Вечность в объятиях смерти - Владимир Брайт Страница 60

— Тогда как доберешься туда?

— Сначала, сколько смогу, пройду, затем поползу. До тех пор, пока человек жив и способен двигаться, нужно стремиться вперед.

— А если не сможешь? — Ему было очень важно узнать ответ на этот вопрос.

Настолько важно, что он всем телом подался вперед. Как будто боялся не услышать.

— Силы есть всегда. Пока бьется сердце, нельзя останавливаться.

В словах девочки не было и капли притворства.

— Ну а ты? — Она опять как-то странно посмотрела на собеседника.

— Я?

— Выглядишь неважно. Есть планы на будущее?

Мужчина представил, как истекающая кровью девочка упорно ползет по земле, в то время как адская боль калеными щипцами вырывает внутренности. И ему стало стыдно. Взрослый сильный мужчина исцарапал ноги, пал духом и сдался, предпочтя борьбе смерть.

— Да, планы есть. Собрался на Мефисто [24]— остров, куда невозможно долететь. Это, конечно, не Пик мироздания…

— Он от тебя никуда не уйдет.

— Кто, остров?

— Алагон.

— С чего ты взяла?

— Ну, мы же здесь встретились.

— И что с того?

Она вновь стала маленькой умной девочкой, объясняющей глупому взрослому дяде прописные истины.

— Наша встреча — некое подобие остановки в пути. Раз появились здесь, значит, до цели рукой подать. Понимаешь?

— Нет.

— Ладно, забудь. Чувствую, пора возвращаться.

— Жаль, — расстроился он. — И все равно спасибо.

— За что? — удивилась Бемби.

— За разговор. И за то, что указала мне путь.

— КАлагону?

— К нему тоже.

— Не за что. Прощай.

— Береги себя.

— Вряд ли получится.

Она показала пальцем на страшную рану, как бы говоря: «Сам понимаешь, с такой дырой долго не протянуть».

Мужчина не знал, что сказать, потому ограничился нейтральным:

— А ты постарайся.

Мефисто — см.: Брайт В. Цвет крови — черный.

— Ладно! — Она улыбнулась. — Ты тоже старайся!

— Договорились.

— Теперь точно — прощай.

Легкий взмах руки — и малышка пропала.

Если бы не букет, можно было подумать, что встреча мне привиделась, но сорванные цветы по-прежнему…

Букет!

Только сейчас он увидел, что на одном из цветков алеет капля крови. Окружающий мир по-прежнему оставался бесцветно-серым. Одна лишь капля была красной. Неизвестно, как и почему это случилось. Хотя по большому счету это не важно. Умирающий ребенок не только указал путь, но и подарил надежду. Бесцветный мир можно раскрасить. Главное — очень сильно захотеть и никогда не останавливаться.

Остановился. Сломался. Умер.

До тех пор, пока человек жив и способен двигаться, нужно стремиться вперед.

Чего бы это ни стоило.

Сон оборвался так же неожиданно, как начался. Секунду назад Бемби разговаривала с незнакомцем, а в следующую лежала на полу в луже собственной крови. Ее было так много, что возникло странное ощущение, будто кто-то разбил огромную банку с малиновым вареньем. Не удержал в руках, нечаянно уронив на пол.

Обидно.

Столько «добра» пропало. К тому же одежда испачкалась. И откуда взялась эта странная боль? Неужели она ударилась, упав со стула, когда полезла в кладовку? Нет, не может быть!

Вообще-то, по-хорошему, надо было попросить разрешения у бабушки или мамы, но ей хотелось всего одну ложку. Самую малость. Решила — незачем тревожить взрослых по пустякам.

Выходит, лучше бы потревожила. Атак и варенья не попробовала, и настолько неудачно упала, что теперь голова напоминает гудящий улей. К тому же гадкие осы слетелись на сладкое, впиваясь острыми жалами в мягкую плоть.

Не прошло и нескольких секунд, а на теле не осталось живого места. От невыносимой боли она хотела закричать. Не смогла. В горле стоял тугой ком. Бемби лежала, словно бревно, не в силах двинуться с места. Осознавая, что изощренная пытка будет продолжаться до тех пор, пока не насытится рой бешеных насекомых. Тварей, которым неведомы жалость и сострадание.

Так же как незнакомы подобные чувства разудалому лесорубу. Веселая бензопила вгрызается в сердцевину старого дуба. Ее невозможно остановить. Проклятый механизм не успокоится до тех пор, пока не завершит начатое.

Скрежет, визг, смех, отчаяние.

Проходит совсем немного времени — и вековой исполин падает ниц. Низвергнутый с пьедестала валится в объятия мягкого мха и…

Когда кровь начинает идти горлом, это конец.

Галлюцинации, малиновое варенье, деревья, злые пчелы, бесчувственные лесорубы, испачканная одежда начинают мелькать перед глазами разноцветной мозаикой детского калейдоскопа.

Смены образов и цветов настолько резкие, что вызывают головокружение, сопровождаемое тошнотой.

Бемби рвет тягуче-сладким сиропом. Бордово-черным, как кровь.

Маленькая девочка, решившая полакомиться вареньем, чувствует себя совсем плохо. Ей даже начинает казаться: еще немного — и она умрет по-настоящему. Глупости конечно, но, как говорится, чего в жизни не бывает.

Чего…

Бессмысленный взгляд.

Щека, прижатая к полу.

Слегка приоткрытый рот, из которого льется тонкая струйка крови.

Не бывает…

Бемби успела отползти от окна на полтора метра, после чего окончательно потеряла связь с реальностью, перестав осознавать, где находится.

Тем не менее с упорством заводной игрушки, уткнувшейся в стену, она пыталась продвигаться вперед. Туда, где среди бесконечной снежной равнины возвышается Алагон — Пик мироздания. Место начала и конца всех путей. Вершина, покорить которую невозможно при жизни.

Ползти ужасно трудно. Мало того что тело облепили мерзкие осы, так еще какой-то долбаный весельчак походя вбил в ее сердце осиновый кол. Наверное, решил, что это жутко смешно. Теперь Бемби, как полудохлый вампир, скребет ногтями по начищенному до блеска паркету. Сколько ни сплевывай кровь, все бесполезно. Она до бесконечности будет выплескиваться из горла. Порождение тьмы умрет лишь с первыми лучами восходящего солнца. По крайней мере, так всегда происходит в добрых историях со счастливым концом.