Поколение победителей - Павел Дмитриев Страница 6

Насколько помню курс истории СССР за восьмой класс, после смещения Хрущева власть в основном делили три группы – комсомольцы Шелепина, партаппаратчики Брежнева и, кажется, сторонники Подгорного. Победили брежневцы как более опытные и хитрые, а может быть, удачливые. Но это был выигрыш по очкам, некоторое время борьба шла почти на равных.

Куда попадет информация о моем существовании? Сразу в ЦК? Да в жизни не поверю, что такой пробой реальности никто из «неизвестных отцов», тьфу, секретарей, не постарается воспользоваться в своих интригах. Принцип простой – если я ничего не хочу менять в современном политическом раскладе, достаточно, чтоб информация дошла сразу до всех группировок. Нет ничего проще, чем сдаться в местном обкоме КПСС первому секретарю в присутствии второго и третьего.

Хорошо это или плохо? Плюсы – история мне более-менее знакома, а значит, более предсказуема. Минусы – подробности жизни Брежнева из меня так или иначе достанут. Химией, уговорами, гипнозом, побоями… Надеяться на замалчивание фактов в моем положении не приходится. Но правда весьма опасна для будущего пятикратного Героя Страны Советов, а значит, у него будет желание видеть меня как можно реже и как можно дальше. А лучше не видеть совсем.

М-да… Что-то этот путь мне совсем не нравится. Конечно, есть ненулевая вероятность того, что Леонид Ильич окажется человеком умным, учтет свои ошибки, и мир увидит совсем иного Генерального секретаря. Сколько ему сейчас? Так… Умер он в год моего рождения, и было ему лет семьдесят пять минимум. Значит сейчас около шестидесяти. Можно поверить, что в таком возрасте человек сможет начать жить по-новому? Нет, нет и еще раз нет! Да и окружение ему под стать, не зря в начале восьмидесятых была настоящая «пятилетка смерти» [5]…

Есть ли другой вариант? КГБ сейчас возглавляет Семичастный, вот не помню его имени-отчества. До него эту должность занимал Шелепин. И отношения у них хорошие, если не сказать большего. Хрущева свергали вместе, в опалу попадут друг за другом. Друзьями останутся даже в старости.

Ничего бы про них не знал, но месяц назад, в две тысячи десятом году, под Смоленском упал самолет Качинского. Бесконечное перекатывание катынского дела в прессе подвигло меня копнуть историю чуть глубже. Кроме ура-патриотической трескотни попался стоящий рассказ следователя Генеральной прокуратуры, который в тысяча девятьсот девяносто втором допрашивал Шелепина об уничтожении в пятьдесят девятом личных дел польских офицеров. Осталась всего одна папка, которую потом и передавали генсекам до Ельцина.

Подробности уже забылись, но особо интересными показались два факта. Даже на восьмом десятке товарищ Шелепин отказался отвечать на вопросы без помощи друга – Семичастного. Такие отношения не часто встретишь на Олимпе – вернее, это что-то реально удивительное. И второе, архив убрали по записке, подготовленной неведомым офицером и подсунутой Шелепину на подпись в третий месяц его пребывания на должности руководителя КГБ. Все под соусом: «Тут бесполезные секретные бумаги занимают целую комнату». Что стоит молодому руководителю подмахнуть приказ очистить помещение?

Если информация обо мне не выйдет из недр комитета, она с высокой вероятностью попадет к Шелепину. В моей истории он проиграет, и будет уже в шестьдесят седьмом брошен на профсоюзы и где-то в семидесятых вообще выведен из состава Политбюро и отправлен на унизительно маленькую должность. Во времена Горбачева в отличие от многих Шелепина не простят. К девяносто второму он – обычный пенсионер без особых средств к существованию, доживающий век в квартире дочери (там его и допрашивал следователь по катынскому делу).

Зная такое невеселое будущее, сможет ли Шелепин переломить ход событий в свою пользу? Неизвестно. Но уверен, любой человек на его месте пойдет «во все тяжкие» в стремлении перевести стрелки истории в иное русло.

Если выиграет, скучать точно не придется. Однако можно надеяться на надежную «крышу», при которой у меня появится реальная возможность построить советский Интернет. Можно ли желать от жизни большего?

А что я теряю при его проигрыше? Ничего, слишком мелкая песчинка. Только возникнет возможность возвращения к предыдущему сценарию – люди Брежнева выжмут из меня максимум и по-быстрому да выбросят от греха подальше. Хорошо, если просто к станку поставят, а не отправят соседом к Наполеону и Цезарю.

– Итак, решено – идем в КГБ! Вот был бы там знакомый, как бы все упростилось… – Похоже, я не заметил, что произнес эту фразу вслух. Екатерина машинально, не отвлекаясь от легкой эротической сцены Аватара, ответила:

– У меня там брат работает оперуполномоченным. Старший лейтенант Анатолий Назаров.

– Брат, значит? – Я резко ударил на кнопку паузы. – Как же мне с тобой повезло! – Потянулся к девушке и громко чмокнул ее в щечку. Опомнившись, быстро отвел подальше морду, пытаясь увернуться от оплеухи – оказалось, зря.

– Ты чего? – Голос возмущенный, но взгляд не злой, а… скорее оценивающий! Черт, да ничего не изменилось в мире за тридцать лет. Совершенно! Не семнадцать же Кате…

– Ты замужем? – Когда еще будет более удобный момент для таких вопросов.

– Уже нет. – Она покачала головой и резко добавила: – Развелась в январе.

– Понятно… – протянул тихо. – Не обижайся, но я рад.

– У вас в будущем принято наглеть?

– Не знаю, редко попадаются такие симпатичные поводы, – усмехнулся и, выходя из пикировки, продолжил: – Давай дальше кино смотреть, там сейчас по закону жанра будет финальная битва добра со злом.

Что ж, если судьба подсказывает путь, надо быть последним глупцом, чтобы ослушаться. Но на Бога надейся, а верблюда привязывай. Применительно в нашей ситуации нужно сделать все, чтобы о «дыре во времени» узнало как можно меньше людей. Спрятать артефакты и, соблюдая строгий режим секретности, проползти в генеральские кабинеты. Не из жажды интриг, а чувства самосохранения для!

Вот только уральский лес для маскировки машин никак не подходит. Зелени мало, болот и бурелома много. В общем, тайга тут без конца и края, но никуда с дороги я не уеду. Даже на серьезном внедорожнике застряну через первые же двадцать – тридцать метров, про паркетник и говорить нечего. Одна надежда на девушку, может, и тут выручит?

Наконец по экрану пошли титры. Катя хлюпнула носом, вытерла глаза и напряженно покосилась на английские фамилии, но промолчала. Я же не удержался от грубоватой шутки – уж очень хотелось избежать града вопросов по фильму:

– Что, думаешь, за просмотр продукции вражеской пропаганды из комсомола исключат? – Девушка вскинулась, по-детски выдвинула нижнюю челюсть чуть вперед, раскрыла губы, и я поспешил сменить тему: – Извини, скажи лучше, ты где в Н-Петровске живешь? В частном доме или в многоэтажке?

– В частном, – и добавила, окончательно уходя от неполиткорректного разговора: – Нам с бывшим мужем председатель неплохой дом выделил, наверняка надеялся, что обживемся, дети там, все такое, у него и останемся. Учителя-то всегда нужны. Сейчас, наверное, переселит куда-нибудь. На избу желающих много, а справиться одна с хозяйством я все равно не смогу.