Эректус - Ксавье Мюллер Страница 66

– Госпожа Монье, существует лишь один человеческий род: это наш род!

– Вы правы, господин. На сегодня мы – единственный человеческий род. Но так было не всегда. Когда человек разумный покинул африканскую саванну, чтобы рискнуть отправиться в европейские леса – это происходило около пятидесяти тысяч лет назад, – он встретил неандертальца. И что произошло? Человек разумный медленно завоевал территорию, но не с помощью вооруженной борьбы, а присваивая себе природные ресурсы и неумолимо подталкивая другой род к упадку. Через двадцать тысяч лет неандертальцы исчезли, став жертвой желания людей разумных расширить свои территории. Именно это вы предлагаете людям двадцать первого века? Геноцид? У нас появился шанс жить рядом с еще одним человеческим родом, не будем же его уничтожать, опустив эректусов в ранг животных. Эти люди были нашими братьями, а теперь носят в себе гены наших предков! Поскольку мы гордимся добродетельностью своей человеческой натуры, давайте не будем бесчеловечно отправлять эректусов гнить в тюрьмах. Они существовали на планете еще сто тысяч лет назад. Давайте построим специализированные поселения, где можно будет разместить эректусов, и после этого начнем изучать друг друга. Мы действительно должны научить их не кусаться, вести себя адекватно и без агрессии. Но как обучить их миру, если мы, наследники эпохи Просвещения, сами превращаемся в варваров? Что мы скажем пострадавшим семьям? Что мы скажем детям, когда они захотят узнать об этом? Что мы истребили вид людей, потому что они слишком отличались от нас, чтобы жить рядом с нами? Доисторические люди – это наше прошлое, и они предоставили нам уникальную возможность наблюдать, кем мы были два миллиона лет назад. Кроме научного интереса, дело в нашей совести.

В гробовом молчании Анна сошла с трибуны. Она сказала все, что могла, чтобы переубедить этих людей. Открыла свою личную жизнь, убеждения и слабые стороны. Возможно, этого будет недостаточно, но, несмотря на усталость, ее охватило чувство душевного спокойствия. Наконец-то…

Прежде чем она успела сесть, к ней подошел Стивен и прошептал, обнимая:

– В вас есть нечто потрясающее.

29 сентября во второй половине дня в Венсенском зоопарке по приказу генерального врача Антонетти солдаты пришли забирать эректуса Лебела из вольера для жирафов. С помощью силков они перевели его в загон с густой растительностью, где уже находилось четыре десятка людей-обезьян. Когда в загоне появился новый человек-обезьяна, его окружила толпа эректусов, которые начали скалить зубы, пытаясь навести на него страх. Отрезанное Ухо предпочел взобраться на дерево в глубине загона, оставив свободным для остальных эректусов дерево с густой листвой, растущее в самом центре. Из своего укрытия он наблюдал за себе подобными и очень скоро выделил из группы доминанта. Каждый раз, когда возникала необычная ситуация, члены общины спешили получить его одобрение или скопировать поведение. Это был крепкий самец. Его легко было идентифицировать по длинной шерсти на подбородке. Длинноволосый…

С наступлением сумерек Отрезанное Ухо, умирая от голода, отважился добежать до кормушки и схватить остатки раздавленных фруктов. Едва он опустил ногу на землю, как Длинноволосый запустил в него камнем и попал прямо в голову, что вызвало всеобщее веселье. Слишком разозлившись, чтобы подумать об осторожности, Отрезанное Ухо схватил камень, попавший в него, и угрожающе потряс им. Он переминался с одной ноги на другую с вызывающим видом, словно готов был вступить в схватку. Крупный самец не очень был склонен к драке, но издал странные звуки, похожие на те, что издавали двулапые:

– Тикак!

Не понимая, что это значит, эректус обескураженно застыл. Крики Длинноволосого возбудили его любопытство. Отрезанное Ухо снова поднялся на дерево, пытаясь и сам воспроизвести звуки, но у него вышло лишь что-то похожее на «ияк-к-к».

Невзирая на мучительный голод и агрессию главаря, Отрезанное Ухо успокоился при виде себе подобных. Тот глубокий страх, который он испытал, очнувшись после Великого Сна, не был ни в коей мере сравним с тем, который он испытал, получив камнем по черепу.

Люди-обезьяны устроились спать под густыми ветвями деревьев на матрасе из листвы, служившем им постелью. Чтобы сохранить тепло, они спали рядом друг с другом. Отрезанное Ухо, сидевший на дереве в одиночестве, завидовал им. Самки сгруппировались отдельно и засыпали, тесно прижимаясь телами, у некоторых уже были закрыты глаза. Один самец со странной рукой выбирал вшей у своих собратьев. Отрезанное Ухо прозвал его Трехпалым, и ему стало от этого легче, как будто он познакомился с ним на расстоянии. Трехпалый переходил от одного эректуса к другому, чем волновал их, мешая спать. Некоторые из его соседей были недовольны тем, что их разбудили, и грубо отталкивали его, другие, не раздумывая, щипали и кусали Трехпалого. Но ему было все равно. Чем темнее становилось, тем быстрее он двигался и всем мешал. В конце концов, один старый самец выгнал его из гнезда из веток, и у него не осталось иного выхода, как пойти и скрючиться на краю загона.

Похоже, что с наступлением ночи Трехпалый дошел до критичного уровня страха. Сидя сам возле ограждения, он издавал крики, наводящие ужас, которые чередовались со злобным рычанием его собратьев. Внезапно от группы отделился Длинноволосый, который направился к Трехпалому. По всей видимости, он не был раздражен, но все же потряс Трехпалого, повторил: «Тикак, тикак», – и указал на пространство за железной решеткой.

Отрезанное Ухо наклонился, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Буйный молодой эректус съежился в своем уголке, решительно настроенный никуда не двигаться. Но когда главарь продолжил настаивать, Трехпалый встал и с яростью оттолкнул Длинноволосого. Свалившись на землю, доминант моментально подскочил. Его глаза налились кровью от гнева. Молодой самец принял угрожающую позу: он поджал губы и сгорбил спину, словно собирался защищаться. Соотношение сил было довольно-таки сбалансированным. Трехпалый отличался мощной конституцией и был лучше сложен, чем главарь. Зато у Длинноволосого был опыт и авторитет. Казалось, что напряжение между противниками стало осязаемым, и два эректуса издали серию криков, пронзивших тишину. Для Отрезанного Уха исход стычки был очевиден. Длинноволосый научит неконтролируемого молодого хорошим манерам.

Именно в этот момент Трехпалый решил протянуть руку доминанту. Может быть, он заметил вошь и отвлекся от схватки? Возможно, это был способ подчиниться, не потеряв лицо? Любопытно, но Длинноволосый даже не моргнул. Несколько минут спустя главарь решил, что достаточно воспитывать молодого самца, и указал на гнездо из веток, призывая Трехпалого лечь спать со всей группой, но эректус лениво оттолкнул его. Он снова стал угрюмым и начал тихонько постанывать. Пока Длинноволосый занимал свое место в середине группы, Трехпалый принял свою первоначальную позу и устремился взглядом в небо. На это раз в полном спокойствии…

С восходом солнца Отрезанное Ухо спрятался рядом со скалой. Ночью он поел и как мог немного поспал. Остальные игнорировали его, что было обнадеживающим знаком.

Длинноволосый был полон энергии. Этим утром он убил камнем одного летающего и решил повторить свой поступок столько раз, сколько понадобится, чтобы выловить других животных, летающих в небе. Пускай под перьями и мало мяса, зато это занятие нравилось доминанту и утоляло голод. Главарь клана не выносил запах Тикак на пище в кормушке, равно как и ненавидел производимые ими звуки, их приказы и странные палки-душилки. Поэтому все, что он мог съесть без их помощи, было самым лучшим… Сообразив, что для охоты ему надо научиться точным движениям, Длинноволосый тренировался все утро, как только замечал в зоне удара птицу. Вдруг далеко брошенный камень случайно попал в голову Тикак. Это создание закричало и с поднятой громовой палкой бросилось в его сторону! Человек-обезьяна хорошо знал, что должен был присесть в позе повиновения, но его обуяла ярость. Прежде чем убежать в сторону дерева, он выкрикнул: «Тикак! Тикак!» Затем в три прыжка Длинноволосый залез на первую ветку и, забравшись в густую листву, скрылся из виду. Его трясло скорее от возбуждения, чем от страха.