По следу саламандры - Александр Бирюков Страница 60

Вот, правда, заладится ли разговор? Наверняка будет трудно.

Однако Бенелли, человек неопределенного положения в обществе, но твердых принципов во всех своих действиях и устремлениях, был слишком самоуверен, чтобы дать волю сомнениям.

Что ж! Если Ив не захочет говорить добром, так можно и вспомнить лихую пору молодости.

Терзаемый волнением Карло стоял на передней прогулочной палубе, вцепившись в туго натянутый леер. Ветер трепал его плащ и хлопал полами фроккота, под которыми поблескивали рукоятки двух маленьких драммеров. Термоплан стремился на юго–юго–запад.

Под ногами мерцал россыпью огней Эйхил, а вскоре уже должен был показаться и Рэн — чуть правее, Карло забыл, как у моряков и воздухоплавателей называется это направление по курсу и борту, и не хотел вспоминать. Он хотел побыстрее понять, что за игра затевается в Мире и в какую заваруху она выльется.

Таким, как он, всегда нужно заранее думать о том, чью сторону принять в ключевой момент. Иначе не выжить. Трудно и опасно маленькому человеку подле сильных мира сего.

* * *

Лена, очутившись в магазине с волшебными окнами, обомлела пуще прежнего. Бог весть, что она ожидала, но такого уж точно не чаяла увидеть.

Магазинчик оказался изнутри куда больше, чем снаружи… Отчасти потому, что помещение, уходящее в глубь здания, действительно занимало значительную площадь, отчасти потому, что кроме аквариумов здесь было множество зеркал, создававших иллюзию многочисленных перспектив. Зеркальными были пол и потолок, в нишах стен помещались зеркала, многократно отражавшие аквариумы, колонны, детали интерьера.

Причем, задрав голову к зеркальному потолку, Лена подивилась тому, что там были воспроизведены перевернутые детали интерьера, уменьшенные стульчики, столики, макеты аквариумов и прилавка. Искажение перспективы и многократные отражения морочили голову и дезориентировали.

Так, колонны на две трети длины от пола были обычными, а выше встречались со своими истончающимися к потолку перевернутыми копиями, будто зеркальный, или даже невидимый, потолок находился над головой на расстоянии вытянутой руки, а не значительно выше, как это было на самом деле.

Лена моментально почувствовала головокружение, дезориентацию и пошатнулась. Ей даже почудилось, будто двигаться стало трудно, словно она находится в толще воды. Тем более что со всех сторон струились, колыхались, шныряли и плыли на одном месте рыбы и водоросли. Прошло время, прежде чем Лена смогла двинуться с места, начала разбирать, где подлинные, а где мнимые детали интерьера.

Все было вычурно, избыточно, великолепно и немного пугающе, но, по здравому размышлению, очевидно, достигало той цели, для которой создавалось.

Какой?

Бог весть.

Храм черепов по сравнению с этой «аквалавкой» теперь казался аскетичным и строгим, как пингвин супротив павлина. Никак не верилось, что здесь продают золотых рыбок и корм для них. Даже если очень дорогих рыбок и очень дорогой корм! Нет. Что–то здесь было еще.

И когда чувство пространства, изменившее Лене в этом диком интерьере, вернулось, она убедилась, что и здесь есть что–то от храма.

Три четверти периметра стен огибал прилавок, отгораживая сумрачные скульптурные изображения морских чудовищ от ярко освещенного празднично–аквариумно–зеркального зала.

Центром композиции — главой пантеона бестий пучины — была самая массивная фигура, сплетенная из щупальцев и клювов и усыпанная разнокалиберными глазами.

Зеркально–аквариумная же часть была неявно разделена на зоны: центральную — условно храмовую, и две собственно торговые. Слева от входа превалировали аквариумы всех мыслимых форм и размеров, а справа стояло несколько столиков, и многочисленные полки меж зеркалами были загромождены всевозможными сувенирами от чучела рыб, ракушек до изумительных, невиданных по конструкции моделей кораблей.

После первого шока Лена захлопала глазищами, завертела головой… Какое–то тревожное ощущение поднималось в ней, будто рокот далекого цунами. Непонятное чувство, словно нервы, уставшие от всех и всяческих приключений, обрели второе дыхание, восприятие обострилось, и Лена ощутила отголосок пока еще дальней, но неминуемой бури.

И что–то важное, нехорошее, опасное, чреватое самыми непредсказуемыми последствиями должно было случиться с ней в этом «храме торговли дарами моря»!

Должно сотвориться что–то такое, о чем никому и ни за что потом не расскажешь… но и забыть не получится.

Ей бы уйти, от греха. Но бесенок противоречия не только заставил ее остаться и осмотреться, но и заглушил дурные предчувствия.

Сколько раз с ней так уже бывало! И сколько еще будет…

На задней стене, над прихотливо, эдакой волной изогнутым прилавком, возвышалась грандиозная карта полушарий. Вернее — одного полушария; другое представляло собой две дольки по бокам.

Проекция показалась Лене настолько непривычной, что поначалу она подумала было, что это вообще другая планета.

Но, приглядевшись, девушка распознала в центральном круге очертания Европы. Обе Америки местных жителей, похоже, интересовали далеко не в первую очередь.

На карте не было знакомых по школьным атласам условных обозначений высот и глубин, названия которых Лена напрочь забыла.

И города вовсе не обозначались кружочками. Следы деятельности человека были прорисованы не менее детально, чем рельеф. Расчерченные сеточкой улиц поселения соединялись невиданной густоты сетью дорог.

Глаз автоматически заскользил по карте в поисках стран, имевших для Лены первостепенное значение: СССР и Англия.

И тут ее ждали два сюрприза, которые ее поразили.

Во–первых, СССР на карте не было. Эта территория для картографа оставалась неизвестной. Очень бедно прорисован рельеф. Вот разве что реки узнавались. Никаких городов. И еще — если не пресловутый Железный Занавес, то какая–то важная для обитателей этого мира разделительная линия прихотливо и жирно струилась по Восточной Европе с севера на юг от «белых вод до черных».

Нельзя не признать, что и в этом мире европейцы недолюбливали все, что находится за Карпатами. Недолюбливали и побаивались.

С Британскими островами было проще. Но тоже: так, да не так! Лена без труда распознала силуэт «старушенции в капоре» — Английский остров с «котомкой» Ирландского острова у ног, но южнее — напротив полуострова Бретань — находился еще какой–то совершенно неизвестный остров, едва не с Англию по площади и густо населенный, судя по сетке дорог и городов.

Она подошла к огромному стеклянному глобусу на каменном, отделанном деревом с инкрустацией постаменте.

Большая рыба с оттопыренной нижней губой смотрела изнутри на Лену, шевеля плавниками, похожими на восточные расписные веера или крылья тропической бабочки.

На поверхности глобуса змеились рельефные континенты цветного стекла, с горами и реками, городами… Хрустальные кораблики пересекали моря и океаны.