Корабль Древних - Пол Дж. Макоули Страница 57

Паролис потер щеки тыльной стороной ладони и сказал:

— По крайней мере мы считаем, что он отправился именно туда. Но точно не знаем. Некоторые из твоих домочадцев тоже успели скрыться, но, увы, не все. Остались те, кто здесь, и еще библиотекарь.

Йама почувствовал громадное облегчение. Он боялся самого худшего, теперь этот груз упал с его плеч. Он сказал:

— Но все же мой отец жив. А дочь торговца, Дирив? Ее семья укрывается здесь?

— Я ее не видел, — ответил Бертран. — Мне очень жаль, молодой господин.

— Они очень плохо обходились с твоим отцом, молодой го-господин, сообщил Паролис. — Поместили в его доме предателя, допрашивали с помощью ужасных машин из-за того, что он им противился, когда сожгли город.

— Кое-кому я уже отомстил, — сказал Йама. — Изобретатель мертв.

— Но змей еще жив. Когда он увидел огни в Городе Мертвых, он страшно на-напугался и приказал надзирателям нас здесь запереть.

— Я поговорю с этим гадом, — мрачно пообещал Йама.

— Мы пойдем с тобой, молодой го-господин. У нас нет оружия, только кухонная утварь, но мы сделаем все, что сможем. Ужасные времена. Департамент воюет сам с собой.

— Надеюсь, скоро все кончится, — сказал Йама. — Ну, кто со мной?

Собрались все.

В галерее менестрелей, где когда-то Йама подслушивал доктора Дисмаса и своего отца, было два солдата, но только один успел выстрелить до того, как Тамора прикончила их из ружья. Один упал на спину, а второй перевалился через ограду, с тяжелым хлюпающим звуком упал на длинный полированный стол, дернулся и затих.

— Исчезли знамена, — заметил Йама, посмотрев на высокий сводчатый потолок. Без них зал выглядел более объемным и заброшенным.

— Их сожгли, — сказал Паролис. — Они так страшно горели. Префект назвал это «жертвенный огонь тщеславия». Он за-за-заставил твоего отца смотреть. Для него это было наказание, хуже, чем машины.

Йама и Тамора провели стаю сторожевых собак и толпу слуг через большой зал к высоким двойным дверям в приемный покой. Там стояли еще два солдата. Один успел сбежать, а второй умер, проклиная трусость товарища. Йама и Тамора распахнули двери. Высокая квадратная комната была залита светом, но пуста. Со стен исчезли четыре больших гобелена, но высокое кресло под балдахином, где обычно сидел эдил, все еще стояло на помосте в центре комнаты.

Йама обошел помост, нырнул в маленькую дверь и пошел по узкой лестнице, которая вела в личные покои эдила. Нет нужды прятаться, тревогу, видимо, подняли уже давно. Радостные крики прислуги, звон доспехов сторожевых псов, когда они задевали за прогнутые дугой цепи, — все это создавало ужасный шум. Во главе с Йамой вся толпа рванулась в коридор. Некоторые из слуг колотили по стенам, топали ногами и кричали изменнику, чтобы он выходил. Дверь в покои эдила оказалась заперта, но Тамора одним движением прострелила замок и ногой распахнула дверь.

В комнате было жарко и душно. Пахло сексом, пролитым вином, сигаретным дымом. Горели сотни свечей, они стояли на всех поверхностях в лужах расплавленного воска. Кругом среди куч пустых бутылок и нераспечатанных коробок с едой валялись бумаги. Медный перегонный куб был разбит, его детали рассыпались по мокрому от вина ковру.

На кровати сидел человек. Двумя руками он поднял пистолет и целился в Йаму. Он был абсолютно гол, наготу прикрывала только смятая грязная простыня. Рядом с ним лежала обнаженная женщина, прижимавшая к груди валик от кровати. Одна из городских блудниц. Ее синий парик съехал набок, вокруг рта, как синяк, расползалась черная краска, широко раскрытые глаза тоже грубо обведены черным.

— Не думай, что я им не воспользуюсь, — сказал Торин, показывая полный рот белых, острых; как иглы, зубов. Горбатая спина вдавалась в изголовье кровати. Бритая голова сверкала от пота. — Значит, ты вернулся. Корин так и говорил. Теперь ты мой. Пусть этот сброд уйдет, и мы поговорим, парень.

— Не-не-не слушай его, молодой го-го-господин, — вскричал Паролис.

Бертрам добавил:

— Он не может убить нас всех.

— Он ничего не сделает, — сказал Йама. — Он знает, что солдаты разбежались и что нельзя позвать на помощь префекта Корина. Как долго ты ему служишь, Торин?

— Если надо, он сожжет тебя, как сжег город. — Пистолет качнулся в его руке, он скосил глаза на короткое тупое дуло и снова навел его в грудь Йаме. Торин был очень пьян.

— Тогда тебе тоже гореть. Мне грустно, что ты стал таким, Торин. Ты ведь был добрым другом моему отцу.

— Я всегда был слугой Департамента. Твой отец предатель. Он скрыл то, что знал о тебе, даже от префекта Корина. Но он, придурок, все записал. Записи где-то здесь. Если он не понимал, что попало ему в руки, то он дурак, а если понимал, то самый страшный предатель в нашей истории.

— Я не стану орудием Департамента, — сказал Йама.

— Значит, ты такой же дурак и предатель, как эдил. Я бы убил тебя на месте.

— Я буду сражаться с еретиками, как все, — сказал Йама, — но боюсь, у префекта Корина на меня другие планы. Он хотел бы с моей помощью уничтожить другие департаменты. Он захватил бы весь мир, если б мог. Отдай пистолет, Торин, и я тебе позволю уйти.

— Отойди! Говорю тебе, не подходи! — Торин схватил обнаженную женщину, подтащив ее, посадил перед собой и приставил к ее голове пистолет. — Я убью ее и вас всех тоже! Сожгу всю эту сволочную груду камней!

Тут женщина с удивительной силой нанесла Торину удар под узкую челюсть, его острые зубы впились в нижнюю губу, он вскрикнул от боли, пистолет выстрелил. Его огненный красный луч прошел в пальце от лица Торина, прожег балдахин и отразился от потолка. Балдахин вспыхнул, Тамора в прыжке пролетела через комнату и одним ударом перебила Торину руку.

Торин, с ожогом на пол-лица от пролетевшего мимо заряда, не стал отвечать ни на один вопрос Йамы. Йама оставил его на милость остальных слуг и вместе с Таморой отправился искать Закиля.

Тощий, высокий библиотекарь оказался на месте, в библиотеке. Его приковали за ошейник; длинная цепь тянулась к кольцу, скользящему по железному рельсу над головой. Щеку рассекала свежая, кровоточащая рана. Он спокойно наблюдал своими бесстрашными черными глазами, как Тамора безуспешно пыталась разрубить цепь мечом.

— Она из закаленной стали, — прокомментировал Закиль. — Закаляли бычьей кровью, по-моему. Ты затупишь клинок, госпожа.

— Все равно это дерьмо, — буркнула Тамора, но все же бросила меч на аккуратно заправленную койку Закиля, которая, как всегда, стояла под большими алюминиевыми стеллажами. Она резко подпрыгнула и раскачивалась на распорке, которой крепился к потолку рельс, пока та не вылетела вместе с тучей пластиковой крошки и пыли. Потом она сняла кольцо с рельса и бросила свободный конец цепи к длинным голым ногам Закиля.

Широким рукавом своей мантии Закиль стер пыль с верхних полок стеллажа и сказал: