Танго дьявола - Эрве Жюбер Страница 62

— Ноль один ноль три для улик, — пропел он. — Где у нас ящик текущего года?

Он вскарабкался на лестницу и нашел на самом верху нужный ящик. В нем лежал только один толстый конверт. Пишенетт схватил его, удивившись его весу, спустился по лестнице, вскрыл его. Извлек из него единственную улику, которую просил принести Мишо.

Дурацкий камень, яйцеобразный кусок кварца с зеленоватыми и синеватыми отблесками. Это был тот самый обломок минерала, за которым охотился и хотел забрать у старьевщика никому не ведомый пират Луи Ренар. Этим камнем он пытался ударить Грубера. Луи, которого через полчаса ждала казнь: ему собирались отрубить голову… Почему два самых знаменитых пирата лагуны пошли на такой риск, чтобы завладеть им? — спросил себя журналист.

Пищенетт сунул камень в конверт, спрятал конверт в карман плаща и вышел из зала, удостоверившись, что Марселей удобно сидит на стуле.

— До свидания и спасибо, — произнес он, тихо прикрывая за собой дверь, чтобы не разбудить спящего.

Наступил день его славы, день, который попадет в учебники истории, чтобы с него начать счисление эры царствования Арчибальда Фулда. Второй тур голосования только подтвердит его могущество с помощью демократического механизма. Ибо министру было достаточно глянуть на черную от народа центральную площадь, чтобы понять — он выиграл окончательно и бесповоротно.

Милицейский кордон окружал эшафот в центре площади. К нему вела аллея, улица, по которой проедет фургон с осужденным на смертную казнь. Зонтики образовывали гигантский серо-черный панцирь, сверкающий под дождем.

Муницип, его друзья и группа юристов во главе с Вернером Бовенсом, отцом очаровательной Сюзи, пытались настроить общественное мнение против казни. Но люди отказались их поддержать. Опрос был однозначен — базельцы требовали смерти пирата. Министр как будущий избранник только пытался ответить на их чаяния.

— Сколько их? — спросил он у главного милиционера, который навытяжку застыл перед ним.

— Не менее ста тысяч, мсье, — с гордостью ответил подчиненный.

Палач во плоти и во крови за большие деньги был доставлен на Пеликане из государства Скалистых гор, одного из последних клочков суши, где не отменили смертную казнь. Накануне он сообщил министру, что он казнит в основном с помощью электричества. Но ему нравилась гильотина, эдакий кусочек Старушки Европы.

Машина прибыла из Иль-де-Франс. По словам антиквара, продавшего его на вес золбта и пытавшегося всучить в придачу три шотландских топора и пару нюрнбергских дев, лезвие было новым. Министр спрашивал себя почему.

Хомут закрылся. Очко замкнулось. Нож упал вниз. Три удара заставили толпу замолчать и приподнять зонтики. Три удара, как в театре, подумал министр, глядя, как палач снаряжает механизм, который, похоже, действовал безотказно.

Сидя на балконе муниципального дворца, он ощущал себя зрителем великого спектакля, пьесы в, масштабе города, автором, постановщиком и главным актером которой был сам. Акт 1, сцена 1: фургон муниципальной каторги останавливается у границы площади — осужденного в красной рубахе и черных штанах ведут по коридору из милиционеров. Он идет мелкими шажками, ибо у него скованы ноги, но с поднятой головой. Базельцы кричат, толкая друг друга локтями.

— Вмешаться? — с беспокойством спрашивает главный милиционер.

— Ни в коем случае.

Народ — живой и подвижный организм, огромное животное без головы и хвоста, единое существо. Разве не был Барон, состоящий из миллиона метчиков, его идеальным воплощением? Перепуганный Базель хотел покарать виновника и не помешает казни.

Пират вспрыгнул на помост и презрительно оглядел ползучих гадов у своих ног. Довольно смел, подумал министр. Вой стих. Неужели они попали под его обаяние? Фулд взял с подлокотника микрофон, встал и произнес:

— Дорогие сограждане!

Зонтики развернулись в сторону муниципального дворца.

— Без особой радости в сердце я в этот сумрачный час решил применить смертную казнь. Но мы не можем позволить, чтобы силы Зла угрожали нашим свободам! — Толпа колыхнулась, но не стала опровергать эту избитую истину. — Мы сегодня казним не пирата, а Пиратство. А завтра нож отрежет голову не Туманному Барону, а Преступлению!

Толпа одобрительно взревела. Фулд знаком руки успокоил ее. Он уже не был человеком, гремучей змеей или министром безопасности… Термин муницип слишком слаб, сказал он себе. Займемся этим завтра.

— Нанесем мощный удар по Зверю, обезглавим его, и вы увидите… вы увидите, как сбегут демоны, и небеса улыбнутся нам.

Он развел руки в стороны и закрыл глаза. Базельцы затаили дыхание.

— Через два дня вы придете к избирательным урнам, чтобы выбрать нового муниципа. Я обещал, что, если вы проголосуете за меня, дождь прекратится… — Он выждал несколько секунд театральной паузы. — Я солгал вам!

Послышались протесты. Разочарование было полным.

— Дождь прекратится до того, как вы проголосуете за меня!

Базельцы принялись скандировать имя министра.

— Фулд! Фулд! Фулд! Фулд!

Он показал два разведенных пальца в знак победы, спрашивая себя, не торопится ли… Хотя с этим пиратом есть уверенность, что ребенок получит к вечеру свое железо.

— В любом случае пьеса поставлена, — пробурчал он, опуская вниз большой палец, повторяя жест римлян.

Палач, ожидавший сигнала, уложил пирата на полку, опустил захват с очком на его шею, положил руку на рычаг, управлявший ножом…

Именно в этот момент раздался первый взрыв. Фисташково-зеленое облако скрыло главную аптеку и поплыло над толпой, которая с воплями бросилась врассыпную. Главный милиционер кинулся на Фулда, но тот свирепо оттолкнул его.

— Отправляйтесь командовать своими людьми, дурак! — приказал министр. — События происходят внизу.

Взрывы вокруг площади направляли паникующую толпу в сторону улицы, где стояли главные милицейские силы. А в это время розовая прожорливая пена выползла из сливных решеток, еще более испугав присутствующих. Пена уже поглотила эшафот и растекалась в разные стороны. Зеленые взрывы и розовая пена превратили задуманную Фулдом пьесу в чудовищный хеппенинг на грани китча и абстракции.

Взрывы прекратились. Прибыли пожарники и принялись откачивать пену. На мостовой показались безжизненные тела. Несколько милиционеров недоуменно кружились на месте. Палач, оставшийся на месте, стоял с громадной пенной шапкой на голове, оглядывался вокруг, словно что-то потерял. А пират в красной рубашке… испарился.

— Гип-гип ура, Луи!

Экипаж Виктора III вновь обрел капитана. Братья воссоединились. Пираты растоптали экстремистские амбиции Фулда. В Мюнстеркирхе реками текло спиртное.