Проект "Повелитель" - Игорь Денисенко Страница 67

Я опять обернулся, широко и невинно улыбаясь. Демонстрируя чистоту своих помыслов. Вылитый Ябеда. Только вот кошки скребли на душе. Я знал, что Хаймович прав. И сам боялся своего очередного приступа. Воображение рисовало мне кучу трупов, среди которых лежали и мои друзья. В глубине души я не верил этому. Не мог я быть настолько безумен, чтоб убить заодно и своих. Не мог. Хотя опасение занозой сидело в мозгу. Ничего, успокаивал я сам себя, действительно потренироваться надо. И всё будет хорошо.

– Ёптыть! – матюгнулся Косой, влетев лицом в паутину. Лес вообще его здорово раздражал.

Луиза, обернувшись, взглянула на Косого.

– Федя, а у тебя синяк прошел?

– Хрен с ним, с синяком. Паутина на ушах повисла!

– Чудеса регенерации, – промолвил Хаймович.

– Так и рана любая заживет? – спросила Луиза.

– Да что там рана, – хмыкнул Хаймович. – Мне однажды торк руку по локоть откусил.

– И что?

– Две недели помучился, потом привык.

– А рука?

– А что рука? Выросла. Чесалась только сильно.

– Это же здорово! – Луиза пришла в восторг.

– А я вам про что говорил? Нас теперь, ребята, убить не так-то просто! – начал Хаймович с воодушевлением и тут же сник, вспомнил, наверное, Мишку Ангела и его женщин.

* * *

Дождик все сеял и сеял. Лис уже проклял всё на свете. Помянул неоднократно лешего и кикимор, а также мать ворлока и всех его предков. Теплее от этого не становилось. Да и Руслан запретил громко говорить. Враги рядом.

Город потрясал своими размерами. Остовы домов, нагромождение развалин и ржавые скелеты самоходных телег. Ветер порывами бросался каплями дождя. Хлопал открытыми дверями домов, стучал оконными рамами, подвывал в проходах и подворотнях. Гудел в проводах, паутиной увешавших улицы города. Тяжелое свинцовое небо, казалось, цеплялось облаками за крыши домов. Туманом просачивалось в пустующие здания. Холод скользким змеем заползал в души.

– Ну и где эти чертовы сороконожки? – нервно спросил Лис. – Вот ведь какая фигня получается, когда не надо, они под ногами путаются. А как надо – днем с огнем не найдешь! Может, жуков наловим? Их-то уже с десяток попадалось.

– Жук в мешок не влезет. Да и злобные они очень и меньше трех не ходят.

– Смотри! Смотри! Вон, кажись, за углом что-то мелькнуло!

За углом и вправду мелькнуло нечто, перебирая бесчисленным количеством ног.

Руслан бросился бежать, громко чавкая сапогами по грязи. Лис догонял, разворачивая на ходу большую тряпку, подобранную в заброшенной квартире. То ли скатерть это была, то ли покрывало, теперь уже не разобрать. Шустрых насекомых было двое. Одно, крупное, больше метра длиной, шло чуть впереди. Второе было вполовину меньше и усиленно старалось не отставать. Догнав сороконожек, друзья обошли их по сторонам и накинули покрывало на парочку, тут же прыгнув на добычу сверху, не давая вылезти из-под тряпки.

– Не раздавил?

– Раздавишь ее, – ответил Лис, изо всех сил удерживая выскальзывающую добычу. На его долю досталась большая.

– Держишь?

– Держу.

– Рус, давай быстрее мешок!

– Как я тебе его дам? Мою кто держать будет?

– Да и черт с ней! Твоя маленькая! Отпускай! Мешок, говорю, давай, не удержу!

Но Руслан все-таки умудрился, зажав насекомое коленками, достать мешок из-за спины.

– На! Доставай ее и суй в мешок!

– Знаешь, друг, мне что-то не хочется ее голыми руками брать. Ты мешок открывай, а я вместе с покрывалом суну.

Рус чертыхнулся про себя и поднялся, открывая мешок. Свою добычу он так и не выпустил, прижимая ее ступнями и подогнув под нее тряпку.

– Давай!

– Есть!

Плененная добыча билась в мешке, как рыба в сетях.

– Теперь маленькую.

– Ну вот, – сказал Лис, втолкнув свою добычу и утирая грязь с лица, – начало есть! Сколько еще надо?

– Сам говорил, чем больше, тем лучше.

– И кто меня за язык тянул? – вздохнул Николай.

* * *

А мне лес нравился. Воздух необычайно свеж и насыщен разными запахами. Зверье непуганое. И полно его. Чувствую, что кругом жизнь кипит. И все практически съедобное. Торков и самоходок не наблюдаю. Зато много птиц и зайцев.

Пару раз учуял дичь покрупнее, но стрелять не стал. Тащить потом. Хватит и лося, большую часть которого пришлось бросить, а жаль. Столько мяса пропало. Какой-то большой зверь при нашем приближении не убежал, а ушел, неспешно и величаво раздвигая подлесок. Тоже, наверное, лось. Все бы ничего, если б не вездесущая мошка. К полудню от нее просто не было спасу. Только успевай отмахиваться. Мы сорвали по дороге веточки и обмахивались ими. Я так увлекся этим процессом, что пропустил появление зверюшки. Она, видимо, тоже не ожидала нас увидеть. Рыжая с любопытством уставилась на нас. От неожиданности я тормознул, и Хаймович по инерции ткнулся в мое плечо носом.

Лиса улыбалась, гадом буду, улыбалась. Приоткрыв пасть и свесив розовый язычок, она улыбнулась и крутанулась на месте, как котенок, что играется со своим хвостом.

– Молодая еще, непуганая, – молвил Хаймович.

Лиса крутанулась еще раз, как бы приглашая поиграть. Но при звуках голоса рванула с места и пропала за ближайшими кустами. Ни хвоя не зашуршала под лапами, ни листок не дрогнул. Шустрая! Мне почему-то стало приятно на душе. Все-таки хорошо, когда не все воспринимают тебя как врага и убийцу.

– Чего там? – донесся сзади голос Федора.

– Да так, зверюшка пробежала, – отозвался Хаймович.

– Красивая какая! – вставил Шустрый. Он всегда старался быть в курсе событий.

Только Ябеда безучастно глазел по сторонам. В его совершенно пустой от голове вдруг щелкнула мысль: «Уже близко». Мысль прозвучала ясно и отчетливо, как будто затвор передернули. Я вздрогнул. Кому это он сказал? Сказал или подумал? И что близко? Спрашивать бесполезно. Сдается мне, что он сам не знает, о чем думает, и главное – чем.

Когда солнце переехало на другую половину неба, мы вышли к озеру. Лес вдруг раздвинулся, открывая перед нами голубое зеркало неба. Гладь и размер озера потрясали.

Лес по ту сторону водоема узкой полоской отделял воду от неба.

– Вот это лужа! – открыл рот Шустрый.

– Это озеро Тихое, – Хаймович погладил Сережку по голове.

По краям озера густо рос камыш. Камышовые же островки были и посередине. Но голубая гладь внушала уважение и указывала на нешуточную глубину. Гурьбой скатившись к озеру с крутого берега, все с удивлением уставились на прозрачную воду, в которой мелькала какая-то мелюзга. Хаймович потянул рубаху через голову.