Остров Колдунов-2. Острова жизни - Ольга Гордеева Страница 59

—Мне очень нужно с ним поговорить,— напряженным голосом продолжил Джерхейн.— Есть такие новости, которые он должен знать.

—Если он вдруг появится…— кивнула Лейт.— Я передам.

—Расскажи лучше поподробнее, что произошло с вами на Острове?— он перевел на нее тревожный, напряженный взгляд.— Даллан, конечно, изложил мне вкратце вашу эпопею, но, боюсь, он многое утаил или отредактировал.

—А что именно ты хочешь знать?

—Да в общем-то, все…— вздохнул он.— Понимаю, это длинная история, и ради нее нам стоит встретиться еще раз, раз уж у меня так мало времени сейчас, но ты хотя бы коротко…

Даже короткий рассказ получился долгим. Джерхейн слушал ее, периодически кивая и задавая короткие уточняющие вопросы, а за это время под стеной образовалось двое людей, почтительно ожидающих риана и нервно переминающихся с ноги на ногу. Джерхейн время от времени бросал на них отрывистые взгляды и снова возвращался к Лейт

—Хорошо, что вы смогли вернуться,— заключил он с энтузиазмом.— Только что теперь делать с Вельгом? Я б его изловил да повесил… Жаль, он подчиняется Даллану, а не мне.

—До чего ж вы, аш-чи, на расправу скоры,— усмехнулась она невесело.

—Да уже не аш-чи,— он вернул усмешку.— Предатели бывшими не бывают, помяни мое слово. Намучаетесь вы еще с ним, и Даллан, и Ройг, пожалеете, что не прикончили там, на острове.

Лейт глянула на небо, которое за это время успело затянуться серыми с синевой облаками. На стену упало несколько крупных капель, и ожидающие внимания риана — а их стало уже трое — беспокойно зашевелились и уставились на молодого правителя с явным упреком.

—Надо идти,— вздохнул он.— Никогда я не хотел править… Радовался, что Джайт, а не я, наследует Риан Ал Джар. Все равно пришлось… Даже отомстить не дали,— он улыбнулся, покосившись на Лейт, но улыбка вышла кривой, неискренней.— Некогда, неразумно, бессмысленно. Убедили.

—Я тоже хотела…— Лейт смотрела, как воины дружины неторопливым дозором обходят стены, внимательно осматривая Дворцовый дворик сверху.— То ли мстить, то ли…— она сбилась.— А когда добралась до него, увидела, какой он… жалкий, удивилась… Что я в нем нашла?

—Сложная штука — любовь,— кивнул Джер с неожиданной теплотой в голосе.— Знала бы ты, сколько я в молодости глупостей наделал… смеялась бы в голос. Ты теперь домой поедешь, да?

—Еще не решила,— призналась она.— Дороги боюсь.

—Я найму тебе лучшего проводника, только скажи, когда. У вас будет все, что нужно, чтобы доехать с комфортом. В Дарнейте переправитесь на наших торговых судах, через Пролив они ходят под конвоем боевых галер. Хильды даже близко не подходят, хотя флот у них лучше нашего.

—Я бы попрощалась с Тэйном и Кельхандаром,— продолжила она со вздохом.— Да где ж их теперь найдешь.

—Ройг появится,— уверенно заявил Джерхейн.— Он не из тех, кто бросает начатое на полпути. Если уж что втемяшится ему в голову — пиши пропало. Не переубедишь.

Попрощавшись с ней, он так же быстро, как и поднимался, сбежал вниз, к изнывавшим от нетерпения помощникам, а Лейт, постояв еще немного на стене пока не начался настоящий дождь, вернулась сначала на хоздвор, а потом, чтобы переждать хлынувший еще сильнее ливень, решила проведать Итту. Девочка визжала от востогра, бросившись ей на шею. Лейт слушала взахлеб пересказываемые события ее скудной и скучной жизни. Итте хотелось компании сверстников, хотя бы того же Тиора, а ее держали в замке, пичкая едой и дворцовой премудростью с этикетом, которую она теперь яростно ненавидела. Поиграв с девочкой и рассказав ей то, что можно было рассказывать про ее путешествие на Остров, Лейт с сожалением засобиралась домой.

Возвращаясь по умытым дождем улицам, остро пахнувшим мокрой землей, молодой листвой и чем-то сладким от бурно цветущих деревьев, она вдруг почувствовала невыносимую усталость. Непринятое решение давило на нее грудой камней. Еле дотащившись до Ильфейна, она присела на скамейку перед входом в жилую часть. Молодой служка в ранде без знаков отличия старательно мел двор; на крылечке напротив, глядя на него с обожанием, сидела совсем юная девушка. Лейт ощутила неожиданную зависть. На нее ни разу в жизни не смотрели… вот так. Словно нет в мире ничего важнее.

Уже в своей комнате, приоткрыв окно и впуская теплый и влажный весенний воздух, она не выдержала и расплакалась. Меньше чем за сезон с ней случилось столько событий, сколько у некоторых за всю жизнь не случается. Словно жизнь прожила… а теперь живет вторую. Слишком много перемен, которые некогда было осмыслить, некогда посмотреть в будущее и решить, а что дальше то? Как ей дальше жить, чем заняться? Пришествие это проклятое, то ли будешь ты жив, то ли нет… И как понять, что ей нужно делать?

«Подожду еще немного,— решила она, засыпая.— Еще несколько дней. В конце концов, меня отсюда действительно никто не гонит».

Новый небесный остров, безлюдный и полный жизни, был прекрасен. Мастер назвал его по имени одной из своих бывших возлюбленных, которую он долго не мог забыть. Текли дни, недели, месяцы… Он завел свой календарь, меряя дни по восходам и закатам одного единственного солнца, отсчитывая времена года по желтеющим листьям, первому снегу, первой капели. Он исследовал его, отправляясь в длительные путешествия по рекам и озерам, даже до моря доплыл. Где-то на юге лежали горы, он видел очертания их заснеженных вешин. Он мечтал, что когда-нибудь доберется и до них. Он приручил местное зверье, так похожее и непохожее на то, что водилось на Телларе, он научился ездить на огромном волке, который стал его верным другом. Жизнь текла в одиночестве и долгожданном покое, но ни дня не проходило, чтобы он не вспомнил о брошенном им мире. Каким он возродился на этот раз? Да, остров-Ночное Солнце казался раем, но безыскусная тихая жизнь быстро надоела Мастеру. Беспричинная тоска порой одолевала его, пока он в конце концов не понял, что мучит его пустыми ночами — ему не с кем было разделить этот остров жизни, этот мир, такой прекрасный и такой пустой.

Оставшись без привычных инстументов, он был вынужден изобретать их заново. В мире, где не было Кэлленара, магия все же существовала, но это была даже не сама магия… нечто иное. Глубинное понимание языка творения приходило к нему в простейших действиях, он словно бы снова открывал его для себя, шаг за шагом, постепенно осознавая его необычайную простоту и пугаясь этой удивительной легкости, от которой, как ему казалось, один лишь шаг до всемогущества. Он создавал из ничего предметы быта, ожеду, строительный материал, еду — и уничтожал: ему самому требовалось очень мало, а все остальное — для кого оно? Уж точно не для себя. Впервые мастер почувствовал бессмысленность бытия, которое не с кем разделить. Ему остро нужен был тот, ради кого стоило бы творить…

Он продолжал исследовать новый мир и даже создал карту, выровняв для нее скалу и выгравировав на ней исследованный кусок территории. От нечего делать он выстроил дом-дворец, вырезая каменные блоки силой слова и перемещая их взглядом, но пусто было в его роскошных хоромах, ветер гулял в них, и мастера охватывала тоска.