Корабль Древних - Пол Дж. Макоули Страница 60

«Соболь» вошел в лесной лабиринт по такому широкому каналу, что там могли борт о борт пройти двадцать судов. Какое-то время шли под парусом, но канал разделился надвое, потом еще, и с каждым разом становился все уже, пока наконец не пришлось убрать стаксели и рангоуты. Капитан Лорквиталь приказала убрать мачту, так как кроны смоковниц частенько смыкались, образуя живой зеленый туннель. Агиляр завела небольшой реактивный мотор, который обычно используется для маневра в гавани. Раздался стук, и из выхлопной трубы вылетели клубы черного дыма, который отдавал запахом перегоревшего растительного масла. Матросы обрубали ветки, которые цеплялись за поручни или царапали планшир. Эхолот каждую минуту давал различные сведения; от узких каналов, где киль «Соболя» цеплялся за спутанную сеть переплетенных корней, до мест такой глубины, где сигнал вообще не возвращался.

Тусклый зеленый свет, сильный дух гниющих растений и молодых побегов, липкая пахучая жара, будто облепившая тело — все это успокоило Йаму. Яркие, как огонь, орхидеи горели среди глянцевой блестящей листвы. По веткам плелись красные кружева ползучих растений, стелились карликовые фикусы, мангровые деревья-паразиты росли прямо на чужих стволах, висели лохмотья серого мха. Водную поверхность, словно мостовую, покрывали красно-коричневые листья водяного папоротника, чьи белые восковые цветы источали одуряюще сладкий аромат. На вертикальных побегах воздушных корней восседали гигантские стрекозы с размахом крыльев в длину человеческой руки и челюстями, которые легко перекусят палец. Полчища синих с металлическим блеском муравьев вели нескончаемые кампании и строили огромные, как караван-сараи, муравейники. С одного листа на другой важно перешагивали птицы с длинными растопыренными когтями. Колибри порхали среди орхидей; в зеленой тени мелькали попугаи и смотрели, как «Соболь» с трудом пробирается в этих водяных джунглях. Отряд длинномордых обезьян пронесся через канал по своему воздушному коридору, выкрикивая ругательства на обезьяньем языке. Вниз посыпался целый ливень оранжевых экскрементов. Старый плотник Фалерус подстрелил пару из лука, и повар тут же принялся их свежевать, чтобы приготовить к ужину. Один раз у самой поверхности зеленой воды появилась плоская морда ламантина и долго рассматривала их карими человеческими глазами; поесть его мяса — неплохо, но убить — дурная примета, поведал Йаме старый Фалерус.

Тамора сидела у бушприта, нянча оружие; ее бритая, исчерченная шрамами голова непрестанно поворачивалась то вправо, то влево: она вглядывалась в плотную массу листвы, стеной стоящую по обе стороны корабля. Дважды канал, по которому двигался «Соболь», заканчивался тупиком — впереди возникала путаница воздушных корней, цветов и листьев, кораблю приходилось с трудом давать задний ход. Один раз они налетели на полузатопленный гниющий ствол мертвого дерева, в который со всех сторон впивались корни его живых соседей, и тогда в ход шла лебедка, трос зацепили за огромный ствол древней смоковницы — праматери всех близлежащих деревьев, и половина команды крутила рукоятку, а другая орудовала шестами.

Свет быстро мерк, сменившись золотисто-зелеными сумерками, а вскоре и кромешной тьмой. Квакали и свистели лягушки, вокруг корабля, который в сумерках стал на якорь у развилки двух каналов, громко плескалась рыба. В снастях вокруг мачты носились летучие мыши, призывно мигали друг другу желтыми и зелеными огоньками какие-то насекомые.

На ужин подали жареное обезьянье мясо, печеные бананы и рис. (Тамора обгрызла сырое мясо с ребрышек и разгрызла косточки, добывая мозг.) Ели при тусклом свете полудюжины фонарей, вокруг которых летали обуреваемые страстью большие черные жуки. Потом Йама взобрался на вершину самой крупной в округе смоковницы и оказался высоко над узкой полосой темно-зеленого моря трепещущей, как вода, листвы, которую тут и там рассекали ветвящиеся каналы. Вверх по течению мелькнула вспышка, высветив длинный край леса. Йама стал считать секунды и досчитал до двадцати пяти, когда до него долетел наконец звук. Через несколько мгновений — новая вспышка света, на этот раз немного ниже первой. Там тоже были машины, но так далеко, что Йама лишь ощущал их присутствие, но воспользоваться ими не мог.

Йама спустился, покинув свежий прохладный бриз, и вновь окунулся в темную духоту под кронами смоковниц. Он прошел вдоль поросшей мхом горизонтальной ветки и перепрыгнул через парапет на палубу. Когда он рассказал капитану Лорквиталь, что видел, она, прежде чем ответить, глубоко затянулась трубкой, выпустив струю ароматного дыма. Она одна из всего экипажа не страдала от черных мух, которые с закатом поднялись над стоячими водами.

Наконец она сказала:

— Они прожигают себе путь сквозь ветки своей лазерной пушкой. Если бы этой охотой командовала я, то поставила бы крейсер на якорь у конца отмели ниже по реке, а пакетбот заставила бы патрулировать туда-сюда. Лес тянется на много лиг, но он очень узкий, а наши враги знают, что мы идем в низовья и не можем бесконечно прятаться. Мы попали в ловушку между двух огней.

Агиляр сидела скрестив ноги рядом с креслом матери. Она заявила:

— Нам вообще не надо было сюда заходить. Лучше попробовать уйти по открытой воде.

Стоя в темноте у парапета, Тамора отозвалась:

— Крейсер нас догонял, а здесь по крайней мере хорошая стоянка.

— Мы даже не знаем, где он сейчас, — возразила Агиляр, — да мы не знаем, где сами находимся. Загнали себя в капкан в этом лабиринте.

— Пока мы идем по каналам, где есть течение, — вмешался Йама, — мы всегда сможем найти выход.

Когда капитан Лорквиталь затягивалась, огонек ее трубки разгорался сильней. Яркий — тусклый. Как подающее в темноте сигнал насекомое.

— Я слышала, — сказала она, — про трюк с течениями, но сегодня мы дважды следовали за течением, которое проходит под деревьями, и оно нас привело в каналы, где вообще нет никакого течения.

На верху трапа показался Фалерус, тенью мерцая на фоне белой палубы.

— Кто-то к нам приближается.

Йама и Тамора отправились за ним на нос. Они поднялись к пушке, и старый матрос сказал:

— Слушайте!

Металлическое кваканье лягушек, плеск воды… Йама шепнул, что не слышит ничего необычного.

— Они там! — заявила Тамора и открыла заслонку своего фонаря. Его лучи упали на тихую черную воду. На другой стороне канала, прижавшись к стене листьев, стоял человек с зеленой кожей и, подняв руку, прикрывал лицо.

Матросы прибавили света в других фонарях и везде, куда долетали лучи, стали видны маленькие круглые ялики, и в каждом, скрестив ноги, сидело по два человека с веслами в форме листа. Ноги у этих людей оказались длинными и тонкими, словно у журавлей, а обнаженные торсы покрыты зелеными и бурыми пятнами. Их было больше сотни. Йама положил руку на плечо Таморы и сказал:

— Все в порядке. Они — не враги.

— Но и не друзья. Явились среди ночи, незваные.

— Это их дом, а незваные гости — мы.