Башни Анисана - Ольга Каверина Страница 62

– Может быть… – ответил Гиб Аянфаль, которого всё не отпускало волнения, – а у тебя эта амброзия откуда?

– Осталась со старой службы. Её мне дали нэны, – ответил Хиба, а потом решительно добавил, – Потом мне всё расскажешь, в более подходящем месте! Пойдёмте отсюда.

Он тронул стену, давая ей команду принять прежний облик, после чего направился к выходу. Бэли, который рад был наконец покинуть учебные залы, побежал впереди, а Гиб Аянфаль не мог сдвинуться с места. Только когда Хиба, поравнявшись, потянул его, взяв за плечо, он побрёл вслед за ним.

Чутье подсказывало, что друг уже не в первый раз так поступает. Во всех его движениях были спокойствие и уверенность. Гиб Аянфаль не мог поверить, что на его глазах только что было совершено насилие, пусть и сопровождавшееся «заботой» о пострадавшем. Когда они вышли на свежий вечерний воздух, он взглянул на Хибу и вопрос сам сорвался у него с уст:

– Что теперь будет?

Хиба хмыкнул и ответил, не вдаваясь в подробности:

– Ничего.

– Хиба! – Бэли подбежал ближе, – мы можем пойти поесть пасоки?

Гиб Аянфаля удивило его спокойствие. Бэли как будто уже и думать забыл об увиденном!

– Да, конечно, – бодро ответил ребёнку Хиба и обратился к Гиб Аянфалю, – ты с нами?

Гиб Аянфаль помедлил, прислушиваясь к внутреннему голосу, а потом кивнул, так и не до конца обдумав своё решение. Он чувствовал, что просто не решится остаться один после увиденного.

Они направились к ближайшей обители, центральная зала которой не имела боковых стен и представляла собой огромный купол, изящно сплетённый из жёлто-зелёных стеблей. Под его сводами сновали асайи, вернувшиеся с дневного труда. Волны уже начинали понемногу призывать к покою. Но Гиб Аянфаль шёл, всё время думая о случившемся. Ему казалось, что он вот-вот увидит среди цветных одежд мирных асайев чёрные облачения стражей. Стражи, конечно, подойдут к ним. И что тогда?

На Кольце Светил никого не наказывают за совершение насилия. Вместо этого провинившихся ждёт исправление, ибо творить насилие способны только искажённые. Гиб Аянфаль мало знал об этой неприглядной сфере жизни. Слышал только, что исправления варьируются от простого внушения до совершенно непредсказуемых форм, когда исправленного асайя уже невозможно узнать. Подробности были ему недоступны, так как Голос заботливо ограждал его от информации, которая могла бы причинить ему вред. Что же может повлечь за собой поступок Хибы? Внушение? Или что-то более страшное?

Он с тревогой косился на друга, но тот оставался совершенно спокойным и весело разговаривал с Бэли. Гиб Аянфаль даже не улавливал смысл их речи. Только когда Хиба усадил их на кольцевую скамью-стебель под сенью купола, он пришёл в себя.

– Подождите тут, – коротко сказал Багровый Ветер, – я сейчас вернусь, принесу пасоки.

Гиб Аянфаль рассеянно проводил его взглядом, после чего огляделся. Волны повеяли новыми вестями от далёкой покорённой звезды, и многие асайи, прислушиваясь к ним, ненадолго замирали на месте, после чего возвращались к прежним делам. На них с Бэли никто не обращал особого внимания. Тут он почувствовал, что ребёнок ближе придвинулся к нему.

– Ты не беспокойся, всё будет хорошо. Такое уже случалось, – негромко произнёс он.

Гиб Аянфаль взглянул на ребёнка.

– Почему у вас такие сложности? – спросил он, – у меня тоже есть родичи, но нам никогда не приходилось отстаивать своё право быть вместе. Белые сёстры только поддерживали нашу семью!

Бэли пожал плечами, а потом осторожно прикоснулся рукой к руке Гиб Аянфаля.

«Хиба – мой аба», – зазвучало в мыслях, – «Когда я пробудился, то увидел Хибу, он держал меня на руках. А Звезда пришла позднее. О ней говорят, что она – мать. Хиба не отрицает, но говорит, что она очень, так сказать, далёкая мать, и что многие искажают память Гаэ Онсарры, так почитая Звезду. Он обещал, что всё расскажет мне, как только я закончу раскрытие рабочей точки и вступлю в юность. Он бы и сейчас мог это сделать, но опасается за моё сознание. Мысли ребёнка трудно защитить. Когда я раскрываю свою рабочую точку, воспитательницы могут легко уловить то, что я знаю что-то неположенное. Белые сёстры, заключающие родственные союзы, отказались представить нас родичами перед Голосом Ганагура. Они считают, что Хибе не хватает мудрости, чтобы стать абой. Они призвали его ждать, но он с этим решением не согласен. Я не знаю, что им не понравилось. Они настояли, чтобы мы жили в разных обителях, до того, как я вырасту. Но я всё равно часто бываю вместе с Хибой. Тонкие волны связывают нас наперекор всему. В общем-то, у нас всё хорошо. Но иногда бывает, как сегодня».

После этих слов Бэли убрал руку.

– А у тебя сколько родичей? – сразу же спросил он вслух.

– Трое. Один аба, и двое равных.

– И карточка есть?

– Да. Вот.

Он вынул из-за пояса тёмно-синий кристаллик и протянул его Бэли. Ребёнок с интересом поднёс его к глазам и считал. Лицо его озарило удивление, он взглянул на Гиб Аянфаля не без восторга в огромных серебристых глазах.

– Ты дитя пропавшего архитектора и родич ведущего Ае! – негромко произнёс он, – просто удивительно!

Гиб Аянфаль смутился.

– Да. Архитектор Хосс нас опекал, а Ае – мой старший родич.

– Уже начали секретничать?

Перед ними стоял Хиба с тремя чашами пасоки в руках. Он деловито сел перед ними, протянув одну чашу Бэли, другую Гиб Аянфалю.

– Мы говорили о родичах, – ответил на его вопрос Бэли.

– Понятно. Ешьте, а после продолжим.

Он отпил из чаши немного пасоки, после чего глянул на Гиб Аянфаля и проговорил:

– Ко всему привык в жизни городского строителя. Но вот одного не могу принять – потребность есть почти каждый день и помногу. Как ребёнок, честное слово!

Гиб Аянфаля его замечание удивило – для него-то с самого пробуждения ежедневная трапеза была обычным делом. Когда с пасокой было покончено, Хиба вновь обратился к нему:

– Так что вы там говорили про родичей?

Бэли приблизился к нему и шепнул:

– Хиба, представляешь, Янфо – родич ведущего Ае!

Хиба удивился:

– Правда? Ты родич этого сокровища всея Онсарры?

Гиб Аянфаль почувствовал в его словах некоторую язвительность, которая ему не совсем понравилась. Он взглянул на Хибу, но у того на лице было написано превосходство и ни тени сомнения.

– Почему ты так говоришь о нем? – спросил он, – Ае хороший патриций! Для меня он – пример, и многие асайи любят его.

Хиба горделиво повёл плечами.

– Я ничего такого и не сказал. Просто… Ладно, Янфо, раскрою – я лично знаю его. И видел его восхождение к верхам патрицианского влияния. На твердынях Онсарры далеко не в каждый цикл появляются асайи, способные всего за несколько тысяч оборотов взлететь от простого до старшего патриция. Он – один из восьми ведущих, которые помогают управлять глобальными эмоциями самому Гэреру. Ты, верно, живёшь в его компании с пробуждения, вот и не понимаешь, какая это высота.