Голос крови - Клаудия Грэй Страница 68

Несмотря ни на что, Рэнсольм собирался проголосовать против Леи на выборах. Если, конечно, центристы со своей стороны не выдвинут кого-то совершенно неприемлемого.

— Нет. Я не об этом. Меня пугает… огорчает… даже злит то, что принцесса Лея лжет вам. Она обманывает вас.

Искорка сомнений вспыхнула в его душе, а воспоминания о том, как презрительно разговаривала с ним Лея в начале знакомства, едва не раздули пламя. Однако оно сразу погасло.

— Простите за грубость, но я думаю, что вы явились сюда плести интриги. И уверен, что вы пытаетесь манипулировать мной. Я вынужден попросить вас уйти.

— Не сейчас, — почти с нежностью промурлыкала леди Кариса. — Я не могу оставить вас в неведении о том, как вас используют. Я долго мучилась сомнениями, не в силах решить, стоит ли открывать вам правду столь ужасную, что превыше всякого разумения. Но потом поняла, что нужно рассказать. Видите ли, вы кое-чего не знаете о принцессе Лее. Она скрывала эту тайну от сената, от вас и от меня десятилетиями. И тайна эта такова, что ясно доказывает: принцессе Лее нельзя доверять.

Рэнсольм никогда не любил мелодрам.

— Никакие ваши слова не убедят меня в этом.

Леди Кариса покачала головой:

— Всего одно, сенатор Кастерфо. И вы должны это услышать.

Она указала рукой на его стол, и только тут Рэнсольм заметил на нем посторонний предмет: небольшой деревянный сундучок, украшенный резьбой. Люди обычно хранят в таких всякие дорогие их сердцу вещицы.

— Что там?

Леди Кариса встала, посмотрела ему прямо в глаза и просто сказала:

— Правда.

* * *

— Когда Галактика еще пребывала в неведении о появлении чудовищного оружия Империи, первой «Звезды Смерти», в руки принцессе Леи попали планы этой космической станции. Те самые планы, которые позволили обнаружить ее уязвимость. — Стараниями дроидов-усилителей голос Вариш Вицли был отчетливо слышен по всему залу сената. — И когда стало ясно, что звездный разрушитель «Опустошитель» вот-вот захватит «Тантив-четыре», у принцессы Леи хватило присутствия духа, чтобы извлечь эти данные из компьютера корабля и спрятать их в дроида, который незамеченным эвакуировался на ближайшую планету в спасательной капсуле. Если бы не мужество и самообладание принцессы Леи, мы, без сомнения, и поныне страдали бы под властью Империи.

Популисты разразились бурными аплодисментами. Центристы из вежливости тоже похлопали. Лея сидела на своем месте и с отрепетированным выражением безмятежного смирения слушала легенду о своей жизни. В этой легенде она всегда принимала единственно верные решения; никогда не испытывала страха и отчаяния; отважно шла вперед, и только вперед, к победе. Нет, в рассказе, звучавшем с трибуны, не было ни слова лжи. Но там не было и ни слова о долгих промозглых ночах на Хоте, о море слез, выплаканных по Алдераану, о том, как часто она вступала в спор с кем-то из адмиралов или генералов и в конце концов понимала, что была не права. В официальных речах ничего не говорилось о горе, о минутах слабости, об изнанке войны. Словно всего этого и не было, одни сплошные подвиги.

«Не придирайся, — сказала себе Лея в попытке последовать совету Рэнсольма и получить удовольствие. — И вообще, кто догадался провернуть тот фокус с R2-D2? Вот то-то же».

Вариш все говорила и говорила. Она вещала о героизме и отваге Леи в ситуациях, которые сама Лея вспоминала как самые кошмарные минуты своей жизни. Но она с гордостью выслушала рассказ о подвигах Люка и Хана в битве при Явине, о собственной храбрости, проявленной на Врогас-Васе, и о том, как они с Ханом и Чуи захватили генератор щита на зеленой луне Эндора. Да, Лея всю жизнь только и делала, что выполняла свой долг, но, по крайней мере, все было не напрасно. У нее есть муж, брат, сын и множество друзей — нельзя сказать, что она отказалась от всех радостей в мире во имя служения. Ее усилиями Галактика стала более спокойным и счастливым местом во Вселенной. И если Лее удастся сделать ее еще лучше на новом посту, возможно, эта работа стоит жертв.

Вариш наконец подошла к заключительному и самому важному пункту своего выступления. Тряхнув шелковистой гривой, она провозгласила:

— Вот почему я без малейших колебаний и с огромной гордостью предлагаю кандидатуру сенатора Леи Органы, героини Альянса Повстанцев, на пост Первого сенатора Новой Республики!

Популисты по всему залу вскочили на ноги и приветствовали это предложение громкими криками. Лея ненадолго встала, так что все присутствующие смогли оценить наряд, выбранный ею по такому случаю, — белоснежное платье и тяжелое ожерелье. Поблагодарив коллег за поддержку кивком и улыбкой, она снова опустилась в свое кресло.

Дроид-модератор с механической невозмутимостью перешел к следующему пункту:

— Может ли кто-то из присутствующих сообщить какие-либо факты, препятствующие тому, чтобы сенатор Органа занимала более высокий пост, чем нынешний?

Никто, включая саму Лею, не обратил на него никакого внимания, пока чей-то голос не произнес:

— Прошу слова.

Лея удивленно подняла глаза и увидела, как Рэнсольм Кастерфо поднимается на ноги. Его изображение красовалось теперь на всех экранах. От потрясения ее бросило сначала в жар, потом в холод, но Лея быстро взяла себя в руки. Должно быть, он задумал какой-то трюк. Например, так хитро возразить против ее выдвижения, чтобы только подчеркнуть, насколько она соответствует будущей должности. Да, иначе и быть не может. Но как же невежливо, безвкусно, необдуманно…

— Чтобы вручить высшие полномочия Первому сенатору, мы, граждане Новой Республики, должны всецело доверять тому, кто займет этот пост…

Выглядел Рэнсольм ужасно. Он был бледен и цеплялся за свой терминал, словно ноги его не держали.

— К моему величайшему сожалению, мне стало известно, что принцесса Лея не заслуживает такого доверия.

В зале поднялся ропот. Тай-Лин приподнялся со своего кресла, грозно нахмурившись, мех Вариш встал дыбом. Лея не могла поверить своим ушам. К чему клонит Рэнсольм? Что могло такого произойти всего за несколько часов, с тех пор как они расстались, чтобы он так разозлился? И зачем, ради всех звезд Галактики, ему понадобилось оглашать свой гнев на весь сенат?

— Принцесса Лея долго скрывала правду о себе, — продолжал Рэнсольм. — Мы не можем допустить, чтобы судьба всей Галактики оказалась под угрозой из-за этой лжи. Если наши граждане готовы поддержать ее на выборах Первого сенатора, они должны знать, за кого отдают свои голоса.

В этот миг смутные догадки Леи обрели форму, словно кристалл льда вырос на песчинке ее самого потаенного страха: «Он знает!»

Нет. Не может быть. Правда известна только самой Лее, Люку и Хану. Кажется, Хан даже Чуи ничего не сказал. Даже с Беном они еще об этом не говорили. Нет, Рэнсольм никак не мог узнать самую ужасную правду о Лее. Ему неоткуда было узнать. Должно быть, он имеет в виду что-то другое…