Программа. Идентификация - Сьюзен Янг Страница 61

– А они не заметят, что мы рылись в вещах? – спросил Джеймс, заходя в нашу тесную кухню. Кастрюли от вчерашнего ужина еще стояли на плите, тарелки у раковины.

– Надеюсь, что нет. – Я заперла за нами заднюю дверь. Джеймс пристально оглядел все вокруг и повернулся ко мне. – Знакомо? – спросила я.

Он покачал головой:

– Нет. Извини.

Разочарованная, я повела Джеймса наверх в надежде, что он расскажет мне о Брэйди все, что сможет. Я хотела знать какие-нибудь подробности о гибели брата, но Джеймс, поднимавшийся следом, был растерян не меньше моего. У дверей мы остановились.

– Это комната Брэйди, – тихо сказала я, сдерживая слезы.

Джеймс медленно вошел, озираясь, будто ждал, что его осенит. Но минуты шли, и надежда угасала. Когда голубые глаза наконец встретились с моими, в них читалось сожаление. Я отвернулась и вышла в коридор.

Казалось нереальным, что часть нашей жизни просто стерта. Мы с Джеймсом могли быть как-то связаны, а теперь ничего об этом не знаем. Он дружил с Брэйди. Как он мог его забыть? Я пошла вниз.

– Твоя комната? – спросил Джеймс.

Обернувшись, я увидела его у своей двери.

– Да.

– Можно посмотреть?

– Зачем?

– Просто любопытно.

Следовало ответить «нет» и вывести его из дома, пока не приехали родители, но мне нравилось, что он рядом. Мне было легче от сознания, что я не единственная чувствую себя беспомощной. Джеймс ходил по комнате, перебирая всякую всячину на зеркале, присел на кровать, проверяя мягкость матраца. Увидев, что я за ним наблюдаю, он улыбнулся:

– Знаю, я отвратителен. Тебе не обязательно это говорить.

– Постараюсь промолчать.

Он засмеялся и встал.

– Можно еще раз взглянуть на снимок? – попросил он.

Вынимая фотографию из кармана джинсов, я прислонилась к дверному косяку, а когда подняла глаза, Джеймс оказался совсем близко, почти вплотную.

Он взял у меня снимок, не отрывая взгляда от моего лица. Мое дыхание стало сбивчивым, но я молчала.

– Он похож на тебя, – негромко сказал Джеймс, взглянув на снимок.

– Родственники как-никак…

Но сарказм получился вялый, и фраза прозвучала невесело. Джеймс это заметил.

– Мне жаль, что его нет, – сказал он, снова глядя на меня. – Прости, что я его не помню.

От этих слов разрывалось сердце. Я не знала, насколько хорошо они были знакомы, но эта боль подсказывала, что очень близко.

Не раздумывая, я обняла Джеймса, отчего он попятился, налетев на соседний косяк. Когда я положила голову ему на грудь, он неловко коснулся руками моих бедер, но тут же обнял, будто желая защитить. Шок от его прикосновения почти растворился в удивительной нежности, заполнившей комнату.

– Прости, – сказала я, выпрямляясь, и отступила, сгорая со стыда за неожиданное излияние чувств. Но Джеймс схватил меня за руки и снова обнял, на этот раз крепче, будто хотел этого сам.

Так мы и стояли, слушая, как перестукиваются наши сердца. Пальцы Джеймса зарылись мне в волосы, ладонь другой руки легла на шею сзади.

– Как хорошо, – удивился он. – Странно, ведь мы не знаем друг друга, но… – Он замолчал. Я не старалась подсказать слова, понимая, что он имеет в виду.

Джеймс и я наедине – странное захватывающее чувство, которого мне не понять, одновременно сладкое и мучительное. Но в душе поселились спокойствие и уверенность.

– Джеймс, – сказала я.

– Слоун.

– Мне кажется, мы уже делали так раньше. – В этом я не сомневалась, но не могла разобраться, как к этому отнестись. Как могу чувствовать такую близость с человеком, которого не знаю?

Настала долгая пауза. Джеймс привлек меня к себе, не снимая руки с моего затылка.

– Мне надо идти, – сказал он. – Я… Поговорим завтра.

Его лицо было маской неуверенности, и я пожалела, что сказала последнюю фразу. Казалось, Джеймс на грани нервного срыва.

– Прости, я не хотела… – начала я, но он покачал головой:

– Тебе не за что извиняться.

В его голосе неожиданно появилась любезность. Предупредительность. Он спустился в холл, и мне оставалось только последовать за ним. Мне до слез не хотелось, чтобы Джеймс уходил.

На пороге он остановился, держа дверь открытой.

– Сочувствую твоей потере, Слоун, – не оборачиваясь, сказал он.

И, не дав мне времени ответить, ушел, оставив меня одну в кухне.

Лежа на кровати, я вертела на пальце пурпурное кольцо с сердечком. Почему я хранила нечто подобное? Это же пластмасса, дешевка! Я поднесла кольцо к глазам, изо всех сил желая вспомнить. Но память молчала.

Повернувшись на бок, я снова принялась рассматривать снимок. Брэйди казался настолько счастливым, что у меня щемило сердце. А рядом Джеймс, такой же беззаботный.

После ухода Джеймса я осталась в недоумении и обиде. Может, я что-нибудь не так сказала или вела себя слишком смело? Мне казалось, он испытывает те же чувства… Видимо, я ошиблась. Его поведение не укладывалось в голове. Я чувствовала себя отвергнутой.

Я всего лишь ищу то, что потеряла.

В школе я сторонилась Джеймса – Кевин все равно от меня не отходил. Я почти ожидала увидеть его в зеркале в ванной, когда чистила зубы на ночь. Но когда началась моя вторая неделя на свободе, после математики Кевин отвел меня в сторону.

– Вот, – сказал он, сунув мне клочок бумаги с адресом. Я взглянула на адрес и снова на Кевина. – Майкл будет тебя ждать. – Кевин кивнул на бумажку. – Только это, Слоун, – осторожно начал он, – меня от тебя забирают. Либо приставят нового хендлера, либо… Я не знаю, что происходит, поэтому отдаю тебе контактный адрес Майкла. – Он вздохнул, будто искренне не хотел уходить. Про себя я обрадовалась грядущему отсутствию слежки, надеясь, что другого хендлера не назначат. – Будь осторожна, – прошептал Кевин, не сводя с меня глаз, и только отойдя на несколько шагов, повернулся и ушел.

Кевин явно нервничал, но Релм мне все объяснит. Он всегда все знает.

– Слоун?

Услышав свое имя, я равнодушно уставилась на шкафчик. Джеймс все равно подошел, и я встретила его гневным взглядом:

– Отвали, я не в настроении для твоих игр горячо-холодно.

– Значит, в принципе ты ничего против моих игр не имеешь? – улыбнулся он. Я смотрела на него без улыбки.

– Слушай, если я сказала – по-моему, мы… – я понизила голос, – утешали друг друга и раньше, не надо воспринимать мои слова как непристойное предложение. Нечего было сбегать как дураку и ставить меня в идиотское положение.