Рогора. Дорогой восстания  - Даниил Калинин Страница 6

Лицо наставника искажается болью, пальцы практически выпустили рукоять. Тупое лезвие моего «цветка» приблизилось к шее Ласара…

Резко отпрянув, учитель выгибается в сторону, одновременно прихватывая свободной рукой запястье моей правой – и тут же я падаю наземь, сбитый точной подсечкой. Родной песочек нашей гладиаторской арены привычно принимает меня в свои объятия.

– А ведь он практически обезоружил тебя, Ласар.

– Господин барон, – учитель развернулся к моему отцу, спускающемуся по ступенькам лестницы, – Аджей сегодня действительно неплох. Похоже, я сумел-таки раздуть в нем жажду победы.

Ах вот оно как, жажда победы?! Хотя если вдуматься…

– Что ж, отлично. Мой сын начинает драться не как фехтовальщик, а как воин, это прогресс. Посмотрим, что он сумеет сегодня показать на саблях.

Проклятье! Отец берет в руки саблю – жди беды.

В Республике сабля пока не очень распространена как оружие дворянина. Тяжелая шпага – на войне, легкая рапира – в повседневной жизни. Вступив в поединок с равным, вооруженным прямым клинком, ты начинаешь плести смертельное кружево из уколов, парирований, уходов… Что шпага, что рапира – оружие преимущественно колющее, впрочем, тяжелая боевая шпага способна рубить верхней третью клинка.

Но рисунок боя на саблях совсем иной. Сабля – оружие в первую очередь всадника против пешца, ее форма с искривленным клинком и смещенным центром тяжести позволяет наносить эффективные, особенно сверху вниз, рубящие удары. Схватка на саблях – именно что рубка, и несведущему человеку может показаться, что этому оружию недоступно изящное фехтование. Что ж, сей человек не видел в действии моего отца.

Вставая с земли, я невольно залюбовался бароном Руга, сухим и поджарым мужчиной, что сохранил гибкость и недюжинную силу, возрастом перевалив уже на закат жизни. Отец, неизменно облаченный в черное, с легкостью начал танец клинка – сабля в его руках легко и стремительно порхает, рисуя вокруг бывалого воина настоящий стальной круг.

– Что же, глупыш, вот тебе и достойное наказание.

Ласар, бросив мне насмешливую – и мстительную – ухмылку, протягивает рукоять тупой тренировочной сабли. Только в отличие от прямого «цветка» рубящие удары учебной сабли вполне способны покалечить. А отец не слишком себя сдерживает даже здесь, на фехтовальной площадке. Однажды он сломал мне…

– Начали!

Родитель атакует, как всегда, стремительно, рубящим ударом, развернув клинок к себе. Целит он под кисть правой, сжимающей рукоять сабли. Наученный горьким опытом, я успеваю опустить ее и отпрянуть назад, увернувшись от обратного замаха, нацеленного в горло.

Шаг в сторону – и, бросив вес тела в удар, рублю наискосок, по диагонали. Мой клинок встречает блок отца, второй удар от себя – и вновь тренировочная сабля не достигает цели, встретив на полпути свою точную копию.

Какое-то время мы упражняемся молча, оглашая площадку звоном сшибающихся клинков и хриплым дыханием. Сверху – блок… По горизонтали – блок… Снизу вверх – блок… Пока я умудряюсь сдерживать атаку родителя и даже контратакую, хотя скорее это он просто разминается. Что же, попробуем удивить!

Ударив по горизонтали от себя, встречаю вовремя подставленный блок, крутанув кисть, наискось рублю по выставленной вперед правой ноге. И кончик елмани [13] таки чиркнул по ноге отца!

Свирепо усмехнувшись, развиваю успех диагональным ударом сверху вниз… но в последнее мгновение родитель легко уходит в сторону, а его сабля коротко бьет сверху вниз по моей, направляя острие в песок. Легким движением кисти крутанув клинок, отец рубит шею сбоку, остановив тупое лезвие у самой кожи.

– Ты не мог бы так легко двигаться с подрубленной ногой.

– Хох! Некоторые воины в горячке боя не замечают даже смертельных ран, продолжая сражаться еще какое-то время. Поверь мне, я бы с легкостью отпрянул, а вот ты слишком увлекся кратким успехом.

– Мало кто способен фехтовать на саблях так, как ты, отец. Среди…

– Среди твоих друзей – прожигателей жизни, тратящих все время на пиры, балы и охоты, о да… Ты не найдешь среди них себе равного противника. Но в кочевьях торхов встречаются такие рубаки, словно рожденные в обнимку с саблей.

Упоминание о кочевниках заставило меня невольно поджать губы и посуроветь лицом. Проклятые выродки, отнявшие у нас мать…

Отец что-то прочитал по моему лицу. Жестом приказав Ласару удалиться, он хлопнул меня по плечу, направив к маленькой скамеечке, неизменно находящейся в тени.

– Тебя опять мучили кошмары?

Кошмары… Кошмар. Он возвращался ко мне все детство, много раз являлся в юности. Один и тот же – и, к сожалению, это была не фантазия ребенка и не выверты сознания, а настоящие воспоминания. Только несколько кусков, не дающих полной картины, но намертво врезавшихся в память.

«Беги!!!» – Заполошный, отчаянный женский крик… Это единственное воспоминание о матери, да и кто знает – она ли кричала и мне ли кричали? И все-таки как сын, не помнящий и никогда не знавший мать, я где-то в глубине своей души надеюсь, что это все же был именно ее крик – единственное сохранившееся о маме воспоминание.

Дикое ржание лошадей, ревущих в ночи словно демоны… Беспросветный мрак, в котором метались кричащие и отчаянно ругающиеся тени, слышался звон клинков и жуткие крики умирающих… Вспышка пламени, охватившего чей-то дом, – она вырвала меня из мрака, но все, что я увидел, это несущегося во весь опор ко мне торха с оскаленным лицом и занесенной для удара саблей…

А потом бесконечный бег, с надрывом сердца, бег, который нельзя было остановить – сзади я чувствовал стремительно приближающуюся смерть… Бег, секундная вспышка паники, вызванная тем, что мои ноги оторвались от земли… Короткое падение… А дальше…

А дальше я, как всегда, просыпаюсь. Упав ночью восемнадцать лет назад в какую-то расщелину, я потерял сознание и тем самым сохранил себе жизнь. Уже утром летучий отряд рогорцев с сыном барона Корга и горстка лехов моего отца нашли пепелище очередной разоренной деревни… И меня, единственного уцелевшего ребенка, по счастливой случайности оказавшегося похищенным ранее сыном барона Руга.

В то время отец представлял в Рогоре интересы Республики, в качестве советника в баронстве Корг. Именно в Рогоре он встретил любимую жену – дочь одного из старейшин предгорных селений, формально зависимых от Корга, – и именно в Рогоре он ее потерял. Маму похитили вместе с сыном во время путешествия к ее родителям, торхи сумели перебить всю охрану. Небольшой отряд рогорцев и лехов преследовал хищников, но был вынужден оставить свой поиск в степи. Иногда торхи брали выкуп за пленников и честно их отпускали, но в тот раз степь промолчала…