Каста огня - Петер Фехервари Страница 55

Мэйхен, до сих пор страдающий от дюжины болезней, ненавидел Джойса со всей злобой угасающего альфа-самца волчьей стаи. Если бы парень не был так чертовски талантлив, Джон уже давно выгнал бы его из отряда, но Оди знал особенности брони просто поразительно, на уровне инстинктов. Через пару недель после принятия в братство юноша расхаживал в доспехе свободно, будто ветеран, а месяцем позже превзошел в навыке управления доспехом нескольких рыцарей, которые были худшими в отряде по этому показателю. После этого было уже поздно изгонять новичка.

— Император благословил нашу плоть железом, а сердца — огнем! — напыщенно воскликнул Джойс. — Я не позволю, чтобы бред ведьмы-дикарки определял мою судьбу!

— Хватит, парень! — рявкнул Мэйхен, разъяренный тем, что приходится защищать женщину, которую он сам презирал. — Полковник доверяет северянке, и до сих пор она вела нас верной дорогой. Нет причин сомневаться в ней сейчас. — Джон почти чувствовал напряжение, повисшее в вокс-канале, но Оди все-таки хватило ума заткнуться. Борясь с раздражением, капитан заговорил спокойнее: — Мы — стальной хребет Девятнадцатого, а не толпа сорвиголов в зеленых кепи, распаленных чтением Евангелия. Мы получили приказы и будем их выполнять, а если не сделаем этого, то превратимся в отступников.

— Он вернулся, — затрещал в ухе Мэйхена голос Валанса, говорившего по закрытому каналу. — Меньше минуты назад вошел в лагерь, капитан.

Приняв сообщение разведчика, Джон Мильтон передал командование Уэйду и зашагал прочь. Давний ведомый Мэйхена оказался единственным зуавом, который не поддался загадочному обаянию мальчишки-пастыря, единственным, кто остался приверженцем старых порядков. Топая по другому склону холма, капитан удивлялся, каким образом все оказалось настолько адски-пламенно сложным. Как вышло, что он поддерживает Энсора-мать-его-Катлера и защищает его шлюху-северянку?

Прежний капитан Мэйхен не упустил бы возможности сковырнуть обоих с насиженных мест и пробиться в командиры полка. Честно говоря, Джон даже разделил желание Оди поскорее вступить в долину и начать сражение. Так что же изменилось?

Колокольный звон провозгласил измененье, как когтистое карканье — гимн воронью, поприветствовал он проклятья долину, куда мертвецы пришли умирать… [6]

Рыцарь фыркнул, ощутив слова, проползшие ему в голову подобно пиявкам. Семь Преисподних побери Эмброуза Темплтона и его запутанные бредни! Джон подозревал, что только из чувства вины сохранил записную книжку, оставленную исчезнувшим капитаном. Они никогда не были друзьями — по правде, даже намека на это не было, — но никто не мог отрицать, что Темплтон показал себя достойным лидером в первый день посреди этого ада.

Но Мэйхен тогда отвернулся от него.

«Уходи», — сказал он человеку, просившему о помощи, и Эмброуз ушел. Поэтому Джон начал читать его записную книжку и почему-то никак не мог ее одолеть. Постоянно терялся где-то посередине поэмы, когда ее смысл начинал ускользать, оборачиваться вокруг самого себя. Это заставляло капитана возвращаться назад и приступать к чтению с начала — снова, и снова, и снова…

Неужели меня преследует призрак неоконченной повести мертвеца?

От этой мысли рыцарь содрогнулся внутри доспеха. Как бы то ни было, обреченная эпопея Темплтона червем прогрызла душу Джона, испещрив ее дырами сомнений. Последнее время капитан постоянно вспоминал погибшую жену и дочерей, возвращался в кошмар, который уже не могла победить одна только ярость. Мэйхен вновь поклялся сжечь коварную книгу, прекрасно понимая, что не решится так поступить.

— Риск слишком велик, — настаивала ведьма, впиваясь в Хардина глазами, похожими на голубовато-зеленые звезды. — Против нас в Диадеме собраны многочисленные и могучие силы. Нельзя безрассудно рисковать «Часовыми» ради твоего замысла.

Выведенный из себя Вендрэйк грохнулся на стул напротив северянки и вытер пот с землистого, покрытого щетиной лица, причем рука капитана при этом тряслась. В тесной каюте было душно и жарко, но пилот «Часового» не обращал внимания на такие вещи.

«Не привык он сражаться на неправильной стороне, — решила Скъёлдис. — Даже если понимает, что „неправильная“ сторона в действительности правильная».

Все они нелегко переносили добровольное изгнание полка, но Хардину Вендрэйку приходилось тяжелее других. Несмотря на щегольский, беспутный облик, капитан был идеалистом, а идеалисты всегда падали с большей высоты. Вне всяких сомнений, небрежный мужик, развалившийся перед северянкой, и близко не походил на прежнего удалого офицера-патриция. С нечесаными волосами, убранными под красную бандану, кавалерист больше напоминал дикого джунглевого бойца, чем выпускника Капитолийской академии.

Особенно с этими индиговыми пятнами в глазах…

— Капитан, я просила тебя отказаться от Славы, — напомнила женщина. — В этом грибке скрывается порча.

— А я говорил тебе, что Слава держит меня в тонусе, — с нездоровой улыбкой ответил Хардин.

Напряжение между ними спало после того, как Скъёлдис спасла капитану жизнь там, в Раковине. Порой ей казалось, что они движутся к хрупкой дружбе, но Вендрэйк до сих пор не доверял северянке.

А с какой стати он должен, если мы с Белой Вороной так бережем свои секреты? Давно надо было рассказать Хардину об Авеле. Он заслуживает того, чтобы узнать правду.

— Когда ты спал последний раз? — спросила Скъёлдис.

— Слушай, ведьма, я тронут такой заботой, но пришел к тебе не за этим. — Капитан подался вперед, глядя ей прямо в глаза. — Мы должны выручить этого комиссара.

— Если ты спасешь его, то комиссар немедленно обратится против тебя, я почти в этом уверена, — со вздохом ответила северянка. — Такие люди печально известны своей несдержанностью, капитан.

— Но он идет под Семью Звездами и выглядит как арканец. Я думаю, он хочет поговорить.

— Или заманивает тебя в ловушку.

— Нам нужно рискнуть, — не отступал Хардин. — Мы уже почти девять месяцев играем по правилам Катлера, бродим по Клубку, словно пешки на доске для регицида, ищем искупление, суть которого, кажется, понимаете только вы двое…

— И я обещала тебе, что эндшпиль близок.

— Мне этого уже недостаточно! — огрызнулся Вендрэйк, показав покрытые пятнами зубы.

Заметив, что капитан разгневан, Мистер Мороз выступил из теней позади него. Скъёлдис покачала головой, и огромный страж шагнул обратно, но кавалерист уловил его движение. За время изгнания у Хардина развилось почти сверхъестественное чутье ко всему, что происходило у него за спиной. Казалось, что арканец боится кого-то подкрадывающегося к нему сзади.

«Или скачет галопом» — ощутила северянка с дрожью психической эмпатии.