Инфернальный реквием - Петер Фехервари Страница 60

Вскоре за ними отправилась вторая группа, более многочисленная и ведомая отделением целестинок, однако порченое строение поглотило и ее. После таких потерь канонисса-просветитель запретила любые дальнейшие экспедиции, и секта перекрыла мост, изолировав шпиль Веритас от остального Кольца Коронатус.

Еще через несколько суток стало очевидно, что на горе отсутствуют видимые признаки жизни. Более продвинутое сканирование не принесло результатов; оно и сейчас неэффективно, поскольку весь тот участок окружает пагубная аура. В докладе Серебряной Свечи предполагается наличие «мощного электромагнитного поля», но такой техножаргон мне ни о чем не говорит.

Через семь дней после катастрофы здание покинула единственная целестинка, ведущая за руку беловолосого мальчика. Вместе они добрались до недавно возведенной преграды, где обоих взяли под стражу. Ребенок не говорил ни слова, и у него диагностировали тяжелейший шок. Почти сразу же выжившего перевезли в Сакрасту-Вермилион, поскольку сестры надеялись, что там он оправится. Впоследствии палатина Бхатори заявила, что пациент ушел к Свету Императора.

Мальчик, разумеется, был Афанасием. Женщину, которая вывела его из схолы, звали Индрик Туриза. Я мгновенно узнала это имя, поскольку его обладательница беспокоила меня своим видом еще на борту «Крови Деметра». Причина заключалась не в ее огромном размере и даже не в постоянно закрытом шлеме, а в ощущении угрюмой тоски, что тучей висело над целестинкой.

Хотя в памяти сестры Индрик не сохранилось точной картины того, что случилось с ней в схоле и какая судьба постигла остальных воительниц, ее отчет весьма тревожен. Туриза рассказывает, как блуждала в лабиринте бесконечных коридоров, предугадывавших каждый ее шаг. Целестинку преследовали нечестивые сущности абстрактной природы, которые раскручивали, расплетали и перестраивали себя, проносясь по воздуху. Сильнее всего настораживает утверждение Индрик, что «один из демонов украл ее лицо», но этот фрагмент рапорта подвергся серьезной цензуре, и я не сумела разобраться в нем как следует.

После тщательной проверки, устроенной канониссой-просветителем, сестру Туризу объявили незапятнанной. Через семь месяцев очистительного бдения ее вернули в ряды целестинок и направили под командование Чиноа Аокихары. Я не сомневаюсь в правильности вердикта канониссы, однако невольно спрашиваю себя, что же скрыто под забралом Индрик…

С тех пор Люкс-Новус, превратившийся в опухоль на теле святого архипелага и коллективной душе его хранителей, находится под непрерывным наблюдением. Схола подобна дикому волку в шкуре гордого орла: хотя ее мраморные стены внешне не изменились, внутри них таится что-то невообразимое и прожорливое.

В том катаклизме погибли тысячи людей, большинство из которых по-прежнему не найдены, и еще очень многие витарнцы сгинули за минувшие годы, поскольку суициды и тлетворные сны не прекращаются. Особенно заметно они усиливаются, когда за окнами постройки пляшут странные огоньки, а силуэт здания дрожит, словно тепловой мираж.

Поначалу такие пагубные ночи случались редко, однако со временем участились, и продолжительность спокойных промежутков сократилась до нескольких дней. Уверившись, что зло набирает силу, канонисса-просветитель собрала третью экспедицию. Одиннадцать месяцев назад, возглавив целую роту Сестер Битвы и отряды поддержки, она поклялась искоренить порчу и шагнула в пасть зверя.

Никто из них не вернулся, и нет никаких признаков того, что их самопожертвование что-либо изменило. После этого Бдение Инфернальное шло своим чередом – до сего дня.

На Второй заре мы поведем четвертое и почти наверняка последнее наступление против тьмы, полагаясь не на численность или грубую силу, а на сметливость, одаренность и непорочность бойцов нашей спецгруппы. Но в первую очередь нам проложит дорогу божественное предназначение: как бы ни повернулись события, я верю, что нам предначертано быть там.

Скорее всего, девятое заявление станет для меня последним. Вручаю мои записи заботам Серебряной Свечи с наказом передать их вам, если я сгину сегодня. Моя досточтимая канонисса, я сбилась с пути истинного, однако ни ложь, ни безверие не оскверняли моих намерений. Молюсь, чтобы этого хватило для оправдания моих поступков, если не моей бессмертной души.

Всего их набралось десять. Такое число после медитаций сочли благоприятным самые праведные сестры-прогностики Серебряной Свечи. Иона не особенно им доверял, но все равно мысленно согласился с их решением.

«Не так много, чтобы мешались под ногами; не так мало, чтобы оказались бесполезными».

В ярком утреннем свете Избавления отряд прошел по мосту к Веритасу, поочередно преодолевая узкие ворота многоуровневой преграды. Стражи пели в их честь хорал, который казался Тайту погребальной песнью.

Переправу удерживали над бездной колоссальные столбы, возносящиеся на сотню метров к небесам. Их вершины соединялись туго натянутыми тросами в серебряной оплетке, гудевшими на ветру. Резная мраморная облицовка опор имела очертания двойной спирали из вертикальных глаз, а по бокам от башенок торчали угловатые орлиные крылья, перья которых напоминали клинки. Перилами мосту служили две цепи гигантских каменных дланей, соприкасавшихся кончиками вытянутых пальцев, причем с каждой ладони смотрело око. Широкое полотно между бдительными стенами могло бы вместить несколько машин в ряд, однако Истерзанный шпиль закрыли для въезда транспорта, поэтому идти пришлось пешком.

Возглавляло группу отделение старшей сестры Чиноа, и пять целестинок, построившись клином, наступали по центру переправы. Индрик Туриза, как выжившая в аномалии, удостоилась чести занять позицию на острие. Она маршировала вперед, выставив перед собой мелта-ружье, словно танковое орудие. Справа и слева от нее шагали сама Аокихара и Женевьева, вооруженные, соответственно, штормболтером и огнеметом. Третий ряд составляли родные сестры Камилла и Марсилья с болтерами наперевес. Все они надели вытянутые к затылку шлемы «Каститас», покрытые выгравированными строчками псалмов, но забрало опустила только Индрик. На сочленениях темно-серой силовой брони Сороритас трепетали белые ленточки святости, а с нагрудников свисали только что закрепленные свитки чистоты.

В паре метров за целестинками следовала настоятельница Хагалац, которую окружали с боков ее помощница, сестра Наврин, и женщина, которую Иона окрестил «силовиком», – молчаливая сестра Харуки. Адепты-диалогус сменили рясы на синюю полевую форму и элегантные серебристые бронежилеты. Легкие доспехи вряд ли сумели бы надежно защитить хозяек от ждущих впереди опасностей, но вот оружие их выглядело более внушительным. Хагалац прижимала к груди плазменную винтовку с корпусом, украшенным филигранью, и необычным стволом пирамидальной формы. Наврин держала настолько же характерный плазменный пистолет, а Харуки – длинный и тонкий силовой меч. Серебряная Свеча не принадлежала к орденам-милитант, однако ее сестры проходили боевую подготовку и располагали ресурсами для сражений, поскольку даже самые затворнические планеты Империума находились от войны на расстоянии одной катастрофы.