Ловцы звёзд - Глен Кук Страница 66

– Оно с самого начала было долговременным, Мойше. Нам нужна амбра для Флота. Вся амбра – для войны.

– Войны? Какой войны? Никто же не принимает всерьез перевооружение Уланта. Ты мне сам говорил, что это ерунда.

Маус пожал плечами:

– Ты был удаленным коллектором данных. Одним из моих заданий было тебя хранить. Остальное в основном – обертки и бантики.

Хотя это выглядело неуклюже, Маус старался не только объяснить. Ему не нравилось то, что он делал, и он убеждал самого себя.

Да, они сблизились. Слишком сблизились. Они стали неравнодушны к судьбе друг друга.

– Мы друзья, Мойше. Давай тогда без шума, ладно? Да, без шума. Как и в шахматах, его обыграл превосходящий по силе противник. Он был той половиной команды, которую обучали для «мягкой» работы. «Жесткой» всегда занимался Маус. Дружба дружбой, а если он заартачится, Маус его ликвидирует. Маус – совершенный агент. Он ничему не даст встать между собой и своей работой.

Бен-Раби посмотрел на лицо напарника и увидел на нем боль. И узнал эту боль. Маус, подумалось ему, Маус тоже не хочет возвращаться. Но натура Мауса не оставляет ему выбора… и подталкивать его будет глупо. Под напряжением он слишком сильно реагирует.

Бен-Раби ссутулился. Он сдался. Снова стал щепкой в потоке.

По всему «Даниону» разнесся страшный, богоподобный голос, призывающий всех наземников на станцию отбытия для окончательного расчета и выплаты. Маус сунул оружие в карман и сказал:

– Прости, что так вышло, Мойше.

– Я понимаю.

На самом деле он не мог этого понять.

Маус кивнул на дверь:

– Пойдем.

Они пошли. Мойше не дергался, даже когда представлялась возможность. Он сдался.

«Нет у меня дома, – думал он. – Кажется, никогда и не было. Был я щепкой в потоке вселенной, как в бурной реке на Сьерре, и так оно и осталось».

Он глядел на шлюз, который откроется в служебный корабль. Один шаг, и он выйдет уже из терминала на Карсоне. Насколько же все переменилось за время его отсутствия? Грета подросла…

Грета!

– Маус, я же забыл что-нибудь Грете привезти! Меня же не было целый долгий год… Я должен привезти ей подарок.

– Мистер бен-Раби? – протолкался к ним через толпу человек, держа в руке какие-то вещи бен-Раби. – Вы кое-что забыли из своих вещей.

Мойше узнал человека – он был из людей Киндервоорта. Они нашли его записки?

– Майк, есть у меня время прихватить сувенир для дочки?

Майк, все еще рассказывая про забывчивость Мойше, встал между бен-Раби и Маусом. Вокруг кишели наземники, возбужденно разговаривая о доме, подбегая к кассе, когда называли их имена. Бен-Раби не смотрел на них. Его захватило внезапное выражение отчаяния на лице Мауса.

– Оружие, будьте добры, – попросил Майк. Их уже окружало несколько человек. И сам Киндервоорт тоже направлялся к ним, выйдя из своего кабинета неподалеку.

Маус кротко отдал пистолет, и его оцепенение сменилось слабой улыбкой.

– Говорил я Бэкхарту, что это не сработает, – сказал он вслух. – Но кто будет слушать полевого работника?

Вдруг переполох. Крики. Стон. Маус своим телом сбил бен-Раби на пол. Майк хрюкнул и свалился на них, и на несгоревшей половине его лица навсегда застыло крайнее удивление. Крик стал громче, люди пытались куда-то бежать. Снова вспыхнул лучевой пистолет. Люди из Безопасности пытались добраться до источника стрельбы.

– Колеса внутри колес, – сказал Маус на ухо бен-Раби холодным и спокойным голосом. Присевший рядом с ними Киндервоорт смотрел вопросительным взглядом. – На этот раз их запустил я, – сказал ему Маус. – Я догадался, что у него есть здесь подстраховщик.

Подстраховщик. Так на профессиональном жаргоне называли человека, запрограммированного под гипнозом сделать все, что потребуется, если задание будет провалено. Подстраховщик редко знал, кто он такой. Обычно это был посторонний, завербованный на улице и пропущенный через мельницу психотехников. Даже после убийства агента, который мог быть схвачен или собирался перейти на другую сторону, он едва ли знал, что он сделал, почему или для кого.

Бен-Раби никогда не думал, что он сам, Маус и само задание настолько важны.

– Прости, Мойше. Я считал, что не должен тебе говорить. Так выглядело убедительней, когда ты верил.

«А правду ли он говорит? – мелькнула мысль у Мойше. – Или меняет игру из-за обстоятельств? Гнется под ветром, чтобы сохранить шкуру?»

– До попытки перехода мы его бы не обнаружили, и сделать это можно было только здесь. Теперь для него слишком поздно. Ему до нас не добраться.

Маус пожал плечами и улыбнулся. Бен-Раби, глядя на него, повторил этот жест.

Он решил поверить. Не хотелось ему оставаться здесь одному.

Вот почему ему так трудно было решить. Эми – этого было мало. Головастик – этого было мало.

Всей культуры сейнеров было недостаточно. Нужно было сверх этого еще одно – Маус. Нить от сердца к прошлому.

Вернулись люди Киндервоорта.

– Взяли его? – спросил Маус.

– Нас опередили. Когда мы подошли, он был мертв. Похоже на нервно-паралитический яд.

Киндервоорт посмотрел на них удивленным и уважительным взглядом.

– Подстраховщик для подстраховщика? Ваш адмирал – человек необычный. Я о таком никогда даже не слышал.

«Необычно? – подумал Мойше. – Нет, беспрецедентно. И бессмысленно». Но какого черта гадать? Все кончено, он дома и свободен.

Да, дома, и с хорошей женщиной – Эми бежала к нему сквозь толпу, бледная от волнения – и с другом. Кажется, жизнь все-таки сделала счастливый поворот.

– Ты готов? – спросила Эми заботливо, проверив сперва, что он невредим.

– Готов? К чему?

– Перейти на нашу сторону, глупый. Готов, милый?

Она боялась, что его ложная гордость возьмет верх. Так и случилось.

– Кажется, у меня небольшой выбор. Но я не буду говорить.

– Говорить? – спросил Киндервоорт. – Ты что имеешь в виду? О чем говорить?

– О Бюро. О его обычаях, целях, задачах – о том, что я мог бы знать и ты захотел бы знать. Я тебе ничего не расскажу. Человек по имени капитан-лейтенант Томас Акинас Мак-Кленнон приказал долго жить. Все, что он знал, умерло с ним. Не пытайся вызвать его из могилы.

– Так вот что тебя мучило? – спросил Киндервоорт. – Мойше, Мойше, почему ты сразу не сказал? Я-то голову ломаю, что тебя держит – так было очевидно, как тебя тянет к нам. На это никогда не было никаких условий. Никогда. Извини, если я создал у тебя такое впечатление. Черт возьми, ничего, что я хочу знать, ты не знаешь – иначе Бэкхарт ни за что не стал бы тобой рисковать.