Око времени - Стивен Бакстер Страница 66

– Представь себе, нет. У нас проблема.

Когда собирались в долгий поход чуть ли не через весь континент, Николай уложил среди своих личных вещей и радиоаппаратуру, прихваченную с борта «Союза». Какое-то десятое чувство подсказало ему, что Сейбл про радио лучше не рассказывать. Сама она давно перестала интересоваться радиопередатчиком, хотя когда-то он был ее задумкой, и теперь Коля радовался тому, что Сейбл об этом не вспоминает. И как только войско Чингисхана встало лагерем в десяти километрах от Вавилона, Коля разыскал передатчик и настроил его.

Как ни странно, это сошло ему с рук. Телохранители, приставленные к свите Ие-Лю, за всеми следили бдительно, но они, конечно, понятия не имели о том, что он такое делает со своими коробочками, проводками и антенной, похожей на паутину. На самом деле гораздо труднее – и намного важнее – было утаить то, чем он занялся, от Сейбл. По крайней мере, хотя бы на несколько часов.

Николай знал, что у него есть единственный шанс. Он мысленно молился о том, чтобы связь была надежная и чтобы Кейси слушал эфир. В общем, связь оказалась так себе (судя по всему, из-за Разрыва сильно пострадала ионосфера планеты), сигналу мешали треск, щелчки и подвывание разрядов статического электричества, но Кейси таки слушал эфир, как всегда в это время – по уговору с Колей и Сейбл, когда те еще кружили в «Союзе» на орбите. Каким невероятным теперь казалось это утраченное прошлое! Николай не слишком удивился, узнав, что Кейси и все остальные люди из форта Джам-руд тоже добрались до Вавилона. Эта цель выглядела вполне логично, и многие варианты Коля и Кейси обсуждали еще тогда, когда «Союз» продолжал свой затянувшийся орбитальный полет. А вот то, с кем Кейси проделал путь до Вавилона, потрясло Колю не на шутку. Потрясло, да, но и вселило надежды – потому что все-таки, быть может, была в этом мире сила, способная противостоять Чингисхану.

Коле так хотелось продлить сеанс связи, послушать рассказы этого человека из двадцать первого столетия, своего современника. Ему казалось, что Кейси, которого он никогда лично не встречал, стал для него самым близким другом на свете.

Но на долгие задушевные разговоры времени не было. У Коли не оставалось выбора. И он стал говорить сам. Рассказал все, что знал, о Чингисхане, о его войске, о военной тактике монголов. Он рассказал о Сейбл, обо всем, что она успела сделать, – и о своих подозрениях на ее счет.

Он говорил и говорил, пока было можно. В итоге сеанс продлился около получаса. А потом появилась Сейбл в сопровождении двух монголов-здоровяков, и те оттащили Колю от радиопередатчика и проворно разломали аппаратуру древками копий.

Разведчики Александра принесли вести о том, что авангард монгольского войска – всего в нескольких днях пути верхом. К изумлению собственных советников, царь приказал предпринять попытку переговоров.

Рассказы людей из девятнадцатого и двадцать первого веков о страшных разрушениях, которые принесли миру монгольские завоевания, повергли Александра в ужас. Он сам был воином-завоевателем, не раз запятнавшим себя кровопролитием, но кроме покорения новых земель у него всегда имелись другие амбиции. Несомненно, его намерения имели более утонченный характер в сравнении с алчностью Чингисхана, задумавшего покорить мир через пятнадцать столетий после Александра Македонского. Царь твердо решил дать отпор монголам. Но он собирался не разрушать этот новый мир, он хотел здесь что-то создать, построить. И он сказал своим советникам:

– Мы, и наши соратники в красных одеждах из-за океана, и эти конники из пустынь Азии – все мы уцелели после странных перемен в пространстве и времени, после свершившихся чудес, смысл которых вместить не в силах разум ни одного человека. Неужели нам больше нечем ответить на это, кроме как тем, что сойтись в битве и изрубить друг друга на куски? Неужели нам нечего друг у друга перенять, кроме того, как лучше ковать оружие и какую применять военную тактику?

Словом, Александр приказал выслать навстречу монголам отряд парламентеров с дарами и велел им попытаться вступить в переговоры с предводителями монголов. Посольство должно было отправиться в путь в сопровождении впечатляющей охраны числом в тысячу воинов под командованием Птолемея.

Птолемей был одним из ближайших соратников царя, македонянином и другом детства Александра. Спокойный, вдумчивый, он мало говорил, но много делал. Возможно, он был верно выбран для осуществления такой непростой миссии. Телефон Бисезы сообщил ей о том, что в иной реальности после смерти Александра, при разделе земель, Птолемей стал мудрым правителем одной из частей империи. А пока что Птолемей готовился к предстоящим переговорам – с грозным видом расхаживал из угла в угол по царскому дворцу. Бисеза посматривала на него и гадала, уж не связано ли каким-то образом поручение Птолемею этого непростого и, весьма вероятно, смертельно опасного дела с бесконечными маневрами и интригами в ближайшем окружении Александра.

По предложению Абдыкадыра капитан Гроув подключил к посольскому отряду хорошо зарекомендовавшего себя капрала Бэтсона и нескольких британских солдат. Было также высказано пожелание отправить на переговоры и кого-нибудь из группы Бисезы, поскольку наверняка в самом сердце ожидаемой атаки должна была оказаться Сейбл. Но Александр решил, что, поскольку рядом с ним находятся всего трое выходцев из двадцать первого века, рисковать жизнью даже одного из них – непростительное легкомыслие. И все же по предложению Евмена Бисеза набросала записку, которую Бэтсон при Удобном случае должен был передать Николаю, если, конечно, ему суждена была встреча с русским космонавтом.

Посольство вышло из ворот Вавилона и направилось на восток. Македонские военачальники – в ярко-лиловых плащах поверх легких доспехов, капрал Бэтсон и другие британцы – в килтах и красных шерстяных мундирах. Пели трубы, били барабаны.

Александр как опытный воин, надеясь на мир, готовился к войне. В Вавилоне Бисезу, Абдыкадыра, Кейси, капитана Гроува с рядом его офицеров позвали на военный совет.

Как и ворота Иштар, дворец в Вавилоне стоял на холме высотой метров в пятнадцать над речной долиной, и потому царил над городом и его окрестностями.

Дворец поражал воображение даже при том, что, на взгляд Бисезы, женщины из двадцать первого века, эта постройка служила для откровенной демонстрации богатства, власти и угнетения. Продвигаясь к центру дворцового комплекса, Бисеза и ее спутники миновали террасные сады, устроенные на крышах. Деревья выглядели сравнительно неплохо, но трава немного пожелтела и цветы увяли. Со времени Разрыва за садами явно не ухаживали [28]. Но дворец был символом города и нового правления Александра, поэтому слуги старались изо всех сил и бегали туда-сюда с ведрами воды и удобрениями. Как узнала Бисеза, это были не рабы, а кое-кто из вавилонской знати. Эти люди в жалком виде вернулись в город из пустыни. За то, что после Разрыва они повели себя трусливо, теперь, по приказу Александра, их приравняли к слугам.