Логика прыжка через смерть - Сергей Герасимов Страница 6

Коре был уверен, что после того случая институт паранормальных явлений перестал существовать. А он, оказывается, имеет целых сто сорок блоков.

Многовато для института, который занимается только голосами умерших родственников. Впрочем, это не наше дело. Коридоры и комнаты выглядят запустелыми. Оборудования почти нет.

У окон стояли несколько машин и медленно разворачивался колесный грузовик с откинутым задним бортом. В кузове стояли ящики с пивом. Грузовики, ящики, неквалифицированный персонал, отсутствие охнаны на входе – определенно, маскировка. Серый, опухший человек запирает замок на воротах и все никак не может запереть. Грязь, слякоть, настоящая осень, хотя только конец первого летнего месяца.

– Кельвин, – представился невысокий улыбчивый человек. – Твой партнер и, надеюсь, товарищ.

Лицо располагает. «Кельвин» – конечно же, ненастоящее имя, слишком просто.

Судя по голосу – профессионал. Ценность не меньше пятидесяти. Все индивидуальные особенности голоса стерты – голос такого не запомнишь и не узнаешь. Идеально контролирует собственную мимику.

– Я тоже надеюсь, – сказал Коре, и надеюсь, что ты немножко больше меня знаешь об операции. Как нас собираются забросить?

– Какая тебе разница?

– И все-таки?

– Они называют это «Метод фантома». Забрасывать будут не тебя, а лишь твой психологический слепок. Он сольется с психикой какого-нибудь местного жителя и наслоится на нее. Ты будешь и собой и несобой одновременно. Но внешне неотличим от аборигена. Главное – ты сразу будешь знать все о местной жизни и потому не проколешься.

– Это точно?

– Точно, но вот на столечко, – Кельвин показал щепотку. – Это совсем новая техника, мы только начинаем работать с потусторонними явлениями. С девятнадцатого века наука потусторонним не занималась. Теперь приходится нагонять.

– Потусторонним?

– Перенос фантома возможен только через т о т мир. Там ты пройдешь дважды: вперед и назад, туда и обратно. Прыжок через смерть, так сказать. Это как тоннель подземного сообщения: темно, но нестрашно и удобно. Тот мир мы называем антиреальностью.

– Я до сих пор не был уверен, что тот мир существует, – сказал Коре. – Я слышал только историю о медике Дулди. Там такая же реальность, как и у нас?

– Такая же, только вывернута наизнанку. Собственно, никто толком не знает.

Мы хорошо изучили только пограничную полосу между мирами. Вот туда мы можем ездить свободно, как на курорт. Пограничную область мы называем подреальностью.

Там не скучно. Например, если ты нарисуешь чертика здесь, то в подреальности он оживет. Скоро увидишь своими глазами.

– А как насчет глотателя?

– Впервые слышу о таком. Ладно. Еще сегодня встретимся в Осии.

Говорит так, что хочется поверить. Впервые слышит он, как же.

– Приятно будет подышать настоящим сернистым газом или глотнуть цианистого лимонада, – попробовал пошутить Коре, – Те немногие, которые дышали или глотали, успевали вскрикнуть от удовольствия, но уже ничего не рассказывали. Ты уже там бывал?

– Там еще никто не бывал, кроме животных. Но все животные благополучно возвращались.

– Животные не могут рассказать. Можно было послать автоматическую подделку под человека.

– Автомат не имеет психики.

– Тогда можно поймать тамошнего жителя и завербовать. Это же проще.

– Ты еще не имел дела с искаженными существами?

– Только раз, с замедленными. Вполне противные твари и, кажется, не поддаются дрессировке.

– С этими то же самое. Они сконструированы так, что способны предать кого угодно и что угодно, только не общую идею.

– Веселенькие ребята. А что у них за идея?

– Идея часто меняется, но принцип остается.

…Опухший человек наконец-то справился с замком, поднял задний борт грузовика, сел в кабину. Грузовик продолжал кататься вперед-назад, пытаясь развернуться. Кажется, дождь почти перестал. А по прогнозу должно быть ясно и тепло.

– Ты не слышал прогноз?

– Пристегнись, – сказал Кельвин и начал пристегиваться сам.

Два кресла выдвигаются из стены и прячутся в стену. Судя по сиденью, я далеко не первый человек, которого перебрасывают. Кельвин сел, не глядя, и его пальцы сразу нашли ремень. Он ожидает, что я поверю в сказку о том, что никого до меня не забрасывали? Ты сам ходил туда раз десять как минимум.

– Последний вопрос: что станет с моим временным трупом здесь, если фантом не вернется?

– Превратися в постоянный, я думаю, – ответил Кельвин.

– Люблю постоянство.

Техник сделал непроницаемое лицо и склонился над генератором. Второй осмотрел округлый предмет и поместил его на предметный столик. Он чему-то улыбался левой стороной лица.

Генератор включился на несколько секунд, загудел охлаждающий вентилятор и снова умолк. В тишине стало слышно, как дождь барабанит по карнизу. Грузовик все еще ерзал во дворе.

– Все?

– Я думаю, все. Попробуй включить.

Еще несколько непонятных фраз на техническом жаргоне.

– А вдруг там?..

– А вдруг там голос твоей покойной бабушки? Все может быть. Там может быть даже голос Архангела Гавриила. Или голос зеленого марсианского человечка.

Ребята, готовы? Стартуем.

Кто такой Архангел Гавриил? – подумал Коре. – Наверное, кто-то из заброшенных раньше. Интересное у него имя, но странное. Таких имен мастера не носят – слишком запоминается. А вот на Марсе никогда человечки не водились. Ни зеленые, ни желтые. Почему у них неверная информация?

И мир взорвался.

Он попробовал пошевелиться и сразу понял, что тела больше нет. Жил лишь мозг, лишь разум или душа, или что там есть внутри мозга? – молекула вечности.

Стало страшно, но от страха не забилось сердце – и тогда стало еще страшнее. Он крикнул и услышал свой крик, и немного расслабился. Нет, это был не звук, но это было нечто, отличное от ничто. Нечто, отличное от ничто, так только я мог подумать, – подумал он и окончательно успокоился. – Если сейчас я душа, то похоже, что душа бессмертна. Какая разница, в каком виде существовать?

Темнота пульсировала.

Ему показалось, что вдалеке, очень далеко, так далеко, как никогда не бывает в мире живых, всплывает серое мерцание. Он попробовал приблизиться и мерцание приблизилось. Ощущение напоминало свет, но не было светом. Серое мерцание напоминало вытянутое яйцо, его поверхность неравномерно колебалось.

– Эй! – сказал он и ощутил свой оголос одновременно в себе и во всей черноте окружающей бездны, – ты меня слышишь?