Зеленый Марс - Ким Стэнли Робинсон Страница 65

В общем, Сакс был заинтригован.

Он посещал мероприятия каждый день, буквально поселившись в полутемных комнатках и просторных залах конференц-центра. Сакс непринужденно болтал с коллегами и авторами стендов, а иной раз наталкивался на старых знакомых. В таких случаях он притворялся, что не знает бывших напарников, и так сильно нервничал, что отчаянно старался их избегать. Но, вероятно, люди его не узнавали. Они просто проходили мимо Сакса, поэтому он чувствовал облегчение и мог спокойно концентрироваться на науке. Что он и делал с превеликим удовольствием. Ученые выступали с докладами, слушатели задавали вопросы, спорили о деталях, обсуждали выводы, и все это происходило под ровным флуоресцентным свечением конференц-залов. Низкий гул вентиляторов и видеопроекторов стал здесь привычным звуком, как будто участники конференции находились вне времени и пространства, очутившись в воображаемом мире чистой науки. Сакс даже думал, что очутился в своего рода утопическом сообществе – уютном, ярком и защищенном. Для него научная конференция была глотком свежего воздуха: только тут он мог погрузиться в созерцание высот человеческого духа.

Однако позже все изменилось. Спустя пару дней заседания на конференции превратились в скандальные сборища на грани нервного срыва, чего Сакс никогда не наблюдал ранее и что ему не понравилось. Вопросы после презентаций были агрессивными, а ответы поспешными и оправдывающимися. Здесь явно велась игра в научный дискурс, которым Сакс тоже мог наслаждаться, но с некоторыми поправками. Ведь игра эта никогда не была честной: она часто разбавлялась спорами ради споров, борьбой за власть, движимой чем-то большим, чем обыкновенный эгоизм. Это не было похоже на бессовестное заимствование Симена и на изысканные ответы Боразджани, а напоминало прямые нападки на соперников.

К примеру, после завершения доклада о глубоких мохолах и возможности достичь мантии маленький лысый землянин встал и заявил:

– Не думаю, что базовая модель литосферы корректна, – и тотчас покинул зал.

Сакс недоуменно заморгал.

– Что с ним стряслось? – шепнул он Клэр.

Та покачала головой.

– Он работает в «Субараси» над воздушными линзами: им не нравится соперничество в программе по плавлению реголита.

– Господи!

После столь явного проявления грубости пришла очередь ответов и вопросов, но Сакс выскользнул в коридор и с любопытством посмотрел на ученого из «Субараси». О чем этот тип только думал?

Но «негодяй» был не единственным, кто повел себя неадекватно: постепенно каждый участник конференции почувствовал себя взвинченным и раздраженным. Конечно, ставки были высоки, и бугор пучения под горой Мойрис демонстрировал, что их действия, изучаемые и защищаемые на конференции, могут иметь плохие побочные эффекты. Они могут потратить на свои заоблачные проекты столько времени, а самое главное – жизней, – и все впустую… А на кону стояли еще и финансовые мотивы!

Конференция близилась к концу. Программа переключалась с узких вопросов на более общие доклады и круглые столы, включая новые презентации, получившие меткое прозвище «монстры». Предполагалось, что их влияние будет настолько весомым, что затронет все прочие проблемы. Участники страстно дискутировали, касаясь не только науки, но затрагивая и политику. Они говорили, по сути, о том, что делать дальше, а не о том, что уже произошло. Это всегда делало вопросы весьма противоречивыми, но превзошло все пределы. Теперь ученые в открытую пытались использовать данные других докладов, чтобы защищать собственную точку зрения, какой бы она ни была. Они входили в ту несчастную область, где наука сползала в политику, где презентации становились заявками на вожделенный грант. Саксу было печально смотреть на то, как «зона сумрака» захватывала до сих пор нейтральную территорию конференции.

«Частично это результат природы наплодившихся «монстров»», – рассуждал Сакс, поглощая свой обед в одиночестве.

«Монстры» оказались настолько дорогими и сложными, что разрабатывались на контрактной основе разными транснациональными корпорациями. На первый взгляд это была разумная стратегия, очевидный эффективный шаг, но и тут имелись свои камни преткновения. Некоторые аспекты проблемы терраформирования подвергались жесткой и часто необоснованной критике, а партии, защищавшие свои методы как «лучшие», манипулировали информацией для поддержания собственных идей.

«Праксис», к примеру, наряду со Швейцарией был одним из лидеров в области биоинженерии. Его представители-теоретики настаивали на так называемой модели экопоэзиса и утверждали, что сейчас нет необходимости ни в увеличении тепла, ни в увеличении газов. Вдобавок они считали, что биологических процессов при поддержке минимального экологического конструирования вполне достаточно для терраформирования Марса до уровня, предусмотренного в ранней модели Расселла. Сакс полагал, что они были правы, учитывая появление солетты, хотя и считал их временные прогнозы оптимистическими. Но он сам работал на «Биотик», поэтому его суждение, возможно, было искажено.

А вот ученые из «Армскора» были непреклонны и заявляли, что низкий уровень азота разрушит хрупкие надежды экопоэзиса. Они настаивали на том, что дальнейшее промышленное вмешательство крайне необходимо: и, конечно же, «Армскор» строил транспортные шаттлы для Титана. А сотрудники из «Консолидэйтед», ответственные за бурение на Великой Северной равнине, подчеркивали жизненно важную необходимость гидросферы. Теоретики «Субараси», отвечающие за систему зеркал, расхваливали великую силу солетты и воздушной линзы, помимо прочего накачивающей в атмосферу Марса тепло и газы. «Вот что нужно для успешного терраформирования планеты», – говорили они в унисон.

Но Саксу сразу стало очевидно, почему ученые защищали одну программу, а не другую. Достаточно было просто взглянуть на их бейджики и увидеть институциональную принадлежность, чтобы предсказать, кого они намереваются поддерживать или атаковать. Саксу было мучительно видеть науку столь извращенно вывернутой. Ему казалось, что подобное отношение причиняет боль всем, даже тем, кто сам грубо нападает на оппонента.

Нервозная атмосфера и обидчивость словно клубились в воздухе конференц-залов. Все знали, что происходит, никому это не было по душе, но никто не хотел ничего менять или просто признавать.

Вскоре Сакс посетил финальную утреннюю дискуссию о проблеме CO2. Она моментально превратилась в яростную защиту солетты и воздушных линз со стороны двух ученых из экспертной группы «Субараси».

Сакс сидел в последнем ряду, слушал полные энтузиазма описания крупных зеркал и чувствовал себя несчастным и напряженным. Разумеется, солетта ему нравилась. Солетта являлась неким логичным продолжением проекта зеркал, которые он устанавливал на орбиту еще в начале терраформирования. Но низко расположенная воздушная линза оказалась чрезвычайно мощным инструментом! Направленная на поверхность на пределе своих возможностей, она бы испарила сотни миллибар газов (включая и пресловутый CO2), что согласно однофазной модели Сакса не требовалось.