Важное время - Владимир Привалов Страница 6

— Что же поделать, Сиятельнейший, если у нас в горах без штанов нельзя? Без штанов бубенчики на морозе мигом в ледышки превратятся! — нарочито сделав свой голос писклявым, чуть не плача, пропищал я.

Теперь смеялись уже все. Дядька Остах вытирал слезы из глаз, а Кайхур и вовсе завыл от восторга, задрав голову вверх. За стеной послышался ответный вой Хинды.

Перед самым сном, когда я уже лежал в кровати, ко мне подсел Остах и спросил.

— Как Наместник принял шутку? Не осерчал?

Я пожал плечами.

— Посмеялся немного. Шутка ему понравилась, — улыбнулся я. — А вот на выходе меня Элса поймала. Вот она-то была далека от веселья.

— Да? — встревожился наставник. — И чего она от тебя хотела?

— А она не от меня хотела, а от тебя, — я хитро улыбнулся дядьке.

— О как!? — удивился он. — От меня?

— Она интересовалась торговыми делами с Вликом, начальником Госпиталя и Алвином, колесником.

— Вот проныра! Клешню омара ей в … А ты что?

— А я что? — хмыкнул я. — Ответил, что я теперь имперский гость. Сказал, что наставник выправил важную бумагу и что теперь могу спокойно торговать разными товарами. Так что жди приглашения от Элсы, дядька.

— Отбрешусь, — махнул рукой Остах. — Главное, чтобы к тебе больше не приставала.

— Ага-а-а, — зевая, протянул я и перевернулся на бок, устраивая ладонь под щеку.

— А твой комендант, Хак Стурр, хитрый жук. И толковый учитель… — задумчиво сказал дядька, присаживаясь на кровать и стягивая безрукавку.

— Чего это вдруг? — удивился я.

— Вот видишь, и ты не понял. Он неспроста в первый же день между вами соревнования затеял. Сразу и увидел, кто из вас кто. Кто вожак, а кто ведомый. Кто посообразительней, кто каким оружием владеет. Кто гордый, кто хитрый, кто задира, кто молчун.

— Все равно он гад, — сонно протянул я. — Булгуню ни за что ни про что наказал…

— Ты уже почти спишь, парень… Храни тебя Отец Глубин. Легких снов, Оли.

— М-м-м, — сказал я и вспомнил, что упустил в своих рассказах. Аж подскочил на кровати. — Булгуня! Булгуню посадили в наказание в подвал! Там у них комната наказаний. Так он из-за стены чей-то взгляд видел, представляешь? — спросил я.

— В подвале? — переспросил дядька. Он почесал макушку, словно что-то вспоминая. Новость не показалась ему забавной, и дядька о чем-то крепко задумался. А может, мне это уже приснилось? Уснул я мгновенно, едва только лег обратно и прикрыл глаза.

Встал засветло вместе с домочадцами и до построения успел потренироваться. Слово дал — держись! Время поединка с Милиаром неумолимо приближалось, поэтому Фиддал продолжал приходить по утрам. Это и немудрено — Кайхур с Хиндой по-прежнему звонко лаяли, приветствуя друг друга. Эдак они и Бареана будут будить — ведь он стал последним жильцом в уютном здании на трех хозяев. А наши друзья — оставшиеся почетные ученики — заняли ближайший к нам гостевой дом. Так что стоит открыть неприметную дверцу на заднем дворе, пересечь живую изгородь — как окажешься в гостях у приятелей. Удобно!

А вот к нам посетители на утренние тренировки-схватки теперь не приходили. У Либурха забот заметно прибавилось и времени на утренние посиделки не оставалось. Тумма забежал недавно, рассказал тайком все, что вспомнил о дваждырожденных, и больше не появлялся.

Но мы не скучали — Остах гонял братьев, мы с Федей разминались вместе с Пелепом. Отрабатывали подножки и подсечки, броски через бедро — все, что я смог вспомнить. Многое всплыло после того, как Либурх принес пожелтевший пергамент с корявыми рисунками. На них схематически изображались человечки, выполняющие приемы борьбы.

После тренировки мы плюхнулись в фонтан, наскоро растерлись, а затем наперегонки понеслись с Фиддалом на плац перед корпусом. Невозмутимый комендант поглядывал на помощников, которые крутились около солнечного гномона и отбивали колоколом время. Вначале били три удара, потом два, а перед самым построением раздавался резкий, как точка в конце предложения, удар колокола. Те, кто приходил после него, считались опоздавшими и лишались завтрака. Из нас, «почетных учеников», не опаздывал никто. А вот многие местные построение и завтрак пропускали. Такое положение вещей коменданта, мягко говоря, не устраивало. Но его власти за пределами Школы недоставало, чтобы прижучить сынков влиятельных родителей. А вот для нас с Фиддалом опоздание смерти подобно. После утренней отработки борцовских приемов мы были голодны настолько, что за завтрак могли и прибить. Прибить и съесть.

— Понимаешь, — шепнул Федя. — Отец велел каждый выходной домой возвращаться. А то мама недовольна будет. Ты же сам слышал, если комендант разрешение не подпишет — то из ворот Имения без этой бумаги не выпустят! А если я хоть раз опоздаю или попадусь где-нибудь — то он бумагу ни в жизнь не подпишет. Вот я вчера с вами к Булгуне в подвал и не пошел. Я не трус, понимаешь?

— Понимаю, — ответил я. — У нас в горах так говорят: веревка крепка повивкой, а человек — родными. Семья — это очень важно. Я понимаю, Федя.

— Вот, — повеселел Фиддал. И спросил. — Сегодня же очередь Юрки в комнате наказаний сидеть? К нему тоже пойдете?

— Вряд ли, — покачал голой я. — Это Булгуню ни за что посадили…

К нам подбежали приятели. Колокол пробил два раза.

— Привет! — крикнул я. — Юркхи, тут Федя спрашивает: к тебе пробиваться в комнату наказаний?

— Нет, — белозубо оскалился степняк. — Я за обедом горбушку спрячу, чтоб голодным не сидеть. А глазастой стены я не боюсь! Сын хана Йурая ничего не боится, — и он горделиво осанился.

После дядькиных тренировок с учебными ножами, после утренней борцовской подготовки проводимые комендантом занятия казались откровенно скучными. Бег, бег и еще раз бег. Бег кругом по плацу, бег с поднятыми руками, бег приставным шагом, бег в полуприсяде… Потом метание камней и дротиков, прыжки. Впрочем, мальчишеская энергия била ключом, и я был рад забыться от тревожных прилипчивых мыслей о грядущей войне.

На уроках Либурха вновь пришел черед книги Эндира. Ученики уселись за широкий стол перед низенькой кафедрой-постаментом Либурха. А я расположился в своем укромном уголке у окна.

Книга эта есть плод моих многолетних мыслей и придумок, направленных только на одно — как избавится от губительной опеки Империи. Давняя история Оловянного острова расскажет каждому, кто имеет глаза и уши и готов услышать, что Империя есть лев, убивающий и пожирающий любого, кого он сочтет за добычу.

«Нелогично, дедушка, — хмыкнул я. — Только что Империя была мифической мартихорой, а теперь она просто лев. И что за Оловянный остров?» — подумал я.

Я вновь наугад перелистнул страницы. Меня немного интриговала такая форма чтения. Как будто гаданием занимался.

Хродвиг Упрямый силен и крепок в своей ненависти к Империи. При нем законы гор не уступят арнскому престолу. Но он не верит в силу тайных слов и во власть шепота. Он горяч и ослеплен жаждой скинуть империю немедленно и не умеет ждать. Векс переждет, пересидит и перехитрит его. Хродвиг готов ударить и неизбежно проиграет. Не дать этому свершиться! Отца нужно остановить!