Изгои Авроры - Евгений Гарцевич Страница 59

Пахло сырой землей, кровью, застарелым потом, дерьмом. По бокам от меня кто-то стонал, а из глубины пещеры периодически доносился пронзительный детский плач. Он отзывался во мне причудливой смесью злобы, нежности, грусти, воспоминаний о моем третьем перерождении на Авроре. Не хватало разве что игрового бешенства, которое придало бы мне сил.

Я полез в справочник, чтобы узнать побольше о кровососущих ведьмах. Артейл писал, что чихуатетео соблазняют одиноких путников, заманивая их в свои сети. Но ничего соблазнительного в тощих вампиршах я не заметил. Они вызывали у меня только отвращение и желание вырвать им лица. Ну или хотя бы смыть краску кипятком из котла…

Это приступ ненависти был настолько внезапным, что испугал даже меня самого. И объяснялся он, очевидно, тем, что у меня начиналась прионовая ломка. Если бы не паралич, я выгнулся бы дугой и принялся бы кататься по земле с воем.

Но пока я мог только терпеть и ждать. Перестал напрягать мышцы — наоборот, попробовал их расслабить, насколько это было возможно. Сосредоточил все внимание на правой руке, чтобы выхватить «хоукмун», как только появится хоть капля свободы в пальцах. Однако ни четвертый укус, ни пятый так и не запустил пассивку. Вот и верь после этого в двадцатипроцентные шансы…

Ведьмы-вампирши, впрочем, тоже начали выдыхаться — теперь им чаще приходилось меня кусать, чтобы поддерживать паралич.

В поле зрения появилось сразу два белых лица, но на этот раз они не задержались возле меня, а сместились куда-то вбок. Я не мог видеть, что там происходит, но услышал в паре метров от себя мужской крик — злой, громкий, но обреченный. Зато в шипении ведьм слышался триумф. Мужчину-туземца потащили мимо меня к котлу. Молодой Листолаз бился в припадке, руки и ноги дергались, как под действием тока, на губах выступила пена, а то, что было в его глазах, я предпочел бы вообще не видеть.

В какой-то момент вампирши не удержали его, уронили рядом со мной на землю. Туземец, молотя руками во все стороны, цапнул меня за ногу. Причем цапнул крепко. Боли я не почувствовал, но разглядел маленькие черные крючки на его ладони. Стало понятно, за счет чего Листолазы так ловко шастают по деревьям.

Парня резко отдернули от меня. Крючки вспороли мне кожу, полетели красные брызги, система уведомила о кровотечении. На этот раз я ощутил-таки нечто вроде легкой щекотки — и это была хорошая новость. С минуты на минуту оцепенение должно было прекратиться.

Но туземцу я помочь не успел.

Едва он оказался у костра, старуха выхватила кривой клинок и двумя быстрыми движениями отсекла ему кисти рук. Бросила их в котел, опять повернулась к парню и добила его несколькими ударами. Гаркнула что-то непонятное, и вампирши двинулись в мою сторону.

Я пытался почувствовать руку по-настоящему. Концентрировал все, что можно было концентрировать (я не йог, не знаю, какие они там пускают чакры по венам). Но все было впустую, реакция нулевая. Одна из молодых ведьм присела рядом со мной на корточки и, схватив меня за лицо когтистыми пальцами, заставила посмотреть прямо на нее. Высунула раздвоенный язык и облизала вампирские клыки — думала, вероятно, что это выглядит сексуально.

Я зажмурился — не столько даже от отвращения, сколько от внутреннего усилия, которое должно было снять мою неподвижность. Старуха снова прикрикнула, голос ее звучал недовольно. Рука на моем лице разжалась, молодая вампирша разочарованно выдохнула, встала и перешагнула через меня.

Послышалась возня и рычание. Теперь мимо меня пронесли довольно крупного зверя, покрытого черной шерстью. Насколько я разглядел в полумраке, это была пантера. Она тоже находилась под воздействием яда, но частично сохранила подвижность и пыталась сопротивляться. Шерсть вздыбилась, а пасть щелкала, как заведенная, хоть и не могла никого достать.

Старуха занесла над кошкой клинок, но та в последний момент сумела извернуться и неуклюже отпрыгнуть в сторону. Приземление вышло не очень, лапы подвели и подломились, а сверху уже навалилась одна из ведьм и вонзила клыки в кошачью шею. Зверь жалобно взвизгнул и перестал дергаться. Старуха не стала медлить — сверкнуло лезвие, и голова пантеры покатилась по земле. Эту голову сразу же подобрали, старая карга что-то пошептала на ней, отряхнула и бросила в котел.

Это у них суп такой, что ли? Или нового монстра хотят сготовить по методу Франкенштейна?

Я отогнал мысли о том, какая часть меня окажется в котле, и опять сосредоточился на «хоукмуне». Дело вроде бы сдвинулось, мизинец отреагировал, и проклюнулась боль в ноге. Прионовая жажда тоже усилилась, подтачивая изнутри, словно язва. Но этого было мало — две ведьмы уже подошли ко мне, злорадно оскалившись. Мерзость повторилась, меня опять взяли за лицо и стали пугать клыками. Я даже разглядел зеленую слюну на губах у чихуатетео.

Но тут вдруг в пещере засмеялся ребенок.

Не заплакал, не завопил, призывая маму, а именно засмеялся. На меня будто бафф повесили от жреца какого-нибудь самого доброго из богов Авроры. В голове прояснилось, а все вокруг представилось мне в виде трехмерного чертежа. Мой мозг за секунду просканировал пространство и выделил все существенные детали.

Вот надо мной склонилась вампирша — тянется к моей шее, чтобы впрыснуть новую порцию токсина. Другая тетка уже готова впиться мне в ногу. Позади них — котел и старуха, держащая наготове клинок.

Прионовая язва в желудке у меня лопнула. Острая боль прокатилась по всему телу, я дернулся и вцепился зубами в шею чихуатетео. Прокусил, будто гнилой помидор и, не чувствуя вкуса холодной крови, стал впитывать в себя прион. Проделал все это неосознанно, рефлекторно — сказались, видимо, отголоски бешенства в соединении с непрошеной ачивкой «гурман».

И как только набралось достаточно пунктов для формирования клинка в левой руке, я метнул его в белое лицо ведьмы, собиравшейся укусить меня за ногу. А потом клинком из правой ударил в грудь ту вампиршу, которую кусал сам. Все произошло буквально за миг — остальные не успели отреагировать, а моя донорша только затрепыхалась, оцарапав меня когтями.

Я выплюнул кусок мертвой кожи и достал «хоукмун». Оставшиеся противницы опомнились лишь теперь — из тени, вопя, выскочили еще две ведьмы, блеснули кривые ножи.

Серьезно? С ножами и воплями против «хоукмуна» с разрывными патронами?

Шансов у вампирш не было.

Бум. Бум.

Я размял тело, с хрустом покрутил головой и смог наконец подняться. Добил молодую ведьму, отползавшую от меня, и начал палить в старуху. Оказалось, что, когда припечет, та становилась довольно резкой. Пришлось за ней побегать, поскольку паралич все еще мешал мне стрелять более прицельно.

Она пыталась прорваться к пленникам-детям, но я не пустил. Загнал ее в противоположный угол, на кучу мертвых тел с оторванными конечностями и забил когтем в рукоятке револьвера. Получилось жестоко и очень мерзко, но мне было уже не до игр, да и трясло всего. Тем более что среди тех, кого убили ведьмы, я разглядел не только взрослых. Живыми же в логове я нашел трех маленьких детей, грязненьких и заплаканных.