Солнце Солнц - Карл Шредер Страница 63

В одной из этих историй Венеры сам Кандес отправился на поиски ночных приключений; солнце проголодалось — оно светило уже несколько столетий — и успело слопать несколько соседних княжеств, пока дерзкий молодой фермер уговорил его остановиться. Венера подогнала рассказ к ночному происшествию: невидимое солнце бродит с ужасным шумом, а наутро загорается как нив чем не бывало, и никто не знает, что причинило страшные разрушения.

Когда история закончилась, Обри захлопала в ладоши.

— У вас скрытый талант, Венера!

Жена адмирала с показной скромностью опустила глаза.

— Правда?

— Надеюсь, вы не станете возражать, если я спрошу, как вам удалось убедить Чейсона взять вас в экспедицию. Мне казалось, он твердо настроен оставить вас дома.

— Ну, — промолвила с улыбкой Венера, — я его шантажировала.

— Что? — Обри и Хайден нервно рассмеялись. Венера небрежно махнула рукой.

— Однажды, еще в бытность студентом, мой Чейсон написал несколько мятежных брошюр, обличающих Кормчего. Об этом, конечно, никто не знает. То есть никто, кто мог бы проговориться. — Она взглянула на Карриера, лицо которого оставалось, как всегда, непроницаемым. — Я узнала об этом от его старого товарища, с которым он любил выпить, и подала так, что ему ничего не оставалось, как взять меня с собой. Вот и все. — Она с невинным видом пожала плечами.

Хайден усмехнулся.

— Чейсон Фаннинг… обличал Кормчего? Карриер бросил на Венеру сердитый взгляд.

— Вы никогда не говорили мне об этом, — с упреком сказал он.

— Почему я должна об этом говорить? — Венера лукаво посмотрела на него. — В любом случае, сейчас ваша очередь, Лайл. Можете поделиться с нами парочкой историй о призраках?

Карриер, запинаясь, пробормотал что-то и опустил глаза.

— Истории о призраках — это для детей. Реальные события намного страшнее любых историй. — Он пристально посмотрел на Венеру.

Сейчас что-то будет, подумал Хайден, но Венера, казалось, ничего не заметила и, надув губки, спросила:

— Например?

— Например, — прохрипел он, — история о человеке, который узнает, что его сыну недостает духу сделать то, что требуется, чтобы защитить свой народ. Мальчик вступает в Сопротивление завоеванного противника и пытается убедить отца сделать то же самое.

Венера вскинула бровь.

— Что же в этом такого ужасного? Карриер глубоко вздохнул.

— Отец подыгрывает ему. В конце концов Сопротивление доверяет мальчику, и, конечно, он доверяет отцу — настолько, что однажды рассказывает ему о местонахождении нового солнца, которое строят его друзья. А отец, — тут Карриер мрачно улыбнулся, — делает то, что сделал бы каждый верноподданный гражданин. Он сообщает Кормчему.

— Юношеский пыл, — заметила Венера. — С возрастом проходит.

— Только утех, кто выживает, — возразил Карриер. — А выживают не все.

Обри наклонилась к Карриеру.

— И что же случилось с вашим сыном?

— Он погиб, когда те ублюдки на Эйри взорвали свое новое солнце. — Если глаза Карриера и потемнели от гнева, то голос даже не дрогнул. — Но знаете что? Если бы мне пришлось сделать это снова, я бы это сделал. Поскольку законопослушный гражданин Слипстрима никогда не пойдет против Кормчего и сделает все для своего народа. — Последние слова явно предназначались Венере.

За этим последовало долгое, неловкое молчание. Обри попыталась спасти положение, рассказав курьезный эпизод, случившийся с ней во время короткого пребывания в Раше, но рассказ получился несмешной и успеха не имел.

Настроение испортилось; оставалось сидеть в тишине и ждать рассвета. Хайдена такой расклад вполне устраивал — трепаться не хотелось. Он сидел в углу, пытаясь оправиться от шока.

Человек, которого он поклялся убить, сидел рядом с ним. В какой-то момент все прочее отступило на задний план.

Но потом случилось что-то странное. Гнев стал слабеть, и когда Кандес вспыхнул наконец неверным светом зари, и в растянувшемся на мили лесу мертвых деревьев словно разверзлась широкая рана, Хайден даже позволил себе переглянуться с Карриером.

— Как будто какое-то чудовище прогрызло деревья, — изумленно заметила Обри.

— Гигантский жук? — спросил Карриер, но было ясно, что он и сам в это не верит. Гигантские жуки большие, как облака, но слабые. Тот, кто сделал это, мог поглощать целые города.

— Кандес прогулялся, — усмехнулась Венера, и все рассмеялись. Напряжение, державшееся всю ночь, ушло.

Потом Венера и Карриер вернулись в свой домик. Хайден испытывал необычайную легкость, как будто с плеч свалилось тяжелое бремя ответственности. В конце концов Лайл Карриер был обычным человеком, к тому же несчастным.

Что истощило его гнев? Он задавался этим вопросом, глядя то на Обри, то на горящий в центре неба Кандес. Сомнений не осталось. За прошедшие недели Хайден научился смотреть дальше вчера и сегодня. Он открыл для себя будущее, и это изменило его.

Возможно, он все же выполнит данное Чейсону Фаннингу обещание.

Рой байков ввинчивался в зиму. На каждой машине стояла большая магниевая лампа, и длинные копья света пронзали мрак в поисках безопасного прохода. За ними, презрев риск, мчались главные силы экспедиции. Роса выступала бисером на обтекаемых корпусах и, соскальзывая, отмечала их путь. Любой мог при желании последовать за ними, но флот Гехеллена отстал еще на границе. В успех погони никто всерьез и не верил, поскольку корабли Слипстрима с самого начала, еще под покровом ночи, получили преимущество.

Гигантские многорукие облака возникли из темноты, слишком большие, чтобы их можно было обогнуть. Командир разведывательного звена выпустил звуковую ракету, и вскоре ее желтый глаз погас в тумане. При попадании во что-то она взрывалась фонтаном фосфористых брызг. Пристально наблюдая за контурами облака, он, казалось, не обращал внимания на ледяной ветер. Взрыва не последовало, и он, махнув рукой — чисто! — прочертил рядом со следом ракеты свой собственный.

«Ладья» шла за байками на расстоянии нескольких миль. Чейсон Фаннинг выбрался из бокового люка и зацепился ногой за кольцо на корпусе. Далеко-далеко, за сотней миль усыпанного облаками пространства, серебристый просвет обозначал солнце Мавери. Слабые вспышки и сполохи освещали небо над и сбоку этой серебристой области.

Может быть, просто гроза? Но нет, краски другие — красные, огненно-оранжевые. Зарево разгоралось где-то у границы между Мавери и зимой. Расстояние было слишком большое, поэтому Чейсон не слышал взрывов, но опыт подсказывал — там разворачивается грандиозное, жестокое сражение. Он должен быть там.

Из люка неуклюже выбрался Трэвис с одеялом в здоровой руке.

— Прошу прощения, сэр, вы здесь замерзнете, — прокричал он, пытаясь набросить одеяло на плечи Чейсона.