В клетке. Вирус. Напролом - Джон Скальци Страница 6

– Я арестован? – повторил Белл.

– В ваших силах помочь мне, – сказала Ванн. – Я прибыла туда слишком поздно. И видела только сам номер, но вас уже увезли. Поэтому, если можете, сообщите мне, что произошло в том номере и что мне следует искать. Нам пригодится любая информация. А если вы поможете мне, то мне будет легче помочь вам.

Белл сухо улыбнулся, скрестил руки на груди и отвернулся.

– Снова играем в молчанку? – спросила Ванн.

– Если хотите, можем опять поговорить о чизбургерах с беконом.

– Вы можете хотя бы сказать, были вы интегрированы или нет?

– Вы шутите? – сказал Белл.

– Я не спрашиваю о деталях. Мне важно, работали вы в тот момент или нет. Может, собирались работать? Я знала интеграторов, работающих без контракта. Доджеры иногда хотят сделать что-нибудь, не афишируя этого. Они добывают эти полулегальные сканирующие шапки, эрзац, но для работы годится. И теперь, когда билль Абрамса—Кеттеринг принят, у вас есть причина искать халтуру на стороне. Правительственных контрактов все меньше. А вам надо думать о семье.

Потягивавший кофе Белл поставил стаканчик на стол и сглотнул.

– Вы сейчас говорите, как Кассандра, – сказал он.

– Вас никто не обвинит. Конгресс отзывает финансирование хаденов после первой стадии болезни и прохождения переходной терапии. Считается, что технология социализации хаденов развилась настолько, что их состояние больше нельзя считать инвалидностью.

– Вы в это верите? – поинтересовался Белл.

– Мой напарник – хаден, – сказала Ванн. – И я скажу вам, что для меня это преимущество, ведь трилы во многом лучше человеческого тела. Но есть немалое число хаденов, которые ускользают от внимания. Например, ваша сестра. Она ведь не делает того, чего ожидает от нее конгресс. Она не работает.

– Раз вы знаете, кто я, значит наверняка знаете, кто она, – с видимым раздражением произнес Белл. – Так вот, у нее есть работа. Если только вы не считаете, что быть одним из главных вдохновителей забастовки хаденов на этой неделе и марша протеста, который они планируют на выходных, – это лишь способ провести свободное время.

– Николас, я с вами не спорю, – сказала Ванн. – Она уж точно не делает сэндвичи в «Сабвее». Но, занимаясь тем, чем она занимается, она не получает денег.

– Деньги для нее не важны.

– Нет, но скоро станут важны. Принятие билля Абрамса—Кеттеринг означает, что уход за хаденами передается в частные руки. Кто-то должен будет покрывать расходы на содержание вашей сестры. Вы – ее единственный близкий родственник. Значит, расходы лягут на вас. Что возвращает нас к номеру в отеле и трупу. А меня – к моему вопросу. Меня по-прежнему интересует, были ли вы уже интегрированы, или вас только собирались интегрировать. Я хочу это знать, чтобы помочь вам.

– Агент Ванн, я ценю ваше желание помочь, – сухо произнес Белл. – Но, полагаю, сейчас самым полезным для меня будет дождаться адвоката и поручить мои дела ему.

– Мне не сказали о том, что вы просили вызвать адвоката, – растерянно проговорила Ванн.

– Я и не просил. Я позвонил ему еще из номера, до того как полиция меня вырубила. – Белл дотронулся пальцем до виска, напоминая о том, сколько высокотехнологичной аппаратуры в его черепе. – Разумеется, эту сцену я записал, как записываю почти все и всегда. Потому что в одном мы с вами сходимся, агент Ванн. Пребывание в номере с трупом, конечно, усложняет дело. Но получение разряда еще до того, как зачитаны права, осложняет его еще больше. – Он улыбнулся и посмотрел вверх, будто прислушивался к чему-то невидимому. – А вот и сообщение от моего адвоката. Он уже здесь. Мне кажется, агент Ванн, ваша жизнь скоро станет гораздо более интересной.

– Похоже, на этом беседу можно завершить, – резюмировала Ванн.

– Похоже, – согласился Белл. – Но было приятно поговорить с вами о еде.

– Итак, резюмируем, – сказал Самуэль Шварц и поднял руку, чтобы отсчитывать пункты. – Мой клиент был незаконно вырублен в то время, когда он не оказывал никакого сопротивления, потом без всяких к тому оснований помещен в камеру, после чего подвергнут допросу двумя отдельными правоохранительными структурами, местной и федеральной, которые не зачитали ему его права и задавали вопросы без присутствия адвоката. Капитан? Агент Ванн, я что-нибудь пропустил?

Капитан Дэвидсон неловко поерзал в кресле. Ванн, которая стояла за его спиной, просто промолчала. Она смотрела на Шварца, а точнее, на его трил, стоящий перед столом капитана. Трил был такой же марки, как и мой, «Зебринг-Уорнер», но, к моему легкому удивлению, серии «Аякс-370». Не дешевый, конечно, но далеко не первосортный – и для «Зебринг-Уорнер», и для модели «Аякс». Обычно адвокаты предпочитали топовые импортные модели. Либо Шварц не имел понятия о статусных символах, либо ему не требовалось возвещать о своем статусе окружающим. Я решил поискать его в базе данных, чтобы понять, с каким из случаев имею дело.

– Ваш клиент не объявлял ни о своем праве хранить молчание, ни о желании позвать адвоката, – сказал Дэвидсон.

– Да, не правда ли, странно, что разряд в пятьдесят тысяч вольт мешает человеку озвучить и то и другое? – невозмутимо заметил Шварц.

– Он не сказал об этом и после того, как прибыл сюда, – напомнила Ванн.

Шварц повернул голову к ней. Стилизованная голова модели «Аякс-370» чем-то напоминала оскаровскую статуэтку, были изменены лишь области вблизи рта, глаз и ушей, чтобы, во-первых, не нарушать авторские права, а во-вторых, дать возможность разговаривающим с трилом людям на чем-то сосредоточиться. Головы трилов можно было как угодно подгонять под требования заказчика, и многие молодые хадены увлекались этим. Но для взрослых клиентов с серьезной работой это считалось дурным тоном, что заставляло сделать вывод о возможном социальном статусе Шварца.

– В том не было нужды, агент Ванн, – сказал Шварц. – Он связался со мной еще до того, как полицейские лишили его дара речи. Сам факт, что он позвонил адвокату, ясно указывает на то, что он знал свои права и намеревался воспользоваться ими. – Шварц посмотрел на Дэвидсона и добавил: – А тот факт, что ваши офицеры лишили моего клиента возможности подтвердить свои права, не означает того, что он бы отказался от них, даже если он и молчал здесь.

– С этим пунктом можно поспорить, – заметил Дэвидсон.

– Хорошо, давайте, – согласился Шварц. – Пойдем к судье прямо сейчас. Но если вы не намереваетесь идти прямо сейчас, будьте любезны отпустить моего клиента.

– Вы шутите, – выдохнула Ванн.

– Агент Ванн, вы не можете видеть, как я улыбаюсь в ответ на ваше замечание, – сказал Шварц. – Но поверьте мне на слово – я улыбаюсь.

– Ваш клиент находился в одном номере с трупом, и на нем была обнаружена кровь жертвы, – сообщила Ванн. – Это не является признаком полной невиновности.