Легион - Дэн Абнетт Страница 62

— Здесь говорится, что это место называют Дрожащими Холмами, — заметил Гуртадо.

— Как долго туда добираться? — спросила Хонен.

— День, если найдем ровную дорогу.

— Ладно, нам нужно быть там, так что давайте двигаться.

Бронци кивнул.

— Вы чувствуете что-нибудь?

— Нет. Но мне холодно и тревожно, это не помогает. Это… тяжело.

— Я предпочел бы обычную, честную войну, — заметил Бронци. — Сразу понятно, где ты, когда в тебя начинают стрелять. А здесь меня бросает в дрожь непонятно отчего. Ожидайте худшего и делайте все, чтобы поддерживать боевой дух солдат.

— Ясно, — ответила уксор.

— Тче! — позвал Бронци.

— Да, гет?

— Десятиминутный привал. Потом пересечем долину. Пусть ребята выпьют, если это их развеселит.

— Да, гет.

Гуртадо отошел подальше от своих, достал из кармана зеленый лист и снова осмотрел его. Известный ему код, стандартный способ связи Альфы. Фраза «Отец поздравит, а мать заплачет. Ты стал солдатом» была написана на эдесситском и предназначалась лично ему. Бронци быстро заменил каждую букву цифрой, согласно положению в алфавите, как его учили.

Затем гетман подошел к ближайшему офицеру связи, чтобы воспользоваться воксом. Он надел наушники, набрал код и стал ждать.

— Назовите себя, — наконец произнес голос.

— Арголид семьсот шестьдесят восемь, — ответил Бронци.

— Вы приземлились, Гуртадо?

— Я на поверхности.

— Вы не один. У вас есть код. Выходите на связь каждые два часа. Если нужно будет сделать что-то определенное, мы вам сообщим. Пока вы в резерве.

— Понял.

Бронци стер набранный код из журнала логов вокса и вернул аппарат офицеру связи.

Они оставили десантную капсулу там, где она приземлилась, и двинулись на запад вдоль серых холмов. К Рахсане, казалось, постепенно возвращалось самообладание. Грамматикус полагал, это из-за того, что она увидела его. Она предпочитала не отходить от него и держать за руку.

Комбинезоны оказались тяжелыми и неудобными, но беглецы были им рады. Камни вокруг сверкали от влаги, а в воздухе нестерпимо воняло падалью.

— Как далеко нам идти?

Сонека достал локатор и протянул Джону.

Грамматикус взял устройство и включил его. Некоторое время он смотрел на дисплей, медленно поворачиваясь.

— Два часа, может, три, — наконец ответил он. — Двигаемся на запад.

Сонека глянул на дисплей.

— Ты знаешь, куда идешь, да?

— Примерно. Имперские силы будут сосредоточены на Дрожащих Холмах.

— Почему?

— Потому что там — место привала, и они считают, что там находится и Кабал.

— А это не так? — спросил Сонека.

Грамматикус рассмеялся.

— Пето, Кабал так же осторожен, как и Астартес. Они прекрасно осведомлены о склонности людей сначала стрелять, а потом разбираться, особенно когда дело касается ксеносов. Они не покажутся, пока не будут уверены, что Легион Альфа здесь не за тем, чтобы уничтожить их. Ты бы стал открыто ждать неизвестных, намерения которых неясны?

— Ну, вообще-то, нет, — признал Сонека.

По скалам они спустились на ряд кубических блоков. На всем пути Джон помогал Рахсане. Время от времени он ментально тянулся к ее разуму в попытке проследить за ее состоянием, но безуспешно. Все, что он нашел, — буря эмоций, шум и паника.

— Значит, Кабал держится в стороне? — уточнил Сонека.

Джон обернулся к нему.

— Место привала — всего лишь инертная структура, ряд обработанных платформ, способных выдержать массу корабля Кабала, когда он приземлится. Альфарий показал нам данные сканирования, и корабля на них не было — небольшая логическая неувязка, которую он, кажется, не заметил.

— И?..

— Альфарию следовало меня послушать, — сказал Грамматикус. — Он должен был прибыть сюда вместе со мной, вместо того чтобы высаживать здесь экспедицию. Я — пропуск, Пето. Я устанавливаю контакт, представляю стороны друг другу и убеждаюсь, что обе они чувствуют себя комфортно и мирно беседуют. Предполагалось, что так и будет.

— Но Альфарий слишком осторожен? — предположил Сонека.

— Именно. Ему не нравится неизвестное. Если он чего-то не знает, значит, он этому не доверяет. Он любит все контролировать.

Они поднялись на склон сквозь облака пара.

— С другой стороны, Кабал очень осмотрителен, когда дело касается людей, — добавил Джон. — Боюсь, у них сложилось плохое мнение о человечестве.

— Почему?

— Человечество — молодая раса, мы варвары в глазах других цивилизаций, но энергичные и вполне успешные. Люди заселяют Галактику и делают это быстрее любой другой расы. Они процветают, подобно сорнякам, и во всем находят собственную выгоду. Кабал был вынужден признать, что человечество — серьезный игрок на галактической сцене. Им нельзя было дальше игнорировать людей, не говоря уже о том, что они видели грядущее.

— Ты о войне?

— Гражданской войне, — кивнул Грамматикус. — Она разорвет Империум. Кабал это не особо волнует. Важно то, что гражданская война в Империуме освободит Хаос. Сила, с которой Кабал борется с начала времен, использует ужасный конфликт человечества, чтобы взять верх.

— То есть они хотят предотвратить войну?

— Для этого уже слишком поздно. Они хотят, чтобы победа досталась нужной стороне.

— Давай отдохнем пару минут, — предложил Сонека. — Уксор, кажется, устала.

Рахсана выглядела очень бледной и тряслась от холода. Грамматикус усадил ее на ближайший каменный блок.

— Рахсана, любовь моя, все в порядке. Все будет хорошо.

Она подняла на него глаза.

— Кониг?

— Да, да, Рахсана. Кониг. Это я.

— Кониг, — повторила она и начала пристально всматриваться в скалы.

— Ты знаешь, где скрывается Кабал? — спросил Сонека.

— Да.

— Надо пойти к ним, вступить в контакт…

— Надо пойти к ним, вступить в контакт, заверить их, что Легион Альфа будет слушать, а потом я вернусь к Альфарию.

— Вернешся? — недоверчиво взглянул на него Сонека.

— И приведу сюда.

— Он может просто убить тебя, Джон.

— Мне поздно волноваться об этом. То, что мы тут делаем, очень важно. От этого зависит, какое будущее ждет нас всех.

— Кто из вас Франко Бун? — спросил Чайн.