Рожденные в завоеваниях - Селия Фридман Страница 6

Я желала его.

Клеймо предателя горело у меня во лбу, когда он направился ко мне. Кто я такая, чтобы желать этого поразительно красивого юношу, этого мужчину, рожденного для красоты? Хотя у него было право убить меня за это, я все же неотрывно смотрела на него. Пусть хоть мои глаза насладятся тем, что остальная часть меня никогда не сможет попробовать.

Незнакомец приближался, на боку у него покачивался тонкий меч — как я догадалась, это жаор, традиционное оружие браксаны. Он шел медленно, грациозно, как истинный господин благородного происхождения, его движения были такими плавными и красивыми, что мне стало больно смотреть. А воротник его плаща застегивался брошью с Печатью кайм’эрата.

Лорд, вспомнила я, когда расстояние между нами сократилось. Я упала перед ним на колени, но головы не опустила, не в силах отвести глаз.

Молчание длилось вечность, пока он рассматривал меня. Я увидела гнев в его темных глазах — нет, не на меня, а ту ярость, которая привела его в это место — Сулос, сектор бедноты.

— Кто был предателем? — спросил он меня равнодушно.

— Моя мать, — ответила я. Слова чуть не застревали у меня в горле.

— Ее имя.

— Шьерр, мой лорд.

Он задумчиво сдвинул брови.

— Не помню этот случай. Освежи мою память, малышка!

— Она попыталась… покинуть Бракси и отправиться на Алдоус, чтобы служить Холдингу в космосе.

— В ней было достаточно чужеродной крови, чтобы она могла сойти за алдоусанку?

— Она так считала, мой лорд.

— И каким именем они обрекли тебя на такое будущее, маленькая предательница?

— Ньен, мой лорд. — Никогда раньше мое имя не звучало так болезненно!

— Зачатая в предательстве — да, понятно. Встань, женщина! Почему ты на меня так смотришь?

Я не поднялась с колен, чтобы не выдать своего страха.

— Вы очень красивы, лорд, — прошептала я.

Он усмехнулся.

— Мне это уже говорили. Тем не менее женщины моего народа не испытывают страсти ко мне, малышка, ими руководит лишь долг. А на меня это не действует.

Долг? Какой может быть долг перед расой, кроме того, что браксанские женщины рожают чистокровных детей? Клянусь Тазхейном, неужели чистокровный?..

Он посмотрел на меня и рассмеялся. Наверное, он знал, что я думаю, потому что кивнул мне в ответ.

Браксан. Чистокровный.

Я опустила глаза.

Его руки легли мне на плечи и он поднял меня с колен. Когда лорд прижал меня к себе, я задрожала. Не от страха, от желания.

— Ты хочешь меня, — заметил он и ему стало весело. — Ты знаешь, я сегодня убежал от кайм’эра Йирила, Винира и Сечавеха. Они пытались кормить меня женщинами. Своим отказом я оскорбил трех самых могущественных мужчин в Холдинге, и один из них — мой отец. Все эти женщины хотели получить, кто —благосклонности или какой-то милости от лорда, кто — дитя браксаны, чтобы выполнить свой долг и таким образом приблизиться к свободе. Какое удовольствие я мог получить от этого? — он тихо рассмеялся, но смех тот был невесел. — Они считают меня импотентом. Хорошо. Это синоним безопасного для моего народа. Пусть заблуждаются и дальше — это дает мне свободу.

Тогда он меня поцеловал — просто так, но это было так много. Меня использовали и бросали за меньшее время, чем ему потребовалось, чтоб насладиться поцелуем. Я ощутила слабость в ногах и приятное тепло, растекавшееся по телу, и задумалась: «А может, похотливость браксанов не миф?».

— Куда мы можем пойти? — спросил он.

Вопрос удивил меня — зачем куда-то идти? Наша прогулка привела нас к изолированной части Бракси, покрытой прекрасной естественной травой и освещенной светом Цитадели, что отражался от воды. Чего еще желать? Я посмотрела на него с недоумением.

— Глупышка! — заулыбался он. — Браксаны спят со своими женщинами.

Я содрогнулась. Оказаться на милости мужчины в тот момент, когда я наиболее беспомощна, когда неспособна отказать ему или убежать… Спать с мужчиной!

Да, подумала я, браксаны все еще варвары.

Мы нашли такое место.

* * *

И тем не менее, когда утром я проснулась одна, то удивилась, как мне не хватает его тепла рядом, его руки, ограничивающей и в то же время защищающей меня.

У моей щеки лежали сорок синиасов серебром — традиционная благодарность за удовольствие у высшего класса. Несомненно, для него это была мелочь; для меня же — больше, чем я обычно видела за год. Я пощупала монеты и анонимная встреча, казавшаяся ни больше, чем сном, стала реальностью.

Все эти деньги я отдала бы за то, чтобы снова спать с ним, сестра.

Я собралась и перешагнула через тело владельца дома, загораживавшее вход: дурак попытался тайком порыться в карманах лорда. Он умер, так и не вспомнив, что представители племени браксана спят, положив рядом жаоры. Я с улыбкой вспомнила, что легенда оказалась правдивой — нет страсти сильнее, чем страсть браксана, который только что убил.

Два… нет, думаю, три жента спустя он появился вновь. В ту ночь у тебя была работа, ты уходила, а он пришел. И ты его наверняка заметила. Ты могла его не заметить? Он был одет в наши одежды, покрасил волосы и пришел без меча, но разве можно скрыть такую красоту? В тот вечер ты должна была столкнуться с ним в холле, когда выходила наружу. Разве я могу поверить, что ты не обратила на него внимание?

Ничего не говоря, не задавая вопросов, я бросилась к нему в объятия, как только он зашел, поскольку именно этого он и хотел.

Той ночью, в его объятиях, я рассказала ему о своем прошлом. Не буду говорить тебе, сестра, что лорд был нежен со мной, или хотя бы добр. Когда у браксанов появляются такие эмоции, они их подавляют. Но он проявил любопытство, поэтому я и заговорила. Как было приятно видеть, что тебя слушают, независимо от повода!

Он в ответ рассказал мне о государственных делах, о сражениях и политике, и о своей расе, которая живет, чтобы ненавидеть, живет ради удовольствий, но уже забыла, как их искать. Я мало понимала из этого, я даже не понимала, почему он мне все это рассказывал. Возможно, ради того, чтоб поделиться своим одиночеством, которое я почувствовала за всем этим, хотя ни один браксан этого не признает. Они не опускаются так низко.

Наступил рассвет и лорд собрался уходить. Я знала, что после его ухода во мне образуется пустота, и что сказанное мной не заставит его остаться или вернуться. Такая боль была внове для меня. Надо было что-то сказать, но я боялась открыть свои мысли и поэтому спросила, как его имя.