Лабиринт кочевников - Алексей Бессонов Страница 57

– Про семью свою ничего никогда не говорила?

– Не было у нее семьи, одна жила. Где-то за депо, там, в бараках, что пленные строили, то ли угол, то ли комнату снимала у дворничихи прямо, там ведь жилья пустого полно, вот они и своевольничают.

– В каком именно, знаете? – снова вмешался Асламов.

– Примерно, товарищи. Я с ней однажды в аптеку ходила, простыла она сильно, а сама купить не могла ничего, а у меня ж сестра в больнице работает, я разбираюсь. Так она мне рассказала, в общем, как смогла, что за углом живет, в бараке, и у дворничихи снимает. Да их там напротив аптеки два всего барака этих, товарищи! Один желтый такой, а на втором крыша железная, так вот в нем, наверное… А где она нашлась-то, товарищи?

– В городе, – хмуро ответил Климов и встал. – У вас еще вопросы есть к свидетелям, старший лейтенант?

– Никак нет, – мотнул головой Асламов.

– Ну и хорошо. Тогда пойдем. Вы нас извините, товарищи, но если что, так еще раз поговорить придется!

Не оборачиваясь, Климов вышел, и Юра поспешил за ним. Вид у него был немного озадаченный.

– Будем искать, Ян Антоныч?

– Прямо сейчас и поедем. Ты местность знаешь?

– Не так чтоб хорошо, но пацаном бегал, конечно. Я тут знаете, что подумал? Какая-то она у нас совсем странная получается. Еще и мяса не ела…

– А, тебе это тоже ухо резануло? Привычки не было, Юрик, вот в чем дело. Не едят у них мясо почему-то. А вот случайно ли она тут оказалась, это большой вопрос. И ужасно хочется мне на него ответ найти! Так что поехали бараки искать. Я там и не был даже никогда, но как-нибудь найдем и дом ее, и дворничиху эту чертову.

Асламов понимающе закивал и открыл дверь «Транзита».

– Это моя работа, в конце концов, – вздохнул он.

Тарахтя дизелем, «Форд» сполз вниз по переулку, потом свернул направо и двинулся вдоль железнодорожного забора, в котором там и сям виднелись разнокалиберные дыры, проделанные обывателями, не желающими следовать через переезд. Из-за забора время от времени громыхало, потом куда-то запыхтел маневровый. Асламов уверенно доехал до железнодорожного переезда, но поворачивать не стал, двинул прямо, а потом обогнул старую больницу с облупленными колоннами на входе, и Ян увидел сбоку аптеку – видимо, ту самую, о которой говорила Алена.

– Это она, что ли? – на всякий случай спросил Ян.

– Да другой тут нет, по-моему, – хмыкнул Асламов. – А бараки – там вон, за сквериком, видите? Их действительно после войны немцы пленные строили. Только раньше их больше было, штук шесть, что ли, они дальше туда, вдоль «железки» тянулись. Снесли их, я еще совсем пацан был: кровля в одном рухнула, ну и все. В райкоме сказали, что хватит им смотреть на все это. А эти бараки получше, что ли, – их вот оставили. Но там течет все, жить там уже никто не хочет.

– Здесь припаркуйся, – Ян указал на небольшую площадку возле ларька с пивом, за которым начинался скверик.

Не разворачиваясь, Юра встал на противоположной стороне улицы, заглушил дизель и выбрался из машины. Смотрел он с прищуром, будто охотник, заметивший присутствие зверя.

– Идемте, Ян Антоныч, – позвал он. – Помню я эти места, как сейчас все помню.

Дорожки тут, понятное дело, чистить никто и не думал, но народ растоптал снег основательно, да и потеплело к полудню. О трех градусах говорить, пожалуй, было рановато, однако Ян уже перестал мерзнуть в своем сердитом кожаном пальто. Старлей двинул прямиком к двум длинным, на два подъезда каждый, двухэтажным домам, под которыми чернели оттаявшими ветвями кусты сирени. Окна в «немецких» бараках оказались грязными до ужаса, отчего не видать было даже занавесок. Двухэтажки выглядели запущенными, нежилыми – правда, кое-где горел свет. Климов подумал, до чего надо опуститься, чтобы жить в этакой грязи, ленясь даже вымыть окна, но потом махнул мысленно рукой. Тем, кто тут остался, мысль и чистоте и наведении порядка и в голову не придет. У них отсчет времени ведется от работы до работы, основная цель – бутылка. Это еще хорошо, если есть работа.

На полпути Юра вдруг резко остановился, а потом рванул вперед ускоренным темпом. Ян сперва не понял, но скоро догадался – впереди маячила тонкая женская фигурка в короткой курточке и белых джинсах. Девица стояла посреди дорожки, болтая по телефону, при этом сумочка ее резко дергалась из стороны в сторону.

Тут спешить не следовало, так что Климов счел за благо покурить. Тем временем опер довольно невежливо взял девушку за локоть, развернул к себе. Та сразу же прекратила болтовню, спрятала телефон в карман и принялась, судя по вращению тощей попки, изображать искренний восторг от встречи. Ян заинтересованно поднял брови – Асламов кокетничать даже не думал, наоборот, вид имел суровый. Пару раз он указал рукой на бараки, до которых оставалось метров тридцать, потом покивал головой и спросил еще что-то. Девушка начала что-то мямлить, потом задумалась, но все же очень скоро нашла ответ. Юра наконец рассмеялся, дружески хлопнул ее по спине и обернулся к Яну. Тот понимающе кивнул.

Едва распрощавшись с Асламовым, девица юркнула на боковую дорожку и тут же исчезла за деревьями. Юра, не глядя на нее, обогнул ближайший барак, остановился, разглядывая что-то. Там его и догнал Климов.

– Агентура? – поинтересовался он, махнув рукой вслед умотавшей девице.

– Да куда там, – задумчиво улыбнулся Асламов. – Шмара одна с Ерофейки… Клялась, что в Перми в банке работает, а на деле вон оно как… Тут живет где-то, всех вокруг знает и Галю нашу видала пару раз. А дворничиха местная вроде как в угловой квартире живет: вон свет в кухне горит. Зайдем?

– Других вариантов не вижу. Будем искать, Юра, пока не найдем. Хоть до полуночи, а найти надо!

Лейтенант моргнул, явно удивляясь такой упертости, но возражать не стал.

Вблизи бараки оказались совсем мрачными. Грязные стекла, кривые, давно растрескавшиеся оконные рамы, обвисшая дверь подъезда, открыть которую Асламову удалось с некоторым трудом… Внутри воняло жареным луком, и вонь эта, как подумалось вдруг Климову, была единственным свидетельством того, что за стенами умершего дома еще теплится жизнь. Лесенка в пять ступенек привела их с Юрой на площадку первого этажа. Встав у облупившейся коричневой двери, опер прислушался. В квартире негромко бормотал телевизор: Асламов поискал звонок, не нашел и пару раз стукнул кулаком.

За дверью зашаркало, будто хозяева ждали гостей. Щелкнула цепочка, и в щели возникло раскрасневшееся, широкое лицо женщины лет пятидесяти.

– Вам чего, ребята? – раздраженно спросила она, но потом, разглядев как следует Асламова и особенно придирчиво Яна, добавила уже значительно тише: – А?..

– Разговор к вам имеется, гражданочка, – скучным голосом ответил ей лейтенант. – Может, на квартире побеседуем?

– Это… это я, конечно! Сейчас!

Дверь закрылась и распахнулась снова.