Программа. Идентификация - Сьюзен Янг Страница 57

Что я скажу, если он спросит, откуда у меня направление? Лейси я не сдам. Пусть отправляют меня обратно в Программу, если хотят.

Программа. Холодея внутри, я почти решила признаться Кевину в подлоге и умолять не выдавать меня. Но это было бы уже просто глупо. Надо как-то выкрутиться, а в случае провала все отрицать.

– А ты молодец, – сказал мне Кевин на ходу. – Я искренне впечатлен твоим прогрессом. Не все излеченные с такой готовностью идут на сотрудничество.

– Спасибо. – Направление жгло ладонь – напрасно Кевин мне доверяет.

– Релм говорил, ты и в Программе показала себя замечательно, и сейчас я это вижу. – Он помолчал. – Знаешь, я ведь был у тебя дома в тот день. Вдвоем с другим хендлером мы привезли тебя в стационар. Ты была… очень больна, – негромко добавил он. – Я рад видеть тебя здоровой. Я за тебя искренне болел.

Я почувствовала, как от лица отхлынула кровь.

– Это был ты? – только и произнесла я. Боже мой, так меня забирали из дома?

Кевин кивнул и положил руку мне на плечо.

– Да. Когда Релм сказал, что тебя выписывают, я удивился. Никогда бы не подумал, что ты окажешься хорошим кандидатом, но теперь сам это вижу. Ты очень умна.

– Кандидатом на что?

Кевин показал на дверь кабинета, будто напоминая, что мне к врачу. Открывая ее для меня, он улыбнулся:

– Я скоро организую тебе встречу с Релмом. Надеюсь, к вашему взаимному удовольствию.

– Рада буду с ним повидаться.

– Я попробую что-нибудь сделать.

Кевин ушел. Стоя посреди приемной, я думала только о том, что Кевин видел меня такой, какой я себя не помню. По его словам, я была очень больна. Представить себе такого не могу.

– Что вы хотели? – спросила секретарша, пристально глядя на меня.

Я посмотрела на нее, оглянулась через плечо, проверяя, ушел ли Кевин, и сказала с улыбкой:

– Здравствуйте. Мистер Беллис просил чистой бумаги.

Сунув стопку бумаги к себе в шкаф, я быстро шла по пустому коридору. Сердце колотилось от страха, что меня поймают, но я чувствовала себя живой, будто вырвалась не на пятьдесят минут и не с урока. Я направилась ко второму выходу в надежде выйти на парковку за школой.

На крыльце я вспомнила про футбольное поле и чертыхнулась. Матчей давно не проводят, хотя все равно регулярно подстригают траву. Ночью лил сильный дождь, и на поле красовались огромные лужи, но это единственный способ выйти к дальней парковке, иначе придется обходить школу, рискуя, что меня увидят из канцелярии. Вздохнув, я направилась к футбольному полю.

Прогретый солнцем воздух пах свежестью, и мне вспомнились времена, когда мы с Брэйди выезжали на природу. Если лил дождь, мы сидели в палатке, играя в карты и лакомясь бастурмой, и все равно было весело. Мы не привыкли скучать.

Оставляя следы кроссовок во влажной земле, я чувствовала, как сильно скучаю по Брэйди. Воспоминания о нем обрывались на счастливых временах: полное счастье – и вдруг брата нет, вместо него странная тишина. Как я справлялась с горем, потеряв Брэйди? Мать говорила, трагедия тяжело отразилась на мне, но все же хотелось бы знать, как я держалась. Или это смерть брата надломила мою психику?

– Слоун!

Вздрогнув, я резко обернулась, едва не растянувшись в грязи: меня догонял Джеймс с раскрасневшимися от бега щеками. Подсвеченные солнцем, его волосы казались золотыми. Меня просто выводило из себя, какой он красавец.

– Ты что, неприятностей мне хочешь? – спросила я, когда он, запыхавшись, остановился передо мной, и огляделась, не видел ли меня кто.

– Именно неприятностей, – улыбнулся он.

Я покрутила головой и пошла дальше через футбольное поле, хотя кроссовки и засасывало в глину.

– Черт бы все побрал, – сказала я, прыгая с одного травянистого пятачка на другой.

– Тоже прогуливаешь? – спросил Джеймс.

– Как видишь. Только я не пытаюсь привлечь всеобщее внимание, крича чье-нибудь имя на все поле.

– Сердишься за мою мини-истерику в машине?

Я резко остановилась, и Джеймс наткнулся на меня сзади, едва не отправив ласточкой в грязь. Я схватилась за его рубашку, он меня за руку, и мы едва не упали оба. Нам удалось удержаться на ногах, правда, он наступил на ногу мне, а я ему. Я испугалась, что нас увидят, – ему нельзя подходить ко мне так близко… и смотреть на меня, как сейчас.

– Мне пора, – сказала я, резко отступив. Джеймс поскользнулся в грязи и шлепнулся в грязь спиной вперед. – Ох, извини! – зажала я рот ладонью.

Но вместо того чтобы вскочить и начать отряхиваться, Джеймс истерически захохотал.

– Ты нарочно! Тебе конец. – Он попытался схватить меня, но поскользнулся коленом и растянулся уже на животе, вывалявшись с головы до ног. – О боже. – Он перекатился на спину и с хлюпаньем раскинул руки. Я невольно засмеялась. – Надо мной смеешься? – спросил он, глядя в небо.

– Да, – тут же ответила я. – Только над тобой.

Он поднял голову – ухо было в грязи – и схватил меня за ногу.

– Ах так?

– Даже не смей!

Он схватился за край джинсов и шутливо подергал штанину.

– Любишь в грязи валяться?

– Я тебя излуплю до бесчувствия! – Кое-где одежда уже была испачкана, и я испугалась, что он действительно повалит меня в грязь. – И, не задумываясь, дам тебе по яйцам.

Он засмеялся и снова потянул, отчего я споткнулась, но удержалась на ногах. Мир вокруг пах мокрой землей и жизнью. Я пыталась, не потеряв равновесия.

– Джеймс, – спокойно сказала я. – Отпусти, или я закричу.

– Как, ты хочешь, чтобы меня отправили обратно в Программу?

Я осеклась. Нет, теперь я точно не закричу. Пнув его по руке, дернула штанину назад, но поскользнулась и села в грязь.

Джеймс выругался и быстро метнулся, пытаясь меня поймать, но не успел. Сидя в холодной грязевой каше, я пыталась отдышаться.

– Слоун! – Джеймс опустился рядом на колени с обеспокоенным видом. – Я же не собирался тебя валить!

Я посмотрела ему в лицо. Пальцы сами нашли комок грязи. Джеймс действительно разволновался. Вот дурак. Яростным хуком справа я влепила ему пригоршню грязи в правую щеку, застав врасплох. Джеймс свалился на бок, а я принялась хватать комки грязи и травы и швырять в него градом.

Он засмеялся – в зубах виднелись крупицы земли, приподнялся и, рванув вперед, повалил меня на спину.

– Чокнутая, – сказал он. – И наверняка голодная. – Он держал меня, не давая подняться. Грязь забивала уши, и я плохо слышала его угрозы.

Джеймс набрал огромную пригоршню грязи – его лицо было сплошь перемазано, голубые глаза довольно комично смотрелись на грязевой маске – и занес сложенные ковшиком руки над моим лицом. На щеки закапала грязная вода.