Стеклянная пыль - Олег Никитин Страница 6

Я в исступлении колотил по барабану, ничего не видя вокруг себя. Соплеменники мелькали, время от времени падая, споткнувшись, и смыкая утомленные вежды. Наконец до меня дошло, что все без чувств лежат где попало, я размахнулся и нанес последний удар по барабану, чтобы бодрым аккордом завершить наш веселый танец. Но рука моя неожиданно погрузилась в тело инструмента, прорвав ослабевшую шкуру. Я сел на своего поверженного друга и пригорюнился.

Наконец сумерки спустились на берег, скрывая хаос. Все костры, кроме одного, погасли, да и тот едва тлел. Было тихо, и только прохладный ветерок шелестел кустиками крапивника, усеявшими склон.

Я поднялся, чтобы отыскать недопитый кувшин, но вдруг одно из тел медленно поднялось над остальными, держа в руке крупное яйцо либи, круто испеченное на огне. Это оказалась Геша.

— Берни, — молвила она, — Я проголодалась, разбей мне яичко.

Я стал думать, как выполнить ее просьбу. Наконец меня осенило, и я отправился к пещере шамана. Там лежал старый каменный Блюмс, плоский круглый булыжник, переносной символ бога Солнца. Если им стукнуть по яйцу, оно наверняка расколется, и мы славно закусим. Я подтащил Блюмс к месту пиршества, где меня поджидала девушка, и бросил его в цель. К несчастью, я слегка промахнулся: Блюмс скользнул по яйцу, угодил плашмя по мелкому камешку и треснул прямо посередине.

Это было очень печально. Отыскать еду среди черепков и костей — задача не из легких, но в итоге у нас оказались плохо прожаренная и обкусанная нога волчка и чудом уцелевший сосуд с напитком, правда, прокисшим. Мы с Гешей все это проглотили, и нам стало намного легче. Я подбросил в угли хвороста и подул на них, возрождая огонь. В траве стрекотали ночные насекомые, а летающие старательно атаковали язычки пламени.

— Геша, ты кто? — спросил я.

— Мы с тобой одного племени, если угодно, — серьезно ответила девушка. — Хранитель ждет от тебя известий, Берни, и отправил меня выяснить, что с тобой случилось.

Мне это не понравилось. Я не знал никаких других племен в округе, и никаких сведений о них не дошло до нас из глубины веков. Как сказал Носач, всегда было так, как сейчас, и только Тан внес некоторые новшества. С другой стороны, откуда-то же мы возникли? Против этого нечего было возразить, и выходило так, что Геша права.

— Куда ты планировал отправиться? — поинтересовалось она.

— Через лес, на восток, — сказал я. — Почему же послали именно тебя, одну?

— Потому, что я сама так захотела, — отрезала Геша.

— Что ж, — молвил я, — вдвоем веселей идти.

— А втроем вообще замечательно! — заявила Пава, возникая в свете костра.

Я оторопел от неожиданности, Геша тоже смутилась и неловко предложила Паве остатки нашей трапезы, то есть сочную косточку. Но моя подруга сбегала домой и принесла тушку какой-то рыбы с острыми плавниками и полный кувшин отменного вина. Дружба девушек крепла с каждым глотком.

Вокруг началось какое-то движение. Становилось холодно, и отчаянные танцоры пробуждались и расползались по домам. Мы тоже поднялись, проводили Паву до отчей пещеры и тепло пожелали друг другу спокойной ночи.

— Отправление завтра утром, — сообщил я невесте. — Сбор у меня дома.

— Ага, любимый, — отвечала она, пронзая меня горящим взором. — Все равно без тебя мне здесь жизни не будет.

— Приходи, сестра! — доброжелательно вставила Геша.

Все-таки они были изрядно навеселе. Мы добрались до нашей пещеры и в потемках едва не задавили Хьюха, пока не упали на ложе. Вскоре мы уже мирно сопели, сжавшись в один комок и обернувшись дырявой шкурой.

Путь наш был относительно легким, по крайней мере вначале. Густые кроны деревьев скрывали нас от жаркого, хотя и осеннего солнца. Обе путешественницы порывались поделить между собой весь наш скарб, однако мне удалось отстоять небольшой мешок с продовольствием, посудой, одеждой и некоторыми другими категориями предметов. Пава выглядела хмурой и мыслями была, похоже, в родной пещере. Я мог только догадываться, какие сильные доводы она привела, чтобы беспрепятственно покинуть родителей, поскольку мой поход за Таном, пропавшим несколько месяцев назад, откровенно смахивал на изгнание. Облачиться она постаралась соответственно обстоятельствам, то есть в кожаную юбку, а также в широкую бесформенную рубашку без ворота и с карманом на груди. Вокруг загорелой шеи на веревочке болтался красивый осколок речной ракушки.

Геша заявила, что ее экипировка вполне годится для похода, и наотрез отказалась переодеваться во что-нибудь местное.

Горячая дружба, разгоревшаяся было между Гешей и Павой, дала трещину, о чем свидетельствовали несколько напряженные физиономии странниц. С тяжелым чувством я ожидал Павиных требований объяснить, кто, наконец, такая Геша и с какой стати она, зная меня всего день, пустилась со мной в путь. К моему изрядному облегчению, все зверье, которое не валялось в кустах, сонно смежив веки, решило испытать на прочность свои глотки и орало мерзко, разноголосо и вразнобой. Вопли сотен тварей, наверняка втайне поражавшихся, что же на них такое нашло, порядком затруднили общение.

Какое-то время Пава молча хмурилась, но вскоре не выдержала и прокричала мне в ухо просьбу заткнуть эту коллективную пасть. В лесу воцарилась тишина.

— Если ты не хочешь ничего объяснять, то и не надо, — обиженно заявила Пава. — Вовсе незачем так орать.

— Давай подождем до вечера. Я сам ничего не понимаю.

Тут вмешалась Геша со своими претензиями, и насекомые обрели свои занудные голоса. Несколько особенно нетерпеливых пернатых также исторгли пробные хриплые звуки, и мы продолжили наш поход.

Ближе к полудню мы вышли на небольшую прогалину рядом с поваленным деревом. У его сломанного основания мрачно возвышался желтый остов крупного экземпляра либи. Тщательно обглоданные кости, практически скрытые буйной порослью, рассыпались горкой, отдельно лежал мелкий череп зверя. Когда мы проходили мимо него, Геша вскрикнула и остановилась, глядя на что-то необычное. Она показала мне два небольших круглых отверстия рядом с глазницами и пояснила:

— Это очень похоже на следы от стрел.

После находки Геша старалась держаться ко мне поближе, и, порой посматривая на нее, я отмечал, что она чем-то изрядно озабочена. Когда солнце находилось в зените, мы выбрали относительно чистое место в лесу и устроили привал.

— Берни, ты вообще-то помнишь хоть что-нибудь? — как-то вскользь спросила меня Геша.

— Только то, что было три месяца назад и позже, — ответил я.

Постучав друг об дружку двумя кусками кремня, я высек искру и развел костер, и Пава принялась разогревать на огне кое-какие припасы, заботливо сунутые Лумумбой в котомку. Геша извлекла из кармашка своей шкуры маленький зеленоватый, слабо светящийся кристалл. В моем мозгу даже всплыло для него название — призма.