Диагноз - бессмертие - Мария Симонова Страница 60

Почему они не стреляют?.. Опасаются повредить гравиплатформу? Вероятно. Если платформа рухнет, никто не поручится за то, что аппаратура уцелеет. А также за то, что уцелеет драгоценная голова профессора Рунге. Наша фортуна. Ну вот уже Грабер протягивает то, что нужно.

Все тело — натянутая до звона тетива: едва я прикасаюсь к оружию, происходит мгновенный уход в пси–бросок.

Разворот–цель–огонь!

Флаер поражен и падает, теряя цветомаскировку. Но с него еще успевают выстрелить по платформе из дезинтегратора. Удар!

Разбился вражеский аппарат о «тундру», спружинил или его поглотила биомасса, я уже не видел: после выстрела противника платформа обваливается вниз, словно лопнул невидимый канат, на котором она висела. А я, бросив пушку, с полуразворота прыгаю назад — в дверь машины, чуть ли не на колени к Граберу. Пальцы левой уже на ключе — контакт!.. И мы зависаем.

А платформа со всем содержимым ударяется оземь в сотне метров под нами. Одно из распростертых там неподвижных тел принадлежит О'Рейли.

Некоторое время сидим молча, глядя вниз. Своего рода дань памяти. Потом Жен, отвернувшись, ныряет в заднюю дверь. Ей и впрямь лучше отвлечься, похлопотать над профессором — профессиональная деятельность помогает прийти в себя. Даже хирургам. Киллерам — нет.

Я закрываю двери. Трогаю.

Сбываются, граберовские мечты — очередной главный свидетель упокоился на дне карьера. Похоже, что в этом мире только такие мечты и сбываются.

* * *

Московский портал располагался у них на так называемой центральной площади, напротив здания Администрации. Уже издалека было видно, что здесь кого–то ждут, и я даже догадался, кого именно: меж фургонами разгуливали безопасники в форме, у въезда в портал выстроились полицейские тачки.

Все яснее ясного: на планете, где на два города имеется всего один портал, им незачем было гнаться за нами или заведомо нас встречать. Не тот случай. Тут все гораздо проще: из Кемерова в Москву сообщили по местной связи, что к ним направляются террористы с заложником. Ясное дело зачем — требовать за него алмазный выкуп: капитан Космофлота фигура редкая и довольно ценная. Москва вызвала через компорт полицию и спецкорпус, они прибыли и дожидаются нас у здания Администрации, готовясь к долгим переговорам, в процессе которых произойдет штурм нашего внепогодника отважными спецами — разумеется, победоносный. Это они себе все так представляют.

Ситуация, как это ни странно, наиболее для нас выгодная. А все потому, что смотрим мы на нее с разных точек зрения.

Даже место для нашей посадки было заранее отведено прямо перед зданием Администрации.

Для начала я вывел звук на внешний динамик (незаменимый прием для переругивания в городских пробках) и потребовал с высоты, чтобы нам для приземления расчистили участок перед въездом в портал. Не спеша туда опускаться, я предъявил дальнейшие требования, поначалу заметно их встревожившие велел открыть портал и полностью очистить пропускное отделение от служащих. Все это по идее мне полагалось бы требовать, уже имея в кабине ящик, набитый алмазами.

Они, видимо, решили, что я — хитрый негодяй, раз хочу вести переговоры прямо из помещения портала. Тем не менее эти первоначальные, с их точки зрения, требования выполняются довольно быстро. Великая все–таки вещь — дорогостоящий заложник. И Граберу это не мешало бы учесть

Причины уступчивости стали ясны после въезда в портал: аппаратура оказалась заблокирована, что, по их мнению, должно было превратить нас в пленников, которых можно будет держать здесь в длительной осаде, моря голодом, жаждой и донимая штурмами.

Осада продлилась около двадцати минут — столько примерно времени мне потребовалось, чтобы взломать эти дилетантские коды. Тем временем Грабер по селектору пудрил мозги властям — в этом деле у него обнаружился незаурядный талант.

Сняв информацию с местной базы о том, во сколько и куда именно отбыл сегодня с прииска инженер Краснов Василий Жанглович, я велел Граберу сворачиваться и набрал прямой код переброски — портал дал сведения, что порт прибытия будет общественный, стандартных габаритов, так что с машиной у нас проблем не возникнет. И со следом тоже — уж об этом я : позабочусь. Потом завел трейлер в пусковую камеру, и вышел из кабины, прихватив с собой гранату. Двери уже сходились.

Бросив гранату на стойку контрольно–пропускной системы, я вскочил обратно в машину за мгновение до прыжка.

Надо сказать, что все это время меня по–настоящему волновало только одно: очень хотелось верить, что инженер отбыл с прииска не налегке, а вместе с черным кейсом.

— Позвольте узнать, молодой человек… Я понимаю, что мой вопрос может показаться бестактным, но… — Академик Болдырев оторвал пальцы от переносицы, еще раз заглянул в лежавший перед ним на столе открытый кейс. Контейнер он открывать и не собирался. — Откуда это у вас?..

— Не имеет значения. Я плачу вам за консультацию, а не за лишние вопросы, — бестактностью на бестактность ответил Барич. — Вы можете взять прибор в руки и рассмотреть повнимательней. Если это необходимо — протестировать. — Он пододвинул кейс ближе к академику. Тот откинулся назад, словно к нему придвигали бомбу:

— Это излишне. — Отрицательно замахал руками. — Нет–нет. И деньги вы можете оставить при себе. Весьма жаль, но я ничего не могу сказать вам по данному предмету. — Академик решительно поднялся. Покачал головой. — Ни–че–го, абсолютно.

— Не компостируйте мне мозги, профессор! Это же по вашей части! Вы мой консультант, и я плачу вам хороший гонорар.

— Возможно. Однако ничем не могу вам помочь. Академик застыл над столом, всем своим видом давая гостю понять, чтобы тот немедленно исчез из его кабинета вместе со своим чемоданом. Барич подумал, что высоколобый набивает цену. Но предложить больше он сейчас просто не мог. Или старик испугался? Чего?..

— Скажите только, как он работает, и вы больше никогда не увидите ни меня, ни этого прибора.

— Нет. Весьма сожалею!

Барич решил идти напролом — ничего другого ему не оставалось, к тому же это тоже был косвенный способ добыть информацию.

— Чего вы боитесь, профессор?

— Молодой человек… — В голосе академика прозвучала сочувствующая нотка. — Вы, насколько я понимаю, попали в это дело случайно — хотя, признаться, затрудняюсь представить себе такой случай… Так вот, могу дать вам совет — не пытайтесь продать этот прибор. Избавьтесь от него немедленно и так, чтобы ни единая душа даже не заподозрила, что нечто подобное могло попасть к вам в руки.

Старик действительно боялся. Без малого не трясся. И конечно, не из–за Барича какого–то там специалиста по комплит–бизнесу, как его представили через одно деловое знакомство, — а за свою высоколобую шкуру.

— И еще одно, молодой человек… — Барич уже закрывал «дипломат». Поднял глаза. — Как бы вы ни поступили с этим контейнером, я прошу вас не упоминать в этой связи моего имени. И вобще никогда его не упоминать. А лучше всего пройти процедуру частичной очистки памяти. Видите этот значок? Это гриф Администрации. И они не станут вас долго и вежливо спрашивать, откуда вы взяли сей предмет. Вас просто подвергнут немедленному глубокому ментоскопированию. Но не это убедило Барича в его искренности. А то, что старик и пальцем не прикоснулся не то что к прибору, но даже к кейсу, в котором он лежал. Над этим стоило подумать, и Милко зашел в ближайшее кафе.