Атаман из будущего. Огнем и мечом - Анатолий Спесивцев Страница 59

Их намеревались вставлять в жерла пушек и проковывать. Паровой машины здесь не было, для проковки использовали молот на лошадином приводе. Ох и наморочились, пока несложные вроде бы механизмы стали работать так, как надо. Но таки сделали и проковали, предварительно разогрев. К величайшему удивлению всех, попаданца – в числе первых, при извлечении цилиндра его поверхность показалась поначалу чисто чугунной, как говорили здесь – из свиного железа. Без малейшей видимой примеси марганца. Привычного всем серого цвета. Будто какой-то демон во время проковки подменил стержень.

Заметили это, естественно, не сразу. Как ни странно, первым обратил внимание на изменение цвета простак Мыкола. Пока все возились с перекованной пушкой, он подошел и, потоптавшись немного в нерешительности, спросил:

– Дядьку Москаль, а чому зализо посирило?

Очумевший от тяжелой и непривычной работы попаданец не сразу его понял:

– Какое железо?! Где оно посерело?

Джура сцапал его за рукав и потащил к стержням. Незадачливый колдун послушно пошел, ведомый, как осел на поводке. Цех был, конечно, не масштабов двадцать первого века, идти далеко не пришлось.

– Ось! – ткнул пальцем Мыкола. Но Аркадий и сам уже заметил. Стержень, использованный в проковке, резко отличался по цвету от своих собратьев. От него еще несло жаром, и ни малейших следов зеркального блеска, кроме тонкого ободка на краю, на нем не наблюдалось. По внешнему виду это был стержень из обычного чугуна.

«Блин горелый! А это что за чудеса с превращением? Может, он серый, пока не остыл?»

Внимательно осмотрев объект, он понял, что это не так. Часть стержня, не соприкасавшаяся с бронзой, была по-прежнему зеркальной. Присел и царапнул посеревшую поверхность кинжалом. Царапина заблестела. Это означало, что изменения коснулись тончайшего поверхностного слоя, не миллиметров даже – микрон.

«Ежели что-то откуда-то убывает, то, значит… оно куда-то прибывает. Если марганец исчез отсюда, то он куда-то делся».

Сразу проверить появление нового элемента в бронзе не удалось, уж очень горяча была переделанная пушка. Охрипший, в нескольких местах слегка подпаленный, дико уставший, Аркадий объявил перерыв до завтра для отдыха и осмысления случившегося.

«Если марганец переходит в медь из сплава с чугуном, делая ее марганцовистой или, хрен его знает, как она называется, бронзой, то сам бог нам велел использовать такое его свойство. Можно даже будет за зиму по новой перелить с обивкой молотом уже сделанные из дерьмовой османской бронзы пушки, благо угля для такого процесса у нас хватит, а будет надо – нахватаем еще рабов, они нам сколько нужно, столько накопают. Угля в здешней земле много. Вот только как его перегонять, если он переходит только с поверхности?»

На следующий день он осмотрел ствол новой пушки и, как и ожидал, обнаружил, что его внутренняя поверхность имеет совсем другой цвет, чем внешняя. Порадовало его и то, что затея удалась, раковин в прокованном стволе не было. Это обещало большую прибавку в скорострельности и давало надежду на уменьшение веса орудий. И без того легчайшие в мире, благодаря отсутствию разных художественных излишеств на поверхности ствола и форме в стиле Шуваловских единорогов, можно было спокойно утоньшить. Проковка делала металл заведомо более прочным.

– …и ты был прав, эта А…

– Стой! Не надо лишний раз вспоминать ее имя. Мы с тобой уже об этом говорили. Агент Крыло. Только так и никак иначе. И в мужском роде. Он.

Петро невольно взял паузу в разговоре. Тяжело все-таки общаться с человеком, который думает не так, как ты и с детства знакомые тебе люди. Даже более необычно, чем иноземцы. Мыслит чуть ли не потусторонне, словно из другого мира, а не из другого времени. Из-за этого понятные слова вдруг наполнялись необычным, вывернутым каким-то смыслом.

– Так здесь же никого, кроме нас двоих, нет! – Свитка выразил свое удивление энергично, но не громко, как бы проникшись настроем собеседника. – Или… ты подозреваешь, что даже в этой светелке нас могут подслушивать?

– Здесь – вряд ли. Проверял, двери закрываются плотно, они обиты войлоком, и, чтоб нас подслушать из-за них, надо обладать звериным слухом. Да и немного дальше охранник сидит, он бы интересующегося нашим разговором заметил. Стены толстые, окошки закрыты, на втором этаже – к ним тоже не подберешься. Сверху – крыша, в эту погоду там по доброй воле вряд ли кто сидел бы, да и, опять-таки, запретил я туда всем ночью ходить.

Москаль-чародей говорил спокойным голосом, взгляда не опускал, видно было, что не шутит. Чувствовалась в его голосе даже какая-то… скука, как у учителя, в бог знает какой раз повторяющего очередному школяру прописные истины. До немолодого уже колдуна пока не доходившие.

– Так зачем же?.. – не выдержал глава разведки.

– Затем! Всегда помни: «И у стен бывают уши».

Боясь ляпнуть что-нибудь резкое, Петр налил себе в чарку меду, выпил хмельной напиток одним глотком, вытер усы. Совершая эти действия, он вспомнил о случае в доме Калуженина и таинственной смерти подсыла. Спорить и хамить расхотелось, решил выслушать дальнейшие доводы. В знак того, что понял, кивнул.

– Привыкай, что такую информацию никто лишний услышать не имеет права. Даже самый что ни на есть свой. В идеале, который, к сожалению, недостижим, и мы с тобой такого знать не должны, и Хмель – тоже.

– Так он же кошевой атаман!

– Да хоть хрен с бугра! Сейчас кошевого выбрали, не без нашей, кстати, помощи, умного и не склонного к предательству. А бывало, что и совсем неподходящих людей избирали, сам знаешь. Обидится такой, когда скинут, и к врагу сбежит. И конец тогда всей нашей агентурной сети. Посему знать агента должен только связник да куратор в Чигирине. А кошевому достаточно ведать, что разведка в такой-то стране разузнала то-то и то-то. А кто конкретно – великая тайна запорожского или донского войска.

– А если сбежит кто-то из посвященных в тайну? – не без ехидства поинтересовался Петр у разошедшегося Аркадия.

– Бывает, – пожал плечами он. – Выдаст несколько наших агентов, в самом худшем случае – обрушит разведывательную сеть в одной стране. Потому как человек, отвечающий за разведку в Молдавии, ничего не знает об агентах в Трансильвании. И наоборот. А если кошевой атаман запомнит всех главных поставщиков информации, да во всех странах… сам понимаешь.

Петр понимал. Да только в обоих войсках главный атаман обладал диктаторскими полномочиями, и человека, отказывающегося отвечать на его вопросы, мог отправить на виселицу. Испокон века так было. Было, а теперь нуждалось в коренной переделке. Одной из многих. И все – из-за наглой рожи напротив.

Аркадий также выпил чарку меда, вытер рот и свою куцую бороденку чистой белой тряпицей, которую достал из кармана, и вопросительно уставился на Петра, сбив того с мысли: