Коготь химеры - Сергей Павловский Страница 63

— Ты что там, уснула, что ли?

— Да, — честно созналась химера. — Жарко, знаешь ли, вот и разморило.

— Ну-ка, быстренько сканируй башки этих уродов. Я должен знать язык племени мбумбе в совершенстве. Только водителя не трогай, а то отрубится и в баобаб вмажется.

— Уже делаю, господин.

Док еще не видел процесса потрошения мозгов в исполнении химеры, а потому наблюдал с неприкрытым интересом. Вот словно бы прошелестел легкий ветерок и приласкал волосы на голове. Даже Док ощутил его дуновение. Негры вздрогнули одновременно и недоуменно повели головами по сторонам. Затем глаза их словно подернула мутная поволока, по телам пробежала мелкая судорожная волна и они обмякли, сползли со скамьи на днище кузова, застыв там в самых нелепых, безвольных позах. Один из аборигенов даже обмочился самым постыдным образом.

Денисов, наблюдавший сцену с неменьшим любопытством, изумленно разинул рот и выдохнул с сигарным дымом:

— Готовы, зомби хреновы. Чисто сработано.

Док с нахлынувшим вдруг чувством незаконной гордости важно надул щеки.

— Она, Чудо, еще и не такие чудеса вытворяет. Сам увидишь. Эй, Чудо, ты там долго?

— Не меш-ш-шай, — прошипела химера, — еще полчаса.

— Вот и прекрасно, а мы пока полюбуемся местными достопримечательностями.

Любоваться, как оказалось, было нечем. Удивляться, поражаться, изумляться — это да, но только не любоваться и уж, конечно, не восхищаться. Самое невероятное, что Зона во всей своей ужасающей красоте внешне выглядела куда привлекательнее и аппетитнее. «М-да, прав Дед, — констатировал Док уже после пятнадцатиминутного знакомства с красотами туземного ландшафта. — Добро пожаловать в ад! Эдемом тут и не пахнет».

Именно это выражение наиболее точно и емко передавало суть явления. Да и запахом тот смрад, что безраздельно царил в городе, назвать было трудно. Смрад насквозь пропитал все: каждый чахлый кустик и деревце, каждую хижину, каждый лоскут одежды аборигенов, каждый кубический миллиметр пространства, некогда именовавшийся воздухом. Мерзкая смесь, густо настоянная на человеческом дерьме и моче, гнилых отбросах и помоях. А еще на рыбной тухлятине и горелом мясе.

Вся гнусь выбрасывалась или выливалась прямо на узкие улочки между убогими глинобитными лачугами. И название «грязь» для того месива, что чавкало под колесами их телеги и под босыми ступнями аборигенов, явно было лестным. Говно — вот более точное определение. И в этом говне на каждом шагу копошились разновозрастные дети. Вернее, скелетики, обтянутые сухой черной кожей. Над скелетиками серыми столбами вились жирные африканские мухи, безжалостно жаля и высасывая остатки жидкой розовой крови.

«Бюреры по сравнению с этими — изнеженные чистоплюи, — грустно отметил Док. — Жаль, что я не захватил свой шлем».

Дед словно прочитал его мысли и назидательно заворчал под нос:

— Нужно не выпускать из зубов крепкую сигару или трубку с ядреным табаком — немного помогает. Ничего, сейчас доберемся до сити-центра. Там малость почище, хотя понятия «канализация» здесь, в Африке, вовсе не существует. Как, впрочем, и в Индии. Но в Бомбее, по крайней мере, стоки закрывают бетонными плитами.

Ностальгия… Центральная часть африканской столицы напомнила Доку районный центр Чеченской республики. Очень отдаленно где-то там, на грани неуловимых, полузабытых воспоминаний. Но почему? Док встряхнул головой.

— Дед, у тебя выпить есть?

— Обижаешь, внучек!

Денисов полез за пазуху и достал пол-литровую плоскую флягу, одобрительно крякнул:

— Правильно. Ты хлебни — и подумай. Да! Это, Серега, водка. Ты, как врач, должен знать: одна капля пота охлаждает семь литров крови. А водка вызывает усиленное потоотделение. Не виски, не коньяк, не ром и не… На хрен. Короче, здесь, в жару, нужно жрать водку. Но! Умеренно. Сотку принял, вспотел и ходи, охлаждайся. Через час — еще сотку.

— Дед, — перебил Док, — это в сутки получается два с половиной литра.

Денисов озадаченно поскреб затылок, просчитал что-то в уме, протянул:

— Ну… да… Где-то так. Но! Ориентируйся по самочувствию. Да! Можно мешать с соком. Даже рекомендую — африканская, блин, отвертка. На, хлебни, расслабься и помозгуй. Привыкай, ядрена вошь!

Док хлебнул — щедро, как привык. О! Вековая мудрость аксакалов! Вспотел мгновенно — бодрый русский пот продолбил липкую африканскую пленку и оросил чело приятной прохладой. Док вздохнул облегченно и погрузился в бездны психоанализа. Любил, в конце концов, покопаться в собственной душе.

«Что это навеяло? Да… Лучшие годы жизни… Молодость… Багровый прохладный закат в горах, послушная гитара, пронзительные черные глаза и… республика Ичкерия! Республика, королевство, сегунат, хурам, эмират — хрен знает что. И Господь не разберет. Суть одна: наворотил доморощенный, но пожизненный царь, князь, президент, батько, хан, кормчий, сегун, магараджа хоромы на свой вкус и усмотрение, полюбовался — и… И кому мавзолей, кому семь аршин земли, ритуальный костер, мраморная гробница… Да… вот… строения. При чем здесь Чечня? А… понял… Дома здесь, в центре, точь-в-точь как там, в Ичкерии. Понятно… один проект, советских времен, типовой проект. Только воняет сильно. Воняет — нелитературное слово. Пахнет? Смердит — вот так правильно. Опа!!! Многоэтажки!!! Просто охереть — центр Припяти. Здравствуйте, родимые. Ну!!! Хомяк, Хомяк! Швырни гайку в окно — гоблин выскочит. Стоп! „Черные глаза“, „Аромат женщины“… Ирка! Зараза любимая!»

Психоанализ органично вылился в зрительный образ: пухленькие щечки с ямочкой, серо-голубые глаза навыкате, убранные в пучок на затылке золотистые волосы, грудь, шея, точеные ножки на высоком каблучке…

— Стоп! — Дед укоризненно ткнул пальцем Доку прямо в лоб. — О бабах думать не нужно. Их нужно иметь — потом. Но не в рабочее время. Понял?

Док встряхнул головой и огляделся — похоже, они уже подъезжали к пресловутому «Амбасадору».

— Эй, господин, я закончила, — поступило послание от Чуда. Тотчас зашевелились и парализованные негры. Ошалело вращая белками глаз, расселись по своим местам: бедняги так и не поняли, что, собственно, произошло. Да и Док не понял, почему сам, пусть на мгновение, провалился в транс, а когда дошло, выругался вслух искренне и горячо:

— Чудо, мать твою химеру! Совсем офигела?! На хрен полезла в мою башку?

— Извини, — смущенно призналась химера и вызверилась в обратку: — Я тебе не Господь Бог, чтобы бить по башке строго избирательно. Ну, зацепило пси-волной — не полиняешь.

Док мысленно показал химере средний палец и повернулся к Денисову:

— Дед, а вправду, точно дежа-вю — все это уже видел. — Он не кривил душой нисколько. — И в Чечне, и в Зоне, и здесь. Даже планировка одинаковая. Хочешь, угадаю, где что?

— Ну…

— Вон то двухэтажное здание, типа местечкового райкома, — президентский дворец. Там, — он ткнул в трехэтажку, — почта, телеграф, телефон на первом этаже. Выше — журналисты, пресс-службы. Вон там, в девятиэтажке, супермаркет и квартиры местной элиты. Это… ха… местная ментовка. Где-то на площади должен быть памятник кому-то.