Мортарион: Бледный Король - Дэвид Аннандейл Страница 6

Мортарион с отвращением зашипел. По его словам, человеческий механизм приходил в движение, и умеющие писать чиновники составляли отчёты об этих движениях. Власть осуществлялась, и её действия тщательно фиксировались.

— А теперь взгляните на бесконечные каракули бюрократов. Взгляните на влияние каждого нацарапанного символа и каждого заверенного указа. С каждой зачёркнутой строкой умирали люди. За каждым дегенеративным действием сверху следовали страдания внизу. Здесь-то и воцарились величайшие из кошмаров Ордена. Под миллионами стояли миллиарды «рабочих единиц». Вещей, чьё передвижение, расположение, назначение и распределение контролировалось перемещением бумажек туда-сюда и росчерками стилусов.

— Миллиарды влачили существование в нижних, наиболее широких ярусах ульев. Заметьте, я говорю «влачили существование». Жизнью это никак не назовёшь. Ложась спать, люди сворачивались в крошечных нишах внутри стен, словно личинки в сотах, или же вовсе сваливались друг на друга в переполненных накопительных резервуарах, смердевших потом, грязью и страданиями.

— Словно какие-нибудь муравьи, — отметил Гор.

— Гораздо хуже, — возразил Мортарион. — Муравьи трудятся во имя цели. Муравьи — это коллектив. А эти люди не были даже личинками, ведь они даже не располагали свободой полакомиться плотью планеты. Они были ниже ничтожнейшего из насекомых. Они были собственностью. Рабочие единицы трудились каждый сознательный час в душных мануфакторумах Галаспара, производивших всё необходимое для нужд ульев. Они шили одежду для народа, от необработанной мешковины бедняков до шёлковых мантий контролеров. Они штамповали роскошную мебель. Продукцию изготавливали в куда большем объёме, чем это было необходимо для использования. Многое из того, что производилось на одном мануфакторуме, каталогизировалось для отчётов, а затем транспортировалось на другой завод, где ломалось на части и выбрасывалось вместе с горами других отходов за пределами ульев. А теперь взгляните сюда, — попросил Мортарион.

На экране появились кадры из системы видеонаблюдения мануфакторума. Рабочие на записи трудились как проклятые посреди гигантских машин, словно мухи на фоне пасущихся бегемотов. Основное внимание на кадрах уделялось выходящей из машин продукции. Из механической пасти хлынул поток вязкой серой жижи. Конвейерная лента неторопливо понесла тяжёлые железные контейнеры в сторону извергавшего смесь зёва. Контейнеры наполнялись, а затем перемещались в другой цех мануфакторума. Они не располагались чётко по центру конвейера — извергавшаяся жидкость настолько сильно била по внутренним стенкам некоторых из них, что они резко дёргались и смещались. Один даже слетел с удерживающих ремней и рухнул на пол мануфакторума, расплескав повсюду серую жижу, через которую с трудом пробирались работники. Под контейнером остались пятеро рабов Ордена, раздавленные весом рухнувшей на них ёмкости.

Подъёмные машины приблизились к месту несчастного случая, подняли контейнер и переместили его обратно на ленту, чтобы тот прошёл через «пасть» во второй раз.

Из закреплённых на стенах вокс-передатчиков прогремел голос. «Предупреждение о наличии неэффективных рабочих единиц. Немедленно удалить все неработоспособные устройства».

Другие рабочие с трудом подошли к мёртвым и потащили их прочь. Тела странно дёргались, пока их передвигали — удар контейнера раздробил кости в пыль.

— У этих рабочих расфокусированный взгляд, — заметил Гор.

— Химически усиленная покорность, — пояснил Мортарион. — Гораздо большие дозы наркотиков, чем на более высоких уровнях. Эти люди едва ли более разумны, чем сервиторы.

Движения рабочих были вялыми, нечёткими. Голод, нищета и химическая заторможенность превращали увечья и гибель рабов в привычное дело, видеотрансляции были полны малоприятных картин, демонстрирующих несчастные случаи на производстве. Действия силовиков делали подобные «инциденты» ещё более частыми. Одетые в униформу надсмотрщики подгоняли рабочих трудиться быстрее с помощью кнутов и электрошоковых дубинок. Мелкие тираны буквально упивались ничтожными осколками власти, которыми их наделил Орден. Контролировать их с помощью химии не было ни малейшей необходимости, однако такие меры всё же были приняты. Вместо успокоительного силовики принимали препараты, повышающие агрессию, в результате чего испытывали натуральный экстаз от насилия и жестокости. Надсмотрщики набрасывались на бессловесный человеческий скот в нездоровом, кровавом рвении.

Следующая видеозапись показывала, куда увозили мёртвых.

— Это другой цех? — спросил Сангвиний.

— Другой конец той же самой машины, — отчеканил Мортарион.

В соседнем помещении мануфакторума размером со склад располагалась последовательность огромных измельчительных машин. Находившиеся на возвышении рабочие сбрасывали трупы в воронку, стенки которой покрывали брызги засохшей крови. Вокруг раструба воронки не было никаких ограждений — процесс утилизации следовало сделать максимально быстрым. Платформа была скользкой и блестящей, словно полы на скотобойне, так что время от времени «рабочие единицы» из числа утилизаторов теряли опору и сваливались в голодный зёв воронки, прямо к вращающимся ножам измельчителей. Вопли рабочих были единственным проявлением эмоций, которые могли выразить несчастные.

Тела сбрасывались только в одну из воронок. В остальные текли отбросы и отходы со всего улья. Тяжёлые трубы смешивали органическое сырьё вместе с химическими успокоительными средствами.

— Пища для народных масс, — отметил Мортарион.

— Этот шлам? — удивился Сангвиний.

— Да. Производится на подобных заводах и распределяется среди ульевиков. Многое из этого возвращается, так или иначе, чтобы быть переработанным заново.

— Это совершенно не похоже на мечты нашего Отца, — с отвращением сказал Сангвиний.

— Вот что я пришёл остановить, — ответил Мортарион. Экраны потемнели. Таково было прошлое Галаспара. Простой просмотр записей вновь разжёг угли ненависти Мортариона к Ордену. Возможно, теперь его братья куда лучше понимали, почему следовало действовать именно так, как поступил он. Возможно, нет. В таком случае их вина была бы на них. Для Мортариона правда оставалась кристально ясной. — Галаспар сам призвал клинок, что обрушился на него.

— В таком случае настало время взглянуть на последствия удара твоего клинка, — заметил Гор.

— Очень хорошо.

Мортарион запустил другие записи. «Вы сказали, что стремитесь понять. Я покажу вам всё». И он начал свой рассказ.

Рассказ Мортариона начался с событий, предшествующих кампании на Галаспаре. Он начал с событий, заставивших его осознать свою первую роль в качестве одного из командиров Великого крестового похода.

Начальником центра связи улья Протаркос была женщина средних лет. Она носила такую же оливково-зелёную униформу, что и все связисты под её командованием, а волосы — стригла до такой же короткой щетины, как у каждого из них. Её статус в иерархии отмечали символы на лацкане и положение в оперативном центре. Рабочее место первого из связистов Протаркоса располагалось на высокой колонне посреди задней стены. Все остальные окружали платформу концентрическими полукольцами. Глава центра связи могла видеть всех своих подчинённых с первого взгляда, и каждый из них чувствовал на себе её взор.