Квадратный корень из лета - Гарриет Р. Хэпгуд Страница 6

– Гротс, – повторил Нед, не поворачивая головы, будто разговаривая с гардеробом. – Блин, Готти, здесь его обувь.

Вот где таился рой саранчи…

– Я знаю.

– Невыносимо смотреть? – Нед сочувственно посмотрел на меня и присел на круглый стул для пианино. Когда Грей поднимал себе настроение домашним винцом, он распахивал свою дверь и фальшиво барабанил хиты из мюзиклов. «Не точность важна, а громкость», – рокотал он, не слушая наших возражений.

Нед пробежался пальцами по клавишам. Раздались дребезжащие звуки, будто пианино было набито консервными банками, но я узнала мелодию.

Папа оставил на кровати стопку заготовок для картонных коробок. Я подошла с другой стороны, чтобы не видеть картину на стене, и начала собирать коробки, избегая прикасаться к кровати даже через чехол. Здесь спал Грей. Через двадцать четыре часа его сны сотрет Томас.

– Господи, да тут работы на месяц! – воскликнул Нед, ничего не делая. Брякнув по клавишам финальный аккорд, он принялся крутиться на стуле. – Ты не обязана этим заниматься, это же папа все решил.

– Сам ему скажешь или мне сходить?

– Ха. – Он прошел мимо меня к куче книг и начал в ней рыться, не столько разбирая, сколько перекладывая, листая и что-то вычитывая. – Гротбэг, как считаешь, что Томас учудил?

– В смысле? – я нахмурилась, глядя в коробку. Я старалась выровнять книги идеально перпендикулярно, но одна покоробилась от воды – ее уронили в море – и своей кривизной все портила.

– Из-за чего его сюда загнали, – нетерпеливо пояснил Нед, – в деревню, в глушь, в Холкси?

– Загнали?

– Да ладно, сказочки это все про лето на малой родине, – Нед помахал книгой. – Такие дела вдруг не делаются, да и билет на самолет влетел им в кругленькую сумму. Нет, это точно в наказание – или его услали подальше от того, что он натворил. Могу поспорить, он устроил ремейк Мистера Татла.

Мистером Татлом звали хомяка Томаса. Пушистик сбегал семнадцать ночей кряду, пока отец Томаса не узнал об этом и не купил висячий замок.

«О боже! – горестно вопил Томас при виде клетки, которую сам же открывал пять минут назад. – Мистер Татл снова выбрался! Я у Гротс переночую, вдруг он там».

Его сумка бывала уже собрана.

– Колись, – донимал меня Нед. – Уж ты-то знаешь, кто такой Томас!

Хм, а мне даже в голову не пришло поинтересоваться, почему Томаса срочно отправили домой.

Громкий стук в дверь спальни вломился заодно и в мои мысли.

– Эй, Оппенгеймер, чего на звонки не отвечаешь? Я тебя обыскался, ты видел распи… – Заметив меня, Джейсон осекся и заметно переключился в другой режим: отступил назад, прислонился к стеллажу у двери, лениво улыбнулся и поправился: – Привет, Оппенгеймеры.

Мое горло сыграло в «камень-ножницы-бумагу», остановившись на «камне».

– Готти. – На этот раз Джейсон не отводил взгляда. Голубые глаза искали мои, пока он тщательно взвешивал слова: – Привет еще раз. Как дела?

У меня в руке была книга, а другой я судорожно шарила в воздухе, стараясь за что-то ухватиться, пока мы с Джейсоном смотрели друг на друга.

Нед бросил книгу, которую держал, на один из сталагмитов, который тут же рассыпался, перескочил через груду книг и подставил Джейсону кулак для приветствия.

– Черт, приятель, – сказал Нед, когда они обменялись замысловатым рукопожатием, в котором было задействовано много больших пальцев. – Опять Найл психует?

– Как обычно. – После приветствия Джейсон снова переключился на замедленный режим движения и вздохнул: – Готов?

– Гротс, – обернулся ко мне Нед практически из коридора, – а разберешься за меня? Моя благодарность не будет иметь границ.

Я сосредоточенно собирала вторую коробку, заупрямившуюся на углах.

– А что мне за это будет?

– Я забыл, у нас репетиция «Фингербанда». Ты книги в машину перетащи, а я обещаю убрать останки… – Когда я гневно взглянула на него, Нед негромко добавил: – Его одежду.

– Серьезно? – Я не понимала: то ли Нед пытается отделаться от работы, то ли хочет оградить меня от остального – от обуви Грея. От фотографий. От Колбасы.

Я собралась с силами и взглянула на картину на стене. Мой последний зачет по рисованию. Трудно быть нормальной в семье, где есть Дамблдор, Питер Пэн и Эксл Роуз, а в подругах ходят художницы в браслетах. Я попыталась нарисовать канал. На школьной выставке, едва взглянув на мою работу – огромная синяя сосиска, – папа окрестил ее «The Wurst [7]». Нед ржал до икоты. Я притворилась, что мне все равно, и тоже посмеялась.

«Брось, Готс. – Грей положил мне на плечо огромную ручищу. – Ты не побоялась попробовать что-то новое. Думаешь, твой братец взялся бы за то, чего не умеет? – Мы некоторое время смотрели на картину, и дед добавил: – Твоя мама любила синий цвет».

Я с трудом отвела глаза от синей Колбасы. Нед нетерпеливо ждал в дверях, пока я что-нибудь решу.

– Договорились, – сказала я.

– Молодец, Гротс! – заорал он, исчезая в гостиной. – Джейс, я только соберусь, встречаемся в пять!

И я осталась наедине с Джейсоном в первый раз со дня смерти Грея.

Нежный как закат, Джейсон улыбнулся и промолвил:

– Марго.

Из-за того, как между нами все закончилось – эсэмэска, посланная из-за сотни миль, – у меня не было шанса его отпустить. Я затолкала свое разбитое сердце в коробку вроде той, в которую сейчас паковала книги, и стала ждать. И теперь, когда Джейсон произнес мое имя, оно затопило комнату.

Я могла растаять, растрогаться до слез. Вместо этого я с ужасом улыбнулась, скаля зубы, попыталась ответить и…

…

…

…

…

Неловкую паузу нарушил Джейсон:

– Ну… как поживаешь?

– Отлично! – слишком громко и поспешно ответила я и пискливо продолжала: – А как…

Черт. Из головы вылетело все, что касается Джейсона. Прошлым летом мы общались ежедневно, осенью я не отлипала от него по Интернету, но, хоть убей, не припоминаю, в какой колледж он поступил.

– Ноттингем Трент, – помог он, вяло поведя плечом, неотрывно глядя мне в глаза. – Ничего, нормально.

Из комнаты исчез воздух, в моих легких его тоже не осталось, когда Джейсон отклеился от дверного косяка и двинулся ко мне. На секунду показалось, что он обнимет меня, и я забуду весь этот ужасный год, и у меня снова будет тот, кому можно принадлежать. Но Джейсон с размаху уселся на кровать рядом с полупустой коробкой. Я вздрогнула.

Джейсон так близко от меня и комната Грея – это слишком. В октябре, одна в опустевшем доме, много недель пытаясь понять, чем мы были друг для друга, я спросила Джейсона. И он написал эсэмэску: «Думаю, пока мы можем быть только друзьями». Пока. Я ухватилась сердцем за это уточнение, а теперь Джейсон сидит рядом. Я стиснула коробку, пытаясь отдышаться, и начала старательно складывать туда дневники, избегая глядеть на Колбасу. Чтобы не вспоминать, как Джейсон тоже над ней смеялся.