обиделся я. – У нас тоже общество хорошо управляет единицами! Никто не собирался с вами воевать! У нас давно уже нет войн!

– Давно – это шестьдесят лет? – произнес визирь, и мне показалось, что Словарь передал в интонации немного горькой иронии.

– Да! Шестьдесят! Это очень много! Все изменилось! Мы готовы были с вами дружить, сотрудничать! Нам не нужны ваши жизни! Мы же не убили никого из вашей группы контакта.

– Лучше бы убили, – заметил визирь.

– Мы просто вас боимся! Дико боимся! И у нас есть все основания для этого!

– Но мы вас боимся еще больше. И оснований у нас еще больше… Скажи, человек, ты не в курсе последних новостей?

– Нет, – насторожился я.

Кубарь помолчал.

– Ваши ученые, – начал он, – не смогли преодолеть языковый барьер с нашей группой контакта. Они долго общались жестами и рисунками, и то, что поняли, привело их в ужас. Ваше общество угрожает в случае войны забросить сквозь Портал атомную бомбу.

– Могут теоретически, – нахмурился я.

– А ты можешь себе вообразить, – начал Словарь таким характерным Пашкиным оборотом, что я снова вздрогнул, – что может сделать атомная бомба в мире, где сверху нет… – Словарь замялся, – открытой вышины?

– Но у вас нет и ветра, – возразил я. – Значит, не будет ударной волны.

– Будет температура, – возразил кубарь. – И тогда здесь не останется вообще ничего. Никакие переговоры не привели к успеху. И хоть у нас нет атомной бомбы, зато есть плазменный запальник.

– Что это? – насторожился я. Стратегическая информация противника никогда не бывает лишней, даже если мне не суждено больше увидеть Землю.