Подозрения  - Гвенда Бонд Страница 6

Элис села рядом с молодой чернокожей женщиной, читавшей увесистый учебник. По сравнению с ней даже Терри выглядела неряхой, не говоря уж про Элис. На незнакомке был красивый брючный костюм фиолетового цвета, сшитый по последней моде. Скромно, но со вкусом.

– Ты тоже из города? – спросила у нее Элис.

Незнакомка повернула голову. Ее умное и симпатичное лицо обрамляли аккуратные кудряшки.

– Я выросла здесь, – ответила она. – Меня зовут Глория Флауэрс.

– Из тех… – начала Элис.

– Да, – подтвердила Глория, – из тех самых Флауэрсов.

Элис вытаращила глаза от изумления. А затем громко, словно суфлер в театре, шепнула сидящей напротив Терри:

– Ее семья владеет огромным цветочным магазином. «Цветы Флауэрсов» [4].

– Я вообще-то здесь, – заметила Глория. И добавила: – А магазин называется «Цветы и подарки Флауэрсов».

– Ты тоже увидела объявление в газете? – спросила у нее Терри.

– Нет, – ответила Глория. – Я сама здесь учусь. На факультете биологии.

– Я не хотела обидеть, – произнесла Элис, краснея. – Правда. Я сначала говорю, потом думаю.

– Слышала бы ты, как она восхищалась лифтом, – добавила Терри.

Элис взглянула на нее с благодарностью.

Терри наклонилась вперед и протянула Глории руку. Та поколебалась секунду, но все-таки пожала ее. Другой рукой она прижимала к груди учебник. Вдруг из него что-то выпало на пол. Комикс.

В округлившихся глазах Глории читались смущение и досада.

Терри наклонилась и подняла книгу. «Люди Икс», – сообщала яркая разноцветная обложка.

– А мне когда-то нравились «Девочки Арчи: Бетти и Вероника» [5], – поделилась она, возвращая комикс хозяйке.

– Это немного другое, – ответила Глория и все же улыбнулась.

– Клево, – отозвалась Терри. – Приятно познакомиться с еще одной студенткой…

Она умолкла в нерешительности, осознав, что не может назвать свое настоящее имя. Еще рано.

– Похоже, я тут одна отброс общества, – сказала Элис. – Не обращайте на меня внимания.

Тут единственный мужчина склонил голову набок, а затем кивнул в сторону Элис.

– Ты самая умная из присутствующих, – он произнес это так, словно знал наверняка. – Меня зовут Кен.

– Я думала, им нужны только девушки, – ответила Элис. Ей явно была не по душе лесть.

– Я экстрасенс, – пояснил он вполголоса.

– Правда, что ли? – переспросила Терри.

Он откинулся на стуле.

– Ну разумеется. Так я и узнал, что нужно прийти сюда.

– Ну разумеется, – повторила Элис, а Терри не поняла, серьезно та говорит или просто передразнивает.

Остальные девушки в разговор не вступали и явно старались не обращать внимания на то, что происходит вокруг. Терри поняла, что ей здесь очень нравится, а обменявшись взглядами с Элис, предполагаемым экстрасенсом Кеном и Глорией, сделала вывод, что и им тоже.

Мужчина в белом халате открыл еще одну дверь в дальнем конце комнаты.

– Глория Флауэрс, – произнес он.

Глория, подмигнув остальным, вложила комикс обратно в учебник, встала и последовала за лаборантом обратно в коридор.

Терри очень понравились эти трое.

А теперь из них остались только двое, Элис и Кен. Так они просидели несколько часов.

Заполнение бланков оказалось делом трудным и напряженным из-за обилия специальных терминов, но Терри нутром ощутила свою правоту: эксперимент действительно очень серьезный. Бланки были не университетские – их выпустило правительство Соединенных Штатов. Какое-то подразделение под названием «Штаб научной разведки». В документах говорилось, что за разглашение участником эксперимента каких-либо его деталей предусмотрено суровое наказание, вплоть до тюремного заключения. А значит, все, что будет здесь происходить, требовало секретности.

Отец Терри и Бекки участвовал во Второй мировой войне и повидал много ужасов. Он никогда не рассказывал об этом при дочерях, но Терри однажды услышала, как он проснулся с криком посреди ночи. Тогда она прокралась к родительской спальне, чтобы узнать, в чем дело, и подслушала, как папа рассказывал маме о концлагере, из которого они помогали вывозить людей уже под конец войны.

– Свой собственный народ запихнул их всех, как сардин в бочку, а они худющие, словно скелеты… И это только те, кто выжил.

А еще он признался, что ему снятся сны, в которых он сам работает в таком лагере и не делает ничего, чтобы прекратить это.

– Ты бы никогда таким не стал, – успокаивала его мама Терри. – Ты просто на такое не способен.

– Хотел бы я так думать, – отвечал он, – но уверен: многие из них до войны тоже наверняка считали, что не способны на такое. И жены их думали так же. Но все это могло случиться и у нас. Вот почему я не могу спать.

– Нет, у нас такого не могло случиться, – сказала мама Терри.

– Я рад, что ты так считаешь, милая.

– Я сомневаюсь, что могла бы спокойно жить, если бы считала иначе. И я даже представить не могу, как тебе тяжело, Билл.

В тот момент Терри почувствовала к ним обоим огромную любовь. К папе, которому пришлось стать свидетелем таких ужасов, что он начал сомневаться в самом себе. И к маме, которая продолжала верить в него, когда он сам не мог. Отец постоянно смотрел новости, каждый вечер. Он говорил, что очень важно быть в курсе событий. Что право голосовать – это настоящий дар. И что они должны всегда быть начеку, потому что никогда не знаешь, в какой момент наступит твой черед отстаивать свободу.

Терри очень серьезно относилась к папиным словам. Бекки и мама считали, что даже чересчур серьезно. Но папа всегда ею гордился.

И вот она здесь. Возбуждение и беспокойство сплелись друг с другом в тугой узел, пока Терри читала документы. Дочитав, она поняла, что колеблется.

И все же подписала бумаги своим настоящим именем. Стейси не хотела связываться со всем этим, так что Терри придется дальше продолжать самой. Хоть и непонятно как.

– Стейси Салливан? – вызвал мужчина в дверях.

Ладно, в последний раз еще надо притвориться подругой.

Кен взглянул на нее.

– Это тебя?

Любопытно, что в его устах это звучало как вопрос.

– Ах да, – произнесла Терри и вскочила на ноги.