Честь имею - Николай Ярыгин Страница 6

– Стой и не двигайся!

Разбойники, разглядев, что оружия у меня нет, осмелели, и один из них, тот, кто ударил Арну, вынув из ножен меч и поигрывая им, направился ко мне. Бешенство накатило на меня волной, обдав жаром, но при этом не мешая трезво мыслить. Не задумываясь, я рванул навстречу приближающемуся бродяге, по пути прихватив стоящие у сеновала деревянные вилы. Разбойник, увидев то, что я делаю, даже остановился в нерешительности, только вот я останавливаться не стал. Боже, да какой там меч – руки у меня длиннее, а вилы, пусть и деревянные, но тоже метра полтора в длину! Вот и все, он даже замах не успел изобразить, как оказался нанизан на вилы.

Я подхватил его меч, но, прекрасно понимая, что воспользоваться им я не сумею, недолго думая метнул его, как копье, во второго, у ног которого лежала Арна, и, как ни странно, попал в грудь так, что меч вышел со спины. Не останавливаясь, я рванул к тому разбойнику, что седлал лошадь. Тот, видя, что произошло с его подельниками, заверещал с перепугу и попытался убежать. Но куда там! Догнав его в два прыжка, я ударил его кулаком в затылок, вложив в удар всё свое бешенство. Что-то хрустнуло, разбойник всхлипнул и упал без движения. Из загородки для скота выползли еще двое, один держал в руках дубину, другой волок двух коз.

– А ну стоять, где стоите! – прорычал я и даже сам удивился, столько в моем голосе было непререкаемой власти.

Разбойники оторопели вначале, а потом осознав, что происходит, упали на колени и заголосили, размазывая сопли и слезы по лицу, мол, они не виноваты, их Крист заставил.

– Вилкул, а ну быстро за бабушкой Ингри и старостой! А вы стойте так и не шевелитесь, иначе убью!

Я попытался определить, жив ли Петро. Приложив пальцы к артерии на шее, почувствовал толчки – значит, жив. Поднял и перенес его в тень к сеновалу, потом подошел к Арне. Та уже пришла в себя и пыталась приподняться. Я подхватил ее на руки и понес в тень к Петро. Доверчиво прижавшись ко мне и обхватив мою шею руками девушка разрыдалась.

– Ну, ну успокойся, все закончилось, теперь все будет хорошо, – шептал я, пытаясь успокоить ее.

Через некоторое время появились староста и знахарка. Староста прошел, посмотрел на мертвых разбойников и покачал головой.

– Вот и отгулял разбойник Крист, – сказал он. – А ведь почти три года ловили!

Тут появились еще мужики, некоторые были с вилами и топорами. Осмотрев все кругом, принялись деловито вязать оставшихся двоих разбойников. А бабуля квохтала над двумя жертвами разбоя. Жертвы уже пришли в себя, Арна перестала рыдать, а Петро пытался сфокусировать взгляд на происходившем во дворе и морщился.

Проснулся я среди ночи, от ощущения какой-то тревоги. Осторожно осмотрелся вокруг, прислушиваясь. Но все было тихо и спокойно. Лежал еще, наверное, с полчаса, напрягая свои зрение и слух, но ничего не происходило, и я немного успокоился. И тут до меня дошло, что я вспомнил, кто я и что я! Вернулась память бывшего владельца моего тела! Ощущения были очень странные, я даже в какой-то момент испугался, что у меня начнется раздвоение личности. Но воспоминания были какие-то вялые, неагрессивные.

Я просто вспомнил, что я Алекс тан эль Зорга, второй сын правителя Кентийского герцогства. Я даже растерялся от осознания этого факта, но потом успокоился и расстроился немного. А все потому, что я хоть и был сыном правителя, но вот вернуться в Кентию я мог только в одном случае: если погибнет наследник или с ним что-то случится, и он не сможет исполнять обязанности правителя. По законам престолонаследия младшие сыновья правителя после достижения ими восемнадцати лет должны были покинуть Кентию, невзирая ни на что…

Просто пятьсот лет назад в Кентии произошла война между старшим и младшим братом за престол и титул. Вернее, война разгорелась даже не между братьями, а между аристократами, поддерживающими сторону того или другого брата. Отец, правитель Кентии, случайно погиб на охоте, а наследника еще не объявляли, так как ни один из братьев не достиг шестнадцати лет. Вот тут и началось. Вроде бы по правилам старший брат должен сесть на престол, но некоторые стали убеждать младшего в том, что он имеет точно такие же права. Война была страшной: погибали целые роды, и, когда Кентия достаточно ослабла, вмешались другие королевства, граничащие с ней. Всем хотелось откусить ее плодородных земель, а больше всего – захватить единственные на континенте золотой и серебряный рудники, находившиеся во владении Кентийского герцогства. К тому времени оба брата, претендовавшие на правление, уже были убиты, и война шла по инерции: сводились старые счеты, обиды и кровная месть.

Мои предки относились к так называемой «партии непримкнувших», которые не встали ни на одну из сторон в этой войне, поняв, чем может обернуться для кентийцев потеря не только рудников, но и свободы. А рудники эти тогда принадлежали моему роду и роду бывшего правителя…

В Кентии начали организовывать сопротивление и отпор захватчикам. И снова по ее земле полилась кровь, а ослабевшая в гражданской войне страна не могла оказать достойного сопротивления – ее оборону задавили просто численностью войск и солдат.

Война шла без малого еще три года, но рано или поздно войны заканчиваются и наступает мир. Наступил он и в Кентии. И вот тогда на совете старших рода и был принят закон о престолонаследии, где говорилось, что наследник объявляется сразу же после рождения, а младшие братья, если таковые будут, по достижении восемнадцати лет покидают пределы герцогства и вольны жить по своему разумению. Перед расставанием им вручалась небольшая сумма денег, грамоты, удостоверяющие личность, и всё – дальше они должны были выживать сами. Они могли заниматься чем захотят: торговать, идти в наемники или служить в армии соседних королевств или империй, просто путешествовать…

Вот так и я вынужден был покинуть дом и родных… Конечно, очень хотелось и на мир посмотреть – кому в восемнадцать лет не хотелось бы попутешествовать! Да и все разговоры о небольшой сумме, которая выдается младшим – только разговоры, ведь я имею право в любом кентийском посольстве взять необходимые средства. А на мою свадьбу, если таковая случится, приедут все мои родственники, кроме отца и наследника. Оказывается, те браслеты, что я видел в переметной сумке – это свадебные браслеты для меня и моей будущей избранницы. А если я и не могу вернуться в Кентию, то мои дети обязаны. Обычно после достижения ими пятилетнего возраста за ними приезжали представители рода, и дети отправлялись в Кентию, где их обучали согласно их предпочтениям и склонностям. Воинскому же искусству обучали всех – кентийцы лучшие воины на этой планете. Конечно, в этом не последнюю роль сыграли присущие им рост, сила и скорость реакции, но еще и воинский дух, а также чувство самопожертвования. И вот еще одна особенность: рождаясь от разных матерей, дети тем не менее несли в себе все признаки кентийцев – по сути, особый генотип, доминантный по отношению к другим народам и народностям.

Правда, кентийцев не очень любили, а кое-где даже презирали. И мы не оставались в долгу и относились ко всем точно так же. Но это не мешало власть имущим нанимать нас в охрану королей, герцогов и графов. В остальных случаях кентийцы были нечастыми гостями в других землях, и купцов среди нас было немного – в основном за товаром ехали к нам. После той Большой войны территория Кентийского королевства уменьшилась втрое, и оно стало герцогством – независимым, самостоятельным, но маленьким. На рудниках пришлось создавать концессию, куда вошли все крупные государства континента. Правда, Кентийское герцогство имело сорок процентов от добытого, а остальные по пятнадцать, но все это ударило по благосостоянию герцогства, и по сути мы сейчас были небогатым, но очень гордым народом.