Рип Винклер - Руслан Шабельник Страница 6

Женщина на полу грозно рыкнула как бы в подтверждение его слов.

Рип посмотрел на сидящее чудо. И это блохастое создание может лишить его жизни? Кто бы мог подумать, докатился. Космос… Сопла… Нет, ничего не помню, а фильм из приключенческого плавно переходил в кровавый ужастик… Юноша тяжело сглотнул: может, если рассказать, память вернется, такое бывает…

— Я и мой друг Сэм Бруттаро на его катере летели к себе домой на планету Альма, — начал он… Он поведал про поломку. Про то, как надел скафандр и вылез исправлять. Про толчки и про последний страшный удар корпусом…

На протяжении всего монолога старик синхронно переводил правительнице. Несколько раз она его перебивала, смотрела на Рипа, что-то спрашивала, Рип ее терпеливо ждал, затем по знаку переводчика продолжал дальше…

— Последнее, что я помню, — заканчивал Рип, — это двигатель удаляющегося катера, потом я потерял сознание, а очнулся уже здесь, в одной из хижин, совершенно голый и без малейшего понятия. Вот, пожалуй, вкратце и все…

Тум еще некоторое время лепетал, договаривая.

Наконец после секундного раздумья последовала не менее длинная ответная речь.

— Великая ОрррХа говорит: ты лжешь, чужеземец. В твоих словах много запутанного и непонятного. — Старик поднял лохматую лапу и посмотрел на жрец-вождя, после ее знака он старательно загнул один волосатый палец. Во-первых, — («А пальцев-то шесть, ни к селу ни к городу», — подумал Рип), тебя нашли в лесу на земле Хаадо и одежды, которую ты называешь скафандр, ни на тебе, ни рядом не было. Во-вторых, — второй перст склонился рядом с собратом, конечно, мир велик, но о таких местах, как Алима или Байкконаверел, она ни разу не слышала. И в-третьих, — три пальца леглл, а еще три, со свалявшимся мехом и раздувшимися суставами, остались обвинительно торчать, — разве можно не помнить, что с тобой случилось?

— Но я говорю правду, — удивился Рип. — Я действительно ничего не помню.

— Вождь-жрец говорит, — невозмутимо продолжил старик, — что не помнит или говорит, придумывая небылицы, только тот, кто одержим духами или послан нашими врагами…

— Какие враги, какие духи, о чем вы?

Старик опять пустился переводить. Выслушав ответ, он повернулся к Рипу:

— Жрец-вождь говорит, что злые духи коварны, они могут принимать и не такие формы, а уж то, что все чужаки их слуги, так это даже грудные Хаадо знают. Так или иначе, ты останешься в племени до выяснения твоей участи.

Страшно захотелось плюнуть на все и, хорошо замахнувшись, врезать по тупой мохнатой морде сидящей. Но… Рип не бил женщин. К тому же без помощи аборигенов одному в местных зарослях все равно не выблудить.

Оставался выбор: или подчиниться и стерпеть все, или бежать. Если второе, то желательно знать как минимум куда…

— Ну и каким образом вы собираетесь обвинить или оправдать меня?

Женщина молчала, важно теребя левую пятку маленькой волосатой лапы и, видимо, всецело поглощенная этим интеллектуальным занятием, поэтому переводчик пустился в объяснения:

— В ночь великого праздника Двух Лун, ОрррХа будет говорить с духами. Они или подтвердят сказанное сегодня, или укажут на лживость речей. В любом случае жрец-вождь со всей мудростью потом решит, что делать.

Эталон мудреца как раз прекратила чесать пятку и перешла к не менее важному органу — носу.

— Независимо от того, что нашепчут духи. Ничего не скажешь, хороши порядки.

— Если духи скажут, что ты врешь; тебя убьют, — возразил Тум.

— А если нет?

— Будет решать жрец-вождь, может, тоже убьют.

— Веселенькая перспектива. — Рип еще раз обмыс-лил идею относительно мохнатой морды, она уже не казалась безнадежно глупой. Ради такого случая можно на время и принципами поступиться.

Впрочем, — и тут оставалась загвоздка — против всего племени, а тем более племени охотников, какими, вероятно, имели честь быть Хаадо, ему не выстоять. Но хоть душу отвести… В жилах взыграла кровь славянских предков. В этот момент, не отрываясь от своего занятия, жрец-вождь нетерпеливо прокричала с пола…

— Можешь идти, — перевел старик. — До праздника разговор окончен.

— Эй, постойте! — воскликнул Рип. — У меня тоже созрело несколько вопросов. Как называется это место, сколько времени я уже здесь нахожусь и, в конце концов, как далеко до ближайшего видеофона?

Вождь-жрец опять крикнула, уже громче.

— Она говорит, — спокойно сказал старик, — чтобы ты ушел. Разговор до выяснения твоей участи закончен, — и, видимо, от себя добавил: — Ступай, чужеземец, на все вопросы я смогу ответить, но не здесь и не сейчас.

— Черт знает что, — пробурчал про себя Рип, однако на рожон благоразумно лезть не стал и, послушно развернувшись, покинул хижину.

Выбравшись на солнечный свет и первым делом с досадой пнув попавшуюся под ноги палку, впрочем, легче от этого не стало, Рип поплелся в сторону своей хижины.

Глаза, шаря по земле, лихорадочно искали очередной предмет для пихания. Как назло, в поле зрения ничего подходящего, сколько ни крути головой, не попадало. Одни ноги… ноги?!

Ноги?!

Он еще раз посмотрел. Так и есть, это были его ноги, и он стоял на них.

На первый взгляд ничего необычного — две штуки, смуглая загорелая кожа, но… о боже! Не может этого быть! Рип огляделся по сторонам, как бы ища поддержки, так и не отыскав никого: дикари, как сквозь землю провалились. Сиеста у них, что ли? Вновь посмотрел на конечности… Крепко зажурился, отерыл глаза. Видение не исчезло, затем он с силой потер глаза кулаками и на этот раз осторожно слегка приоткрыл сначала один, а затем второй.

Тот же результат: две ноги по-прежнему стояли перед или под ним, но… это были не его ноги… То есть они, конечно, были человеческие — кожа, вены, ногти, по пять пальцев на каждой и все такое… но не его.

«Тогда чьи?» — задал он сам себе довольно идиотский вопрос.

«Не знаю, но не мои», — тут же не менее идиотски ответив. Какой вопрос, таков ответ.

И тут впервые за все это время Рип посмотрел на себя. От увиденного стало плохо. Если раньше он удивился чужим ногам, то теперь они казались детским лепетом в сравнении с мужским военным хором… Он повалился на землю и как ненормальный начал оглядывать себя со всех сторон.

Он вертелся волчком, измазываясь и выкатываясь в пыли. Со стороны это, наверное, выглядело, мягко говоря, странно, однако Винклеру было не до посторонних наблюдателей, ибо куда бы ни упирался его взгляд, сколько бы он ни смотрел, картина не менялась.

Тело было не его…

Рип для своих лет был довольно развитым и крепким юношей: высокий, широкоплечий, с длинными руками и… ногами. Но тело, которое он видел перед собой и в котором в данный момент, неизвестно почему, находился, принадлежало какому-то атлету.