Война теней - Николай Раков Страница 6

Интуиция не подвела. Сразу за поворотом поперёк дороги лежала поваленная сосна. Снося обзорные боковые зеркала, вездеход, не снижая скорости, нырнул влево, в узкий проём между двух сосен. Удар вылетевшего из-за ствола одной из них топора пробил лобовое стекло, но вязкий пластик не разрушился полностью, а только подёрнулся крупными трещинами, разбежавшимися от места удара, заклинив топор в себе. Масса машины вырвала топорище застрявшего оружия из руки нападавшего и одновременно выдернула из-за ствола худощавое мальчишеское тело, пролетевшее несколько метров и ударившееся о сосну.

Машина вильнула и, вновь выскочив на дорогу, прибавила скорость. Казалось, уже всё позади, но неожиданно салон содрогнулся от удара сзади. Бросив взгляд в зеркальце заднего обзора, майор увидел, что на запасном колесе висит тело потаповского дебила, а его рука размахнулась для удара по стеклу.

– Стреляй! – крикнул он, вильнув вправо, насколько позволяла ширина дороги, стремясь, чтобы удар пришёлся вскользь по окну. Манёвр не спас. Стекло пошло трещинами и прогнулось в салон. – Сержант, огонь! – прокричал майор, резко тормозя.

Худыш вместе со стеклом ввалился в багажное отделение машины. Рука водителя с пистолетом уже поднималась на уровень спинки заднего сиденья, когда салон наполнился грохотом мощной очереди пистолета-пулемёта и запахом пороховых газов. Приподнявшаяся из багажника голова дебила разлетелась кусками по всему салону, а тело, скребя окровавленными руками по обивке сиденья, завалилось назад.

– Вот и всё, сержант. На сегодня приключения окончились, – спокойно проговорил майор, видя трясущиеся губы своего пассажира. – Он был всего лишь зомби, помощник вашей ведьмы, слуга, исполнитель, животное, подчинённое её приказам.

– А как же другие? – дрожащим голосом спросил Семён.

– Остальные потаповцы? Думаю, с ними всё в порядке. Да и не было у старухи такой задачи – деревню зомбировать. Что-то другое тут… – задумчиво протянул он.

– Так я, может, пойду? – отбрасывая на сиденье забрызганное кровью оружие и пытаясь вытереть окровавленные руки о рубашку, проговорил Семён.

– Куда это ты собрался? В деревню? А если там ваша Аграфена? А по дороге знакомую козочку встретить не хочешь? Сиди и не рыпайся. Утром пойдёшь. Если тебя кто сегодня увидит, то либо убьёт со страху, либо вся деревня разбежится. Уж очень ты колоритно выглядишь. Сейчас доберёмся до Семёновска, отдохнём в одном месте, а дальше видно будет, что делать.

Заглушив двигатель, майор вышел из машины и, открыв заднюю дверцу, стянул за ногу на дорогу тело потаповского дурачка.

– Дак, может, нам нужно в милицию ехать и этого с собой везти, – кивнув на убитого юродивого, осторожно спросил Семён, перебравшись на переднее пассажирское сиденье.

– О милиции забудь. Не было ничего. Никто за нами не гнался, – выдёргивая топор из лобового стекла, сказал майор. – А то начнут спрашивать, кто козу украл. И если выяснят, что ты, сам знаешь, страна у нас большая, лагерей много. Могу и не узнать, куда передачку отправить.

– Так мы ж…

– А вот этого никто не узнает. Я лично ничего не видел. Ну а ты если свою историю расскажешь, так вместо лагеря в дурке можешь оказаться. Как видишь, с нашей милицией выбор не особо-то и велик. Кого поймали, того и повязали. А уж если слово лишнее сказал, из лета зиму тебе быстро спроворят.

– Так что мне делать? – уныло спросил Семен у садящегося за руль, вдруг ставшего злым и страшным незнакомца.

– А ничего тебе делать не надо. Ты же уехать хотел. Помогу. На новом месте на работу устроишься, семью выпишешь и заживёшь в лучшем виде. Вот только рот пошире разевай только тогда, когда бутерброд кусаешь. А так всё в полном порядке будет.

Машина, рыкнув мотором, двинулась в сторону Семёновска.

В седьмом штреке прямо на земле сидели три человека. Высохшие землистые лица, сухие, с воспалёнными, раздутыми суставами руки. Грязные, потерявшие вид фуфайки в заплатах, брюки, вытертые и потерявшие цвет, с многочисленными дырами, подвязанные проволокой подошвы ботинок. Всё это свидетельствовало о том, что эти люди уже не один месяц работают на руднике. На вид каждому было лет за пятьдесят. Седые, коротко остриженные головы, опущенные согнутые плечи. Даже когда они сидели, опершись спиной на стену выработки, было видно, как горбятся их фигуры.

На глубине двухсот пятидесяти метров рудника «Удача», а в официальных документах спецлага НКВД № 1769/12, шло незапланированное совещание исполнительного комитета лагерной ячейки ВКП(б). Правда, если придерживаться документов, имеющихся в личных делах, хранящихся в сейфе спецчасти лагеря, то бывшим членом большевистской партии из троих был только один.

Член партии с 1924 года, сын потомственных рабочих – мать швея, отец революционер-путиловец, – Иван Сергеевич Маховиков вступил в партию в год смерти вождя мирового пролетариата, будучи студентом Ленинградского политехнического института. В 1928 году женился. Успешно окончив учёбу, был принят на должность мастера на автомобильный завод, где через год стал начальником цеха. В 1937 году обвинён во вредительстве. Приговорён к пятнадцати годам лагерей без права переписки.

Помыкавшись по пересылкам, в одну из зимних ночей 1938 года он, как и многие другие, был выгружен в тупике одной из сибирских станций под резкий свет фонарей и громкий лай собак охраны. Их прибыло триста человек в шести теплушках. Смысл названия этих гробов на колёсах был для зэков давно утрачен. Тепла в них было ровно столько, сколько оставалось в человеческих телах, содержащихся в этих промёрзших до звона стенках деревянных коробов, стоящих на рельсах.

Выпрыгнув на крутой откос насыпи, Маховиков покачнулся и, не удержавшись на ногах, упал – земля уходила из-под ног после двухнедельного качания в дороге – и тут же получил первый урок повиновения – удар валенком в бок.

«Хорошо зимой на этапе. Охрана в валенках, в тяжёлых тулупах. Сильно не ударит – особо не размахнёшься», – подумал он, поднимаясь и пытаясь при резком свете сориентироваться, куда следует двигаться.

Удар прикладом между лопаток послал его лицом на утоптанный снег. Несколько человек, спотыкаясь, прошли по его спине и рукам. Он не видел, как здоровенный охранник двинулся к нему, когда чьи-то руки подхватили его под мышки, а идущие следом отгородили своими спинами от дальнейшей расправы.

Через пять минут всякое движение на огороженной двумя рядами колючей проволоки площадке прекратилось. Прибывший этап стоял спиной к проволочному забору. Перед зэками располагалась охрана в длиннополых тулупах, всё в тех же валенках и ушанках. Стволы винтовок смотрели в толпу. Через одного у ног солдат сидели и скалились на людей огромные псы, кавказские овчарки с густой, не продуваемой ветром и не пропускающий мороз шерстью.

За цепь охраны шагнул человек в шинели с погонами майора НКВД. Лениво прошёлся вдоль передней шеренги зэков, повернулся и позвал: