Судный четверг - Николай Бахрошин Страница 56

— Не знаю. Не особенно. Верю, наверное. Но как-то не до конца… А почему не верить? — ответил я.

Подумал, что спектр ответа уж слишком широк. Эта ширина охвата мне самому понравилась. Прошу прощения за выражение — плюрализм!

В куполе еще вовсю пили, а мы с ней вывалились подышать из прокуренного помещения.

Я тут же опять закурил. Пустил дым в темное, ночное небо. Странно, пока шла война, разницы между ночью и днем почти не было. Осветительные ракеты постоянно сменяли одна другую над горизонтом, заливая все мертвенно-бледным светом, оставляющим резкие, графические тени. Сейчас больше нет таких теней. В небе снова появились звезды. И две небольшие луны Казачка смотрят сверху, как два немигающих совиных глаза.

А я и забыл, что у Казачка две луны. Или — не знал никогда, не обращал внимания…

Вокруг было тихо. Непривычно тихо и сонно. На первый взгляд войсковой лагерь спал. Отмечаю — на первый взгляд. Некий скрытый гул, подпольное ночное брожение все-таки присутствовало среди куполов, чувствовал я. Офицеры периодически пытаются наводить порядок после отбоя, только это занятие безнадежное. Не один Кривой такой умный, чтобы разжиться «горючкой» у ракетчиков.

Это еще ничего, еще в рамках, вот первые дни что творилось…

Игла перехватила у меня сигарету и крепко затянулась, по-мужски пряча окурок в щепоти. Ночной свет сглаживал ее уродство, маскируя лицо, но до конца замаскировать все-таки не мог. «Зато глаза у нее хорошие — яркие и блестящие, очень выразительные глаза!» — в мыслях подчеркнул я. Как будто был в чем-то виноват перед ней.

Я виноват перед ней, она — еще перед кем-то, тот — еще… Вообще мы живем в крайне виноватое время. А кто виноват во всем сразу?

Не спросить ли у Пастыря, пока тот окончательно не надрался и не начал проповедовать слово божье нечленораздельным мычанием?

— Уже надумал, что будешь делать после дембеля, командир?

— Нет, конечно. Раньше не думал, потому что казалось глупо. А сейчас — просто ничего не приходит в голову, — честно ответил я. — А ты как?

— Я тоже… думаю. Может, вернусь на Хатангу. Только вот не знаю, возьмут ли меня опять в секретари управляющего… Она усмехнулась. Совсем невесело.

— А ты сама-то хочешь?

— Не знаю… Я не знаю, чего я хочу… Знаю одно — воевать я больше не хочу. Это точно.

— Слушай, Игла, ты все время говоришь — секретарь, секретарь… — начал я, чтобы сменить тему. — Давно хотел спросить, как тебя в секретарши-то занесло? Да еще в серьезную корпорацию, где фейс-контроль на уровне младшего клининга?

— Имеешь в виду — личико, талию, ноги от ушей, грудь впереди, а все остальное — сзади?

— Что-то вроде…

— А у моего шефа жена была ревнивая, — охотно объяснила Игла. — Как раз из бывших секретарш со всеми модельными параметрами. И с грудью домиком, и с попой мячиком, и с опытом половых отношений без отрыва от клавиатуры. Шеф, кстати, тот еще кобель… Вот она и настояла, чтоб он взял именно меня. Так и сказала ему: «Именно о такой секретарше, дорогой, я для тебя и мечтала!» — передразнила Игла с характерными присюсюкиваниями, как это она умела. — А мне — улыбайтесь, милочка, улыбайтесь почаще! И, считайте, рабочее место всегда за вами!

— А он?

— Без удовольствия. Особенно первое время. Бурчал вроде бы про себя, что аренда дрессированного крокодила обошлась бы фирме гораздо дешевле…

Я невольно подавился смешком.

— Вот-вот. Тебе смешно. А мне с ним работать нужно было… Ну, потом пообвыкся. Только иногда вздрагивал. Когда оборачивался слишком резко. Мы с ним даже подружились по-своему, он мне потом часто жалился на свою дражайшую половину. Тоже штучка, бывшая вице-мисс Хатанга…

— Понятно…

Живо представляя картину ее былого трудоустройства, я все еще посмеивался.

Игле всегда удавалось рассказывать образно, в липах и красках.

Она, я заметил, тоже усмехалась воспоминаниям.

— Слушай, Кир, а ты ее очень сильно любил? — вдруг спросила она.

— Кого? — я не сразу понял.

— Щуку.

— Да, — коротко ответил я.

Просто не хотел говорить об этом. Здесь и сейчас.

Она это почувствовала.

Щуку она не знала, появилась в батальоне уже потом. Но, значит, нашелся тот, кто знал и помнил. Даже интересно — кто? Не особенно интересно, но любопытно…

— Командир, а ты на небо давно смотрел? — теперь она поменяла тему.

— В каком смысле? — опять удивился я.

— В самом прямом. Я вот все время смотрю последнее время. Никак не могу понять, что за красная рябь мелькает. Как будто сполохи. Появляются и исчезают…

— Так ты тоже видишь?

— Естественно, вижу. Я же не слепая!

— А я думал — только мне мерещится, — сознался я. — Думал, все еще последствия танковой атаки. Собрался уже к медикам идти сдаваться.

— Последствия наверняка остались, но не до такой же степени, чтобы к нашим коновалам идти, — утешила Игла. — Градник вон до сих пор в госпитале. Прибыл туда почти здоровым, а сейчас ситуация все хуже и хуже. Обосрался наш ротный по самые уши, теперь его подозревают в кишечной инфекции.

— А я подозреваю, не приложила ли тут руку некая землячка с Хатанги… — покосился я на нее.

— Все может быть, — Игла не стала отпираться. Скромно потупила глазки.

Мы еще поговорили о загадочной красной ряби. Действительно, что это? Может, просто атмосферные явления на незнакомой планете… А может — что угодно!

Оба согласились — есть в этой красной ряби что-то угрожающее. Неестественное. Только вот — что, и как, и откуда? Странно все-таки… Вообще, все эти планетарные экосферы полны загадок. Нам, людям, кажется, что мы уже освоились в космосе, что мы здесь хозяева, а нас, в лучшем случае, только терпят. Человек вообще любит слишком быстро становиться хозяином, куда ни сунется, везде и сразу — хозяин. Пока его терпят…

Потом нас перебили. Полог ППК с шумом отлетел в сторону, как будто его пнули ногой. Предприимчивый Кривой поволок мимо гибкую белобрысую Лисичку.

Та с трудом держалась на ногах, но продолжала кокетничать. Играла острым личиком шкодливой школьницы, расплывалась в довольной улыбке и периодически звонко икала. Вадик, по-хозяйски поддерживая ее пониже спины, галантно вскидывался на каждый «ик» и веско произносил: «Ваше здоровье, мадмуазель!»

Тоже мне — белая кость, эскадрон гусар летучих…

Я расстроился, глядя на них. Потому что имел на вечер аналогичные намерения по поводу этой дамы. Не самые чистые, зато абсолютно прозрачные.

Опередил боевой товарищ...

Теперь Кривой с Лисичкой удалялись на заплетающихся ногах в темноту, а мне оставалось только мрачно смотреть им вслед. Этаким орлом-командиром, добычу которого походя склюнул залетный сокол. Приходится ерошить перья и делать вид, что ты выше этого.