Атомный пирог - Марципана Конфитюр Страница 59

Тут Марина мои мысли прервала.

—Ничего себе!— воскликнула она и вперилась в ящик.

—Что? Что там такое?

Она жестом приказала: «Погоди. Сейчас послушаю, потом уж переведу». А через пару минут доложила:

—Сказали про нашу гостиницу. Там нашли двоих американцев: один упал с крыши, расшибся как блин до конца. Говорят, не выдержать того, насколько похорошела Москва при советской власти. А второй с ранением в больнице. В него выстрел. Состояние тяжёлое, жив… Ну и ну!

—Ну и ну!— только и смогла, что повторить я.

Значит, один из Лжеэлвисом выжил… Это хорошо, потому что так на мне меньше греха. Но это ужасно, потому что его вылечат, и он расскажет всем, что это я!.. О, Господи! А что, если он уже сейчас даёт показания в больнице?! Может, лучше мне отсюда убираться?.. Но куда тогда идти?.. Поди знай, где дадут больший срок за убийство и покушение: у нас или в СССР? У нас можно нанять адвоката… Хотя Советам, может быть, вообще будет наплевать на то, что случилось с американцами…

В общем, я понятия не имела, что мне делать. Только слабость жуткую почувствовала. Вздохнула тяжело.

Марина посмотрела на меня:

—Как ты думаешь, это твой муж?

Я пролепетала:

—Я не знаю…

—Может, он убить себя, что ты ушла?

—Возможно…

—Или эти два американца подрались, убить друг друга?

Я была ни в силах ни обманывать Марину, ни сказать ей всё, как есть. Поэтому сумела лишь помотать головой, сжаться в комок и заплакать бессильно.

Марина меня обняла:

—Не плачь. Мы люди сильные. В обиду не дадим. Все бабы сёстры.

* * *

Когда настало время ложиться спать, Марина, несмотря на мои протесты, уступила мне свою кровать, а сама взяла раскладушку у соседей. Она сказала, что утром ей будет удобнее быстро сложить раскладушку, чем собираться, постоянно обходя её боком. Выходила она рано: в шесть утра. Условились, что я пока останусь и буду ждать её дома.

Свет погасили, но мне не спалось ещё долго.

На улице шёл дождь.

Я смотрела в окно на летящие капли в свете уличных фонарей и думала, что теперь не могу прогнозировать свою жизнь даже на сутки вперёд.

Очень хотелось домой, в свою комнату…

Даже в школу я б сходила…

Интересно, как там все ребята? Петси, Пенси, Ронни, Вики?.. Нашёлся ли Сэм? Поменяли ли пластинки в музыкальном автомате в «Реакторе»?..

Я закрыла глаза и попыталась представить себя в любимой закусочной.

Но в место этого разум подсунул мне образ Лжеэлвиса, целящегося в меня из лазерного пистолета… а потом падающего, словно тряпичная кукла.

На следующее утро, пробудившись, я сперва обнаружила, что Марина уже ушла на работу, а затем — оставленный мне на столе кусок хлеба и парочку рыб из консервов. Этот библейский паёк выглядел не очень-то лакомым, но день, я решила, на нём продержусь, не помру…

Однако, стоило мне высунуться из комнаты, как оказалось, что жить до вечера на хлебе и рыбах не придётся. Народу в квартире теперь было ещё больше, чем вчера. И я вскоре заподозрила, что немалая часть его — это не жильцы, а те, кто пришёл поглазеть на американку. Меня провожали взглядами в туалет и из туалета, наблюдали, умоюсь ли я, проследили, как иду на кухню, наливаю себе кружку кипятка… А потом заботливо предложили чаю. Потом пирожок. Потом яблочко. Потом бутерброд с чем-то белым, молочным. Потом немного жареной картошки — но не из фритюра, со сковородки… Чай я к тому времени весь выпила, поэтому налили ещё стакан какой-то кисломолочной штуковины. Звучит это кощунственно, но я чувствовала себя едва ли не младенцем Иисусом, которому волхвы, счастливые лишь от того, что Он появился, тащат подарки.

Дейтерий устроился рядом и всех представлял мне:

—Это тётя Маша. Он вас угощает, желает приятно быть в СССР. Это дядя Слава. Он за мир. Это Радиола Коммунистовна… эту картошку она прошлый год собирать на колхозе «Дорога Ильич».

Я наелась от пуза, но, конечно же, была немало смущена этим вниманием. Поэтому решила сидеть в комнате и по возможности не высовываться.

Оказалось, это бесполезно.

Ко мне почти что сразу постучали. На пороге снова был Дейтерий — в этот раз с каким-то новым мужиком.

—А это Декабрист Вениаминович. Он хочет сказать очень уважает великая американская культура Стейнбек и Драйзер.

Стоило мне, обменявшись несколькими вежливыми словами с Декабристом Вениаминовичем, закрыть дверь, возлечь на койку и расслабиться, как снова постучали.

В этот раз Дейтерий привёл двоих странных ребят. Это были молодые парень с девушкой. Парень был в пиджаке размера на три больше нужного, брюках, из которых явно вырос, в нелепо пёстром галстуке, ботинках на платформе и с причесоном, похожим на рог носорога. Девушка выглядела не настолько безумно, но как-то вызывающе по-праздничному: в жёлтом платье с очень узкой юбкой, на шпильках и ярко накрашена.

Понятия не имею, зачем эти двое так вырядились. Может быть, это был какой-то их русский народный костюм для приёма гостей?.. Или в сталинской Москве просто не было возможности выбрать одежду со вкусом, так что они ухватили, какую придётся?.. Я стала склоняться ко второму варианту, когда эти двое попросили Дейтерия остаться за дверью, а потом жестами объяснили, что хотят купить что-нибудь из моей одежды. Я продала им кофту, которую носила поверх платья. Если не слоняться по ночам, то летом я могу и в одном платье… Дай Бог, это не надолго, я надеюсь, дома скоро буду… А вырученный с продажи кофты рубль отдам Марине как уплату за стол и ночлег.

Двое чудиков долго не оставляли меня в покое. Они бубнили смесь английских слов или похожих на английских, но эти слова никак не складывались во что-то осмысленное. Под конец девушка принялась напевать мелодию, в которой я распознала «Поезд на Чаттанугу». Я понятия не имела, зачем они слушают это старьё, но из вежливости показала палец вверх. После этого гости ушли, наконец-то.

Вскоре мне захотелось пить. Так как было ясно, что нахождение в комнате всё равно не обеспечивает уединения, я снова пошла на кухню. Вежливо улыбнулась женщине, которая стирала, женщине, которая развешивала бельё, и женщине, которая заправляла керосином неизвестный мне прибор. Налила стакан воды из крана…

… И вдруг почувствовала, что на кухне, и без того освещённой утренним солнцем, словно включили ещё дополнительный свет.

Огляделась — нет, вроде бы, лампу никто не включал…

… А через секунду услышала гром, дребезжание стёкол и визг всех трёх женщин.

Они бросились к окну — я вместе с ними.

Вдали, на горизонте, за рядами серо-бежевых высоток рос пушистый белый гриб на тонкой ножке…