Аэрогарды - Ярослав Смирнов Страница 59

Зоммер стволом автомата осторожно ткнул в узел. Ничего не произошло. Тогда он еще более осторожно приподнял край тряпки, напоминавшей одежду.

Сначала д'Марья ничего не разобрал. Ботинки оказались на ногах, но дальше ничего не было видно, только какие-то засохшие ошметки, похожие на старую резиновую игрушку-осьминога, которая у капитан-полковника была в детстве и которую бабушка выбросила на ломойку, когда осьминога почти сожрал, а потом чуть не сдох сам, ее любимец питбуль Арсений… да, эти ошметки тоже выглядели так, будто это остатки чьей-то неудавшейся трапезы.

Зоммер наклонился пониже, и д'Марья понял, что ноги в ботинках просто отгрызены или оторваны — в пальто были завернуты только части от ступни до колена. Ошметки… да, наверное, внутренности, это мы уже видели… а вот и рука, и она сжимает приборчик со светящимся зеленым шкалой и кнопкой.

— Обер-лейтенант, не трогать! — крикнул д'Марья. — Позовите майора, дайте ему посмотреть.

Он не сразу сообразил, что Ямада его слышит.

Майор отстранил Игнатьева, быстро подошел к Зоммеру, наклонился над останками — изображение с его датчика стало крупным.

— Конечности не отрезаны, — наконец негромко произнес Ямада. — Я бы сказал, что их оторвали — видите, как измочалены волокна?.. Прибор… да, такой же. И кнопка, кажется, утоплена. Ботинки американские, но давнишнего, прошлой войны, образца. На рукаве полевого комбинезона старой… похоже, русской… формы шеврон, таких я не видел. Все это лежит здесь, очевидно, день, много — два… А вот внутренности, между прочим, не принадлежат человеку, — неожиданно добавил он.

— А кому? — попытался удивиться д'Марья.

— Не знаю. Но печень и почки имеют не совсем характерную окраску и слишком крупные… однако они, пожалуй, и не коровьи, и не свиные. Не знаю, — еще раз повторил Ямада.

Что значит — нехарактерная окраска, подумал д'Марья, но переспрашивать не стал: он неожиданно почувствовал, что в том помещении есть еще кое-что.

— Ясухиро Иваоевич, — сказал он негромко, — посмотрите на шкафах, сверху.

Зоммер первым запрыгнул на стол и стал осматриваться.

Д'Марья увидел, что вдоль стен по всем шкафам аккуратно разложены руки и ноги, больше ничего — ни других частей тел, ни крови, ни даже пыли.

— Уходите оттуда, — сказал он.

— Откуда? — спокойно уточнил Ямада. — Из комнаты или вообще?..

— Пока из комнаты. Попробуйте пройти дальше, но дверей пока больше не открывайте, и при малейшей опасности — сразу назад…

Ямада и Зоммер молча вышли из комнаты.

Аэрогарды вновь двинулись вперед.

Ветер, подумал д'Марья и почувствовал, что запах химии приобрел цветочный оттенок.

Аэрогарды в очередной раз свернули за угол, и д'Марья резко придвинулся к экрану.

Коридор перед аэрогардами был сплошь усеян телами и частями тел. Он был до невозможности грязен — повсюду на полу, на стенах, даже на потолке виднелись коричневые потеки, жирные зеленые пятна, полосы копоти — особенно заметные под одним плафоном, расплавленным и стекающим скрученными длинными сосульками вниз, — кроме того, по полу были разбросаны клочья дерна с пожухлой желтоватой травой, битые стекла, какой-то совсем неожиданный мусор вроде пустых сигаретных пачек и обрывков оберточной бумаги… опять оторванные руки и ноги, но нигде не видно ни пятнышка, ни капельки крови; а вот целые тела были действительно целыми — по крайней мере на первый, беглый взгляд, — и пребывали они в самых разнообразных позах: один мертвец вольготно развалился, раскинув руки в разные стороны, другой скрючился в позе эмбриона, двое — мужчина и женщина, единственная в этом морге, она отличалась от остальных одеждой, что сразу бросалось в глаза:, все в хаки, она в красном, — лежали обнявшись… а один, у самого поворота, сидел, привалившись спиной к стене и подогнув под себя ногу, с сумасшедшей улыбкой смотрел куда-то вдаль…

— Вот черт, — произнес кто-то.

Потом Медведев медленно двинулся вперед. На картинке с его датчика сменялись лица — все чистые, без крови, только у одного была сильно распорота щека, так что в треугольной дыре виднелись белые зубы. Выражения лиц разнились — от радостного удивления до ледяного ужаса, но д'Марья мельком отметил, что у всех были открыты глаза.

— Никого, — хрипло произнес, очевидно, Медведев, потому что д'Марья не сумел узнать голос. — Никого не знаю.

— Это не люди с «Костромы», — утвердительно произнес Ямада. — И эта форма мне незнакома.

— Обыщите их, — сказал д'Марья, но тут же ощутил резкий укол: что-то было не так.

— Опасность!.. — быстро сказал он. — Отходите немедленно!!..

Где-то впереди по коридору, в той стороне, куда направлялись аэрогарды, возникло что-то большое, плотное, оно все увеличивалось, меняя структуру воздуха и света, неуклонно, но медленно: была еще возможность уйти.

— Да уходите же!.. — заорап д'Марья, более не сдерживаясь.

Без лишних пререканий аэрогарды стали поспешно отходить.

Они выскочили в предыдущий коридор, и тут ближайшая дверь распахнулась, и оттуда с ревом вылетело что-то большое и косматое.

Три очереди прошили существо, прежде чем оно успело добраться до аэрогардов. На пол тяжело ухнуло нечто вроде огромной, килограммов под двести, собаки, чья шкура с подпалой длинной шерстью была перетянута брезентовыми ремнями.

— Оставьте его! — крикнул д'Марья: он всей кожей чувствовал опасность, поднимавшую голову в этом коридоре, но она была не животного и вообще не живого свойства.

Видимо, аэрогарды тоже что-то такое ощутили. Они перешли на бег, не обращая более внимания на чудовищного пса — который, как показалось капитан-полковнику, пошевелился и даже сделал движение в сторону от выпустившей его двери, — но тут в коридоре стало пронзительно светло.

Опасно было уже всюду — не только позади, но и сверху, и по бокам: все двери в коридоре стали открываться одновременно, и за ними не было ни чудовищ, ни жутких механизмов, ничего — одна только страшная, белая, голодная пустота, напоминающая внутренность безразличного ко времени большого белого ящика…

— Командир, нас кто-то вызывает, — врезался в мозг голос Мальцева. — Передача идет по резервному каналу. Радары фиксируют три корабля на средней орбите, прямо над нами!

— Не отвечать! — рявкнул д'Марья, не отрывая взгляда от экрана, на котором пляшущие изображения с различных картинок складывались в бешеный танец разноцветных пятен. — Боевая тревога! Комендорам — трехминутная готовность отражения аэродинамической атаки!..

На экране плескалась жажда жизни, ненасытный голод и снова жажда — глотка свежего воздуха — вошли в невыносимое соприкосновение, и сейчас весь мир готов был лопнуть по швам: но до конца бесконечного вроде бы коридора оставалось немного, мир стал благодатно темнеть и расширяться, в нем появились капли живой воды, и ощущение шероховатости бетона, и ветер, который упустил свою добычу, завыл и захлебнулся, подавившись снежной крупою, сквозь которую пробивалось багровое солнце…