Как я был пособием - Петр Ингвин Страница 6

И, судя по количеству сорванного, здесь проходили явно не мои знакомцы-мародеры, троим столько за полжизни не съесть.

Сжевав пару сладких шариков, я взялся наполнять мешки. Чувство долга заставило спутниц присоединиться. Их лица блестели пленкой застывшего счастья, глаза сияли. Оттого, наверное, каждая работала за двоих. Примерно через полчаса все четыре мешка были заполнены доверху.

Еда для отряда добыта, вылазка удалась. Удовлетворенно выдохнув, я скомандовал:

– Уходим!

– А можно еще? – взмолилась Майя, уморительно вздернув носик и просительно сложив ладошки. – Ну, Чапочка, ну, миленький…

Один в один – птенчик, требующий еды.

– Ну, еще по три, и сразу уходим, – вынуждено разрешил я на правах родителя, который обязан заботиться о чадах.

– Что она должна потереть? – обеспокоилась Антонина.

Я закатил глаза. Не понимает человек ни юмора, ни нюансов великого и могучего. Такое только принять и простить. И постараться над большой и сильной царевной не подтрунивать, ибо чревато.

Майя прыснула в ладонь и умчалась за новой порцией солнечной мякоти. Антонина обиженно двинулась к другому дереву. Какие же они еще девчонки. Шутки, мысли и желания не вышли за пределы ясельного возраста, а мнят себя воительницами и правительницами.

Я отошел в сторону, оглядываясь и прислушиваясь. Вокруг было спокойно, но когда к купающимся мне, Томе и Юлиану неслышно подобрался враг, тоже было спокойно.

– Чапа, держи!

С дерева Кристина бросила мне, стоявшему на страже, несколько плодов.

Мой кивок с благодарной улыбкой вызвал такую же ответную улыбку и новую бурную деятельность на высоте двух человеческих ростов.

Окрестности вздрогнули от донесшегося с соседнего дерева ликующего вскрика:

– Здесь озеро!

Стоя меж двух крепких ветвей, Майя глядела куда-то в сторону, поднятая ладонь – козырьком, на лице – предвосхищение блаженства.

Три девичьих взора ударили меня, как кнуты непутевого раба – типа, тут не думать, тут действовать надо! Пока еще вменяемый облик царевен (феи за секунду до превращения в фурий) мой привыкший к невербальному общению мозг перевел в конкретное «Не пустишь – забудь, что когда-то мы тебя слушались».

– Время идет, нас ждут, – попробовал я образумить много дней немытые создания.

Проще тигра уговорить стать вегетарианцем.

– Если выйти на пять минут позже, все равно успеем к вечеру, а мы обещали вернуться до утра, – рассудительно сообщила Антонина. – Времени полно.

Ее взгляд налился решимостью отстаивать высказанную позицию.

Еще две пары глаз виновато поддержали.

– Уже почти вечер, – попытался я возражать, внутренне понимая, что царевны победили.

Запрещу – меня съедят. С потрохами. В самом деле, пять минут роли не играли, просто придется идти быстрее.

– Бегом, – разрешил я. – Подходите осторожно и посмотрите, чтоб никого не было.

– Спаси-и-ибо!!! – Майя почти свалилась с ветки, бросившись к спрятанной между деревьев луже, которая у местных называется озером.

Не менее радостная Кристина послала мне пылкий воздушный поцелуй и тут же покрылась бурым румянцем, ярко проступившим под желто-оранжевым блеском. Затем, больше не глядя в мою сторону, она тоже скоренько сверзилась с дерева.

– Дожили, – проворчала Антонина, спокойно спускаясь и направляясь к вожделенной воде, – у парня разрешения помыться просим.

Майя вспомнила обо мне:

– А ты? После нас?

– Я о себе не забуду. Давайте быстрее.

– Ой, – донеслось от пытавшейся встать на ноги Кристины. – Больно. Чапа, я кажется…

У нее потекли слезы.

Озеро отменялось. Я подбежал. Был бы врачом, может, что-то увидел бы, осмотрев грязную штанину и мокасину, но, увы, видел просто ногу – миниатюрную и вполне симпатичную, ту самую, что проваливалась в скальную трещину.

– Очень больно?

Последовал краткий кивок. Кристину корежило, но до воплей она не снизошла, прорывались только тихие стоны.

Если ушиб, то пройдет. Как говорил разбойничий лекарь – простой зашиб и растягушка. Лечится временем. Будь я дома, приложил бы лед и прописал недвижимость. А если перелом? Ступня выглядела неестественно, Кристина не могла на нее встать.

Вернулись Майя с Антониной, из-за крика Кристины так и не добравшиеся до воды.

– Что случилось?

– Нужно делать носилки, – сказал я.

– Подвернула? – уточнила Антонина.

– Или сломала, – сказал я. – Разбираешься?

Антонина презрительно сморщилась:

– Меланьиным не нужно разбираться во врачевании, у нас лучшие врачеватели и физики.

– Могла бы чему-то научиться, если под боком хорошая практика, – буркнул я.

Надменно фыркнув, царевна отвернулась. Ее и так напрягало, что приходится подчиняться парню.

– Из чего делать? – поинтересовалась деятельная Майя насчет носилок. На лбу, протертом тыльной стороной ладони, остался грязный развод.

Если не дам девчонкам помыться, ночью они меня придушат. А как теперь мыться? Не до того. Дилемма-с.

– Апельсиновые деревья слишком корявые, – сообщила Антонина, не найдя в пределах видимости ни единой прямой ветви.

– Плодовые деревья в любом случае рубить нельзя, – отрезал я. – Берите мешки, я возьму Кристину. Пронесу, сколько смогу.

– Мешки? Каждая по два? – Антонина состроила недовольную гримасу. – Это невозможно.

– Берите по одному.

Перевесив гнук на плечо Кристины, я опустился на корточки:

– Цепляйся.

Тонкие руки обвили мою шею, основной вес распределился по спине.

Вес – не то слово. Если нести далеко, то да, вес, вообще-то, немаленький, но… до чего же приятный. То, что раздавилось об лопатки, прежде не касалось меня с такой откровенностью. И что же, что через одежду? Дело не в одежде. Когда я носил Тому в стае, одежды не было, но отношение к ситуации было другое. Там командовал инстинкт выживания. Здесь он мирно подремывал, а бодрствовал, к сожалению, его вечный соперник.

Я завел руки назад и, чтобы нести было удобнее, подхватил Кристину снизу под бедра. Пальцы чувствовали, как доверчиво расслабляются ее напряженные мышцы и как удерживающий сверху захват превращается в объятия. Хорошо, что смотреть нужно в другую сторону, прямого взгляда чернокудрой царевны мне сейчас не выдержать. Уши, думаю, уже горят.

– Встаю, – предупредил я, перед тем как подняться на ноги.

Кристина кивнула, что выглядело поглаживанием моего затылка щекой, и это вызвало в организме дополнительный жар. А его и так хватало.